Страница 3 из 3
Таким видит мир буддизм, особенно буддизм Южной школы. Там мир действительно всего лишь иллюзия, порождаемая неправильной и недолжной активностью человеческой воли, интеллекта и чувств. Альтернативой становится опыт нирваны, пробуждающей людей к подлинному существованию через приобщение к подлинной реальности. Но даже для основателя буддизма опыт этот оставался настолько невыразимым, что для большинства поверхностно знакомых с буддийской традицией людей он и теперь остается опытом небытия, а не высшей Реальности.
Библейский ответ на заданный вопрос сводится к откровению о Божьей реальности как о реальности абсолютной и вместе с тем открытой человеку – разумеется, в той мере, в какой человек готов взаимодействовать с Богом.
Библейская Поэма творения, которую мы находим в первой главе Книги Бытия, начинает историю мира не с Абсолюта и не с его самопроявления, а с Бога, творящего небо и землю, Который – в начале.
О небе и о земле по-русски обычно говорится, что Бог их сотворил, но это все же не совсем точно. Библейский иврит, как и все семитские языки, является именным, это язык без глаголов, которые на самом деле скорее похожи на русские причастия и деепричастия, обозначающие, как известно, не действие, а связанное с ним свойство или состояние. В начале Книги Бытия Бог не сотворил небо и землю, Он скорее «творит небо и землю», если уж придерживаться норм русского языка и пытаться передать смысл происходящего в начале корректно. «Непрерывно длящееся настоящее» – наиболее подходящая тут форма, ведь речь идет именно о Боге-творце, Который всегда Творец так же, как Он всегда Бог.
Мир в таком случае существует не сам по себе, а в связи со своим Творцом, и воля Творца всегда с ним и в нем. Пока оно так и есть, мир сохраняет цельность («небо и земля», как бы мы их ни понимали, выражение в этом контексте неделимое, обозначающее всю полноту мироздания в том единстве и в том порядке, в котором его задумал и создал Бог). Если же цельность окажется нарушенной, происходит то, что описано во втором стихе первой главы Книги Бытия, где появляется некая условная «земля», отделенная от «неба». Она сразу же теряет свое качество как часть Божьего мира, становясь чем-то таким, для описания чего священнописатель использует образы, характеризующие уже не Божье творение, а хаос языческих космогонических мифов. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною…
Очевидно, речь в данном случае идет не о бытии, а о реальности, но о реальности Божьей, созданной волей абсолютной – ведь Божья воля так же абсолютна, как Его существование. Это означает, что она целиком и полностью определяется собой, а те законы, которым подчиняется природа Его мира, являются лишь проявлениями Божьей воли. Речь здесь идет, разумеется, не просто о Промысле, который иногда путают с Божьей волей. Промысл – Божий план относительно мира или конкретного человека, а воля – Его непосредственное действие, направленное на осуществление этого плана.
Отчасти эта картина напоминает картину самопроявляющегося Абсолюта индийских философов с той разницей, что там Абсолют не всегда можно отличить от форм его самопроявления, да и самопроявление его оказывается реальным не всегда и не вполне. Бог Библии реален абсолютно, и Библия совершенно ясно говорит о Его воле, столь же абсолютно реальной, как и Он Сам.
Такая отчетливость откровения Божьей воли делает предельно внятной и картину того самого Божьего мира, который отличается от Бога и вместе с тем остается связанным с Ним благодаря действию Его воли. Можно было бы сказать, что мир в Библии так же зависит от воли и разума, как и у индийских философов, только воля и разум здесь не человеческие, а Божьи, и зависимость эта не уменьшается, пока существует мироздание.
Что до человека, то и он в Библии изначально становится частью Божьего мира и его реальности. И греческие, и индийские философы были уверены, что в человеке есть неизменный и всегда равный себе духовный центр, который, собственно, и делает его человеком. В Библии же такое ядро если и предполагается, то как нечто предельно динамичное. В самом деле: человек описывается как «образ и подобие Бога», причем в процессе его сотворения решающую роль играет данное ему Богом «дыхание жизни», которое и превращает «земную пыль» в «живую душу». При этом надо помнить, что и «дыхание жизни», и «душа живая» – это процесс, динамика – духовная в первом случае и духовно-природная во втором. Оговоримся, что под духовной динамикой мы понимаем все духовные процессы, которые протекают в этот самый момент в нас и определяют нашу личность. Если и возможно образно описать человека, каким рисует его библейский рассказ о сотворении, то это не жесткая структура с неизменным ядром в центре, которое направляет течение природных и духовных процессов. А два мощных потока, направляемых Богом вместе с человеком, центр личности которого находится в точке их пересечения, там, где Божье «дыхание жизни» порождает «живую душу». Человек, как и весь Божий мир, представляет собой не бытие, а реальность, Божью реальность, в которой Он дает человеку возможность активного участия, включенности в процесс, запущенный и направляемый Им ради человека.
Изначально такая включенность в динамику предназначенной ему Божьей жизни была вполне естественной и органичной. Она не требовала каких-то специальных усилий и практик. Почему же тогда на всем протяжении человеческой истории богообщение и богопознание подразумевало такие усилия и практики во всем их разнообразии?
Разрыв Божьей реальности: катастрофа, породившая зло
Библия совсем немного говорит о падении дьявола. Ее авторы вообще не уделяют особого внимания учению об ангелах и демонах. Значительно больше сказано о падении человека – достаточно упомянуть, что этой теме посвящена целиком третья глава Книги Бытия.
И все же в Поэме творения есть эпизод, который явно намекает на некую катастрофу, происшедшую задолго до падения человека и даже до сотворения того мира, в котором ему предстояло жить. Речь идет о «втором дне» творения, о воде и о создании того пространства внутри воды, ограниченного небесами, которое в русском переводе называется обычно «твердью». Тут, правда, надо заметить, что соответствующее еврейское слово содержит корень, обозначающий пустоту или пустое место. И вовсе не обязательно оно должно было быть плоскостью – это пространство вполне могло бы быть и объемным. На такое понимание намекает и двойственное число упомянутых в поэме «небес» – в еврейском тексте предполагаются два неба, верхнее и нижнее. Картину дополняет тот факт, что вода в большинстве древних космогонических текстов была символом хаоса. Такой она, если говорить о библейской Поэме творения, видится автору и во втором стихе первой главы Книги Бытия. Первые два ее стиха, однако, представляют собой своего рода введение, а описание творения начинается с «первого дня», когда никакой воды еще нет. В «первый день» весь мир пронизан светом, сиянием Божьего присутствия, и никакой тьмы в нем еще нет. Бог разделил свет и тьму, не отводя тьме места в Своем творении. А вот на «второй день» что-то произошло, и это что-то породило хаос – отсюда и вода, неожиданно заливающая Божье творение. На «третий день» уже внутри наступившего хаоса Бог творит новый мир, своего рода остров стабильности, где в свое время появится и человек. Этот сотворенный на «третий день» мир и есть наша вселенная, но в ее изначальном, еще не поврежденном нашим собственным падением состоянии.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.