Страница 62 из 77
Царская жизнь
—
—
—
—
Беатриса смотрела на оправдывающегося мужа и думала, что рассказывавший ей о Майкле дядя был во многом прав. Он действительно слишком доверчив и, даже, кажется, наивен, для такого поста. А жизнь при викторианском и саксен-кобургском дворах от такой наивности отучает быстро. Привыкаешь видеть за маской, надетой на человека, его истинные желания. Странно, что Михаил такого навыка не получил. Или его специально держали вдали от дворцовых интриг.
«А его дяди… НикНик[1] возомнил себя великим полководцем и хочет командовать армиями. Дядя Влад жаждет вернуться на должность командующего гвардией и самого влиятельного, на этом основании, человека при дворе. Дядя Серж опять хочет получить в свое полное распоряжение Москву. Чтобы владеть ею, как нормандские герцоги своим доменом в средневековой Франции. А дядя Ник — Эгалите вообще желает чего-то непонятного, то ли конституции, то ли французской республики вместо России. Но чтобы при этом он остался на посту его отца — владетеля Кавказа и почетного председателя Государственного Совета, — сформулировав свои впечатления о «кавказском» дяде Михаила столь неожиданно и неоднозначно, Виктория сама очень удивилась. Но потом подумала, что точнее определения просто не придумаешь, так как этот дядя действительно хочет чего-то странного. — Любитель бабочек и социалистов, чтоб его… А его младший брат Сандро хочет стать генерал-адмиралом вместо Майкла. И получить в руки флот, а мне почему-то кажется, что флотский бюджет…»
— О чем задумалась, Сима, — уловив состояние жены, спросил Михаил по-русски.
— О твои слова, милий, — тоже по-русски ответила Беатрис
— О твоих словах, — поправил ее Михаил. Не удержавшись, притянул к себе и поцеловал.
Несколько минут они наслаждались поцелуем. Потом императрица медленно и аккуратно отстранилась… и сразу же бросилась к зеркалу, поправлять одежду и прическу.
—
—
—
My darling[2] только развел руками. После чего решительным жестом отодвинул все лежащие перед ним бумаги в сторону и предложил:
— Пойдем, погуляем.
В Собственном Cаду Дворцового парка царила тишина, изредка прерываемая шелестом шевелящихся на ветру веток. Охраны, которая, без всякого сомнения, присутствовала при высочайшей прогулке, видно не было. После недавнего разговора Михаила с полковником Ширинкиным об организации охраны, в котором император однозначно высказался, что он не желает охранников ни видеть, ни слышать, по всей территории парка были устроены секретные укрытия. В которых и прятались от глаз монарха, а заодно от возможного наблюдения посторонних лиц, чины дворцовой полиции.
Император с женой неторопливо прошлись от дворца к Карпину пруду, о чем-то разговаривая. Разговор, как отметили все охранники, временами переходил в ожесточенный спор. Однако, постояв на берегу пруда, супруги, похоже, о чем-то договорились. Назад они возвращались спокойные и даже веселые.
Наутро его императорское высочество Николай Николаевич получил с дворцовым фельдкурьером приглашение на высочайшую аудиенцию. Причем на следующий день после вручения послания, что было совершенно беспрецедентно. Великий князь был яркой и неординарной личностью, ног при это страдал также и раздвоением этой самой личности. Он не был политиком, поэтому, как и все военные, привыкшие иметь дело со строго определенными заданиями, терялся в сложных политических коллизиях. А потому часто попадал впросак. Естественно, Николай Николаевич посоветовался о том, что может его ждать и как ему вести себя в разговоре с племянником. Понятно также, что в качестве конфидента он избрал свою любимую женщину, бывшую черногорскую принцессу, Анастасию — Стану, одну из двух дочерей черногорского князя, живших в России. Которой, Николай Николаевич, в знак любви, изрядно потратившись, совсем недавно купил участок земли в Крыму. На котором построил беломраморную виллу в греческом стиле, которую назвал «Чаир». Вокруг виллы разбили великолепный парк, главной достопримечательностью которого стала уникальная коллекция роз[3].
Анастасию и Милицу в высшем свете Петербурга не любили, да в семействе Романов считали, что ничего доброго от них ждать не приходится. И поэтому их называли то «галками», то «черногорскими пауками», то «темными княгинями». Но напористости этих особ хватило чтобы выйти замуж за царских родственников. Милица — за великого князя Петра Николаевича, а Стана — за двоюродного брата Александра III, герцога Георгия Максимилиановича Лейхтенбергского, князя Романовского. Но потом она нашла себе более интересную цель в жизни, чем нелюбимый и не любящий ее потрепанный ловелас. И теперь практически в открытую сожительствовала с великим князем. Заодно помогая ему «решать его проблемы» и ненавязчиво подсовывая нужные ей решения.