Страница 13 из 77
В Саутгемптоне я попал на один из лучших пассажирских судов — «Нью-Йорк», вдесять тысяч тонн водоизмещения и с полным ходом в девятнадцать узлов. Переход через Атлантику прошел благополучно. Не штормило, и к концу путешествия, как это обыкновенно бывает при продолжительных морских переходах, большинство пассажиров между собой перезнакомились и даже подружились. Отчего в Нью-Йорке многим мом спутникам даже не хотелось покидать пароход. На берегу нас ожидали обычные, как говорят, американские таможенные мытарства. Под впечатлением от которых, я решился отправить свои вещи запломбированными до канадской границы, не желая уплачивать пошлины за купленные мной в Лондоне вещи. В Нью-Йорке я пробыл три дня в страшнейшую жару. Но мое положение облегчалось тем, что я жил в гостинице с ванной в каждом номере, которой я и пользовался несколько раз в день... До переезда в Канаду я провел у самой ее границы двадцать четыре часа на знаменитом Ниагарском водопаде… На канадской границе меня ожидали испытания, причиной которых был мой багаж. На маленькой пограничной станции Торонто мне объявили, что поезд на Ванкувер уходит через час, а моего багажа на вокзале нет. Между тем, по моему расчету, я должен был приехать в Ванкувер лишь вечером, накануне отплытия моего парохода. Застрять там на три недели мне очень не хотелось, тем более что денег и времени на прибытие к месту службы у меня было уже в обрез. Оставив свой ручной багаж на вокзале, я бросился в город на таможню, которая находилась довольно далеко от вокзала. К счастью, меня спас местный кучер, который за крупное вознаграждение взялся провезти меня вскачь в таможню и доставить оттуда на вокзал мои сундуки. Я взгромоздился на козлы его подводы, и мы понеслись по улицам маленького города на противоположный его конец. Я быстро покончил с таможенными формальностями, причем убедился, что в Канаде гораздо удобнее говорить по-французски. На этом языке говорит до сих пор значительная часть населения, не питающая больших симпатий к англичанам, в особенности к британскому официальному миру. Благодаря своему французскому я не только успел попасть на поезд, но и выручил свой багаж и даже заплатил кучеру меньше, чем мы договаривались сначала… Почти пять дней пути проходят по канадской железной дороге довольно монотонно; пустынные местности, по которым вы проезжаете, покрыты по большей части обгорелым лесом; все верхушки деревьев напоминают бывшие в употреблении спички. Зато по вечерам вас поражает красивое зрелище лесных пожаров
Поезд прибыл на конечную станцию вовремя, а пароход на Владивосток отправляется, как выяснилось, только вечером следующего дня. Поэтому я решил использовать свободное время на сочинение посланий тебе, Диме и родным. Надеюсь, письмо сумеет попасть к тебе ранее, чем вторая эскадра прибудет на Дальний Восток, и мы сможем встретиться воочию. Чего жду с нетерпением, не меньшим, чем желание оказаться наконец на палубе шхуны…»
— Черт побери, неплохое получилось путешествие у Атоса, — Анжу невольно выразил свое восхищение вслух. Потом достал карманный атлас и попробовал посчитать, насколько быстрее Трубецкой доехал через полмира железной дорогой и морем, чем сухопутным путем на лошадях через Сибирь. По его расчетам получилось, что князь сэкономил минимум два месяца…
А еще через неделю после памятного почтового события в путь через Суэцкий канал отправился и броненосец. Через канал «Император Николай I» пробирался чуть больше полусуток, пользуясь привилегией для военных кораблей всех наций иметь разрешенную скорость в девять узлов. Все это время по обоим берегам тянулась однообразная пустынная безлюдная местность. В Порт-Тефик, конечный пункт маршрута, находившийся уже на берегу Суэцкого залива, броненосец прибыл в два часа пополудни. Задерживаться в этом неприспособленном для пребывания многочисленной эскадры месте не стали, сразу выйдя в море. Погрузку же угля решено было произвести во французском порту Обок, где их уже ждали заранее зафрахтованные угольщики и прошедшие ранее через канал корабли и суда всех трех стран. Овеваемое с двух сторон раскаленным воздухом двух пустынь, Красное море не зря считается одним из самых жарких мест на Земле. Выкрашенный в черный цвет железный корпус броненосца раскалялся так, что спать в каютах было совершенно невозможно. Корабельный доктор уверял всех, что в его каюте термометр постоянно показывал плюс пятьдесят градусов по Цельсию, даже ночью не опускаясь ниже. Слегка спасли открытые иллюминаторы, тем более что море все шесть суток плавания было спокойно. Но кому было не позавидовать — это кочегарам. Вот там точно температура не опускалась ниже пятидесяти, а включенные на полную мощь вентиляторы гнали внутрь не менее горячий воздух. Полуголые, покрытые угольной пылью, похожие на чертей кочегары бросали уголь в раскаленные топки котлов. Удивительно, но лучше всех перенесли эту пытку жарой кочегары на русских кораблях. На немецких от жары скочнались два кочегара, еще троих потеряли французы. Но сводная эскадра дошла до Обока.
А после трех дней отдыха, собравшиеся на рейде корабли, догрузившись углем, несколькими отрядами снова вышли в путь.
Примечания:
На иллюстрации — русская эскадра в Тулоне в 1893 г.
[1] Автор знает, кто был за и против присоединения Эльзаса и Лотарингии в 1871 г.
[2] Звание в ВМС Франции, соответствует, примерно мичману
[3] Шпак — презрительное прозвище гражданских лиц в военной среде
[4] Напоминаю, что в Российском Императорском флоте завтраком назывался обед.