Страница 57 из 77
За рассказом время пролетело незаметно. Неожиданно для Анжу поезд начал замедлять ход и за окнами показалось здание Царского павильона. Пассажиры стали оправлять мундиры и надевать портупеи. Наконец вагоны плавно остановились и кондукторы, все как один высокие, стройные и мускулистые, словно Геркулесы с картин художников академической школы, пригласили пассажиров на выход. На платформу из вагонов вальяжно выбирались господа сановники, чиновники и военные. Блестящее золото эполет и орденов, звяканье парадных, с гладкими колесиками, золоченых шпор на сторублевых тимофеевских сапогах, аромат французских духов и напомаженных усов, бород и бакенбард царили в этой негустой толпе. Саввич, Анжу и гвардейский капитан Черепанов выделялись на этом фоне белыми, а точнее, учитывая цвет морских мундиров, черными воронами. Однако никто на это особого внимания не обращал. Выйдя на привокзальную площадь, они рассаживались попарно в специально присланные дворцовым ведомством экипажи. Как только последний из пассажиров занял место в коляске, все экипажи дружно тронулись и отправились к Большому Гатчинскому дворцу. Колонна экипажей, обогнув Кухонное каре, выехала мимо памятника Павлу I на плац к центральному корпусу. Коляски по одной подъезжали к парадному входу, высаживали пассажиров и уезжали, скрываясь за Конюшенным каре.
Прошествовав вслед за первыми гостями мимо выставленных на дороге у стен лакеев через Аванзал, Анжу и его спутник оказались в Кавалергардском зале. Там уже вовсю трудился церемониймейстер двора Александр Танеев, руководя расстановкой приглашенных на прием по чинам. Анжу и Саввич, по незначительности званий идолжностей, оказались в самом конце шеренги, сразу после какого-то чиновника из Министерства Путей Сообщения. Который с удивлением смотрел на Анжу после того, как Танеев лично с ним поздоровался.
Выстроив шеренгу, Танеев бесшумно проскользнул по паркету к дверям, ведущим во внутренние покои дворца. Грянули трубы. Массивные, украшенные золотой резьбой двустворчатые двери распахнулись. Из них вышел мажордом и, трижды стукнув жезлом о пол, объявил:
— Его Величество Михаил II, Император и Самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский; царь Казанский, царь Астраханский, царь Польский, царь Сибирский, царь Херсонеса Таврического, царь Грузинский, Государь Псковский и Великий Князь Смоленский и прочая, и прочая, и прочая…
С небольшой свитой в зал вошел высокого роста молодой человек в черном мундире генерал-адмирала. Как заметил Анжу Михаил очень возмужал. Из смешливого, шаловливого подростка он превратился в юношу весьма приятной наружности. В отличие от бородачей свиты, император был гладко выбрит. Лицо его украшали небольшие франтоватые усики. Смотрел государь пытливо и внимательно, словно хотел спросить каждого из приглашенных о чем-то важном. Медленно проходя вдоль строя, царь, пожав руку очередного гостя, удостаивал его короткой беседы. Император и свита постепенно приближались к застывшим по стойке смирно Анжу и Саввичу.
Наконец Михаил II подошел к морякам.
— Ваше императорское величество, лейтенант Анжу, — представился Петр.
Царь крепко пожал ему руку, улыбнулся и спросил:
— В море чувствуете себя лучше, чем при дворе?
Анжу задумался на секунду, поймав сердитый взгляд одного из свитских. Понятно, как ни скажи — кого-нибудь да обидишь.
— Не вижу разницы, ваше императорское величество, — улыбнулся Петр, мысленно готовясь к любой реакции. Но император сумел его удивить. Негромко рассмеявшись, он повернулся к тому самому недовольному свитскому, полковнику, как вспомнил Анжу, по фамилии Мордвинов и так же негромко сказал.
— Он прав, Анатолий Александрович, а не вы… При дворе опасно не менее, чем в море.
Повернувшись к Анжу, Михаил II спросил:
— Вам еще долго ценз исправлять?
— Еще год, ваше императорское величество, — ответил удивленный неожиданным вопросом Анжу.
— Отлично. Поздравляю вас флигель-адъютантом и старшим офицером моей новой яхты «Алмаз». А через год надеюсь поздравить вас с новым чином, Петр Иванович.
— Покорнейше благодарю, ваше императорское величество, — только и смог ответить ошеломленный Петр.
О чем говорил император с Саввичем, Петр не слышал. Но судя по удивленному лицу поручика, его разговор с царем ошеломил не меньше, чем Анжу.
Танеев, занявший сове место в свите сразу за спиной императора, неожиданно приблизился к Анжу и негромко сказал:
— Его величество ждет вас после приема во втором кабинете.
Прием закончился, император и его свита удалились во внутренние покои. Гости группами потянулись на выход. На месте остались только Анжу и Саввич.
— Петр Иванович, вы остаетесь? — просил поручик у Анжу.
— Да, его величество удостоил меня личной аудиенции.
— В таком случае, разрешите попрощаться. Не надолго, — улыбнулся Саввич. — Вы же тоже на яхту «Алмаз» назначены. Так что встретимся.
— Отлично. Значит встретимся, — обрадовался Петр. Только они распрощались, как откуда сбоку к Анжу практически бесшумно проскользнул придворный скороход. Он пригласил лейтенанта следовать за собой и повел его длинным извилистым коридором куда-то во внутренние покои.
Личная аудиенция, на которую Анжу не смел и надеяться, продолжалась недолго. Михаил II расспросил Петра о его приключениях на Кубе, дополнительно обрадовал тем, что все члены экипажа «Бравого» получат денежные награды за спасение корабля. После чего заметил, что Георгий Петра хвалил и потому царь решил вернуть его на должность личного адъютанта от флота.
— Выплаваете ценз на моей яхте. Она в военное время превращается в крейсер второго ранга, поэтому военных учений и плаваний вам достанется не меньше, чем на боевом корабле, — успокоил он Петра. — А потом прошу ко мне в свиту, поможете мне с флотскими вопросами. Стыдно сказать, генерал-адмирал флота российского, — он показал на свой мундир, — во флотских вопросах дилетант почти полный. Договорились, Петр Иванович?
— Рад стараться, ваше императорское величество, — ответил Петр.
— Наедине разрешаю обращаться титуловать государем, — милостиво разрешил Михаил. После чего отпустил Анжу, посетовав, что государственные дела строго ограничивают его во времени.
Примечания:
[1] Офицеры эсминца, за исключением мичмана Азарьева и лейтенанта Анжу, придуманы автором. Аллюзии любители книг о море заметят сами
[2] Один из лучших и популярных сортов китайского чая того времени, продававшихся в России
[3] Здесь в смысле: строевая подготовка, строевая служба
[4] Промах, бестактность, оплошность