Страница 12 из 18
– Мне приснился странный сон, в котором Марк обмолвился, что ненавидит меня, – говорю я, осознанно прилагая усилия, чтобы скрыть, как это терзает меня.
– Это был всего лишь сон, – улыбается Эйва. – Сны ничего не значат.
– Да, наверное. Просто, понимаешь, он был таким реальным. Это было ужасно.
Эйва чмокает меня в щеку и встает. Она указывает на небольшой белый конверт, лежащий на кровати рядом со мной.
– Это отвлечет тебя от подобных мыслей, – говорит она, широко улыбаясь всеми тридцатью двумя зубами. – Ладно, я не умею лгать. В основном по этой причине я и зашла сегодня.
Я открываю конверт и нахожу внутри четыре билета на ежегодный благотворительный бал, проходящий в роскошном Найтсбридж-отеле в Дублине.
– О! У меня абсолютно вылетело это из головы, – признаю я, проводя пальцами по выпуклым буквам на приглашениях.
Я инстинктивно качаю головой из стороны в сторону. Я не сказала «нет» вслух, но все мое тело раскатисто вопит: «Да ты, наверное, издеваешься надо мной!»
– Я понимаю, но за последние семь лет мы ни разу не пропускали бал. Давай пойдем, пожалуйста. Если ты смогла пойти во время беременности, когда выплевывала кишки и тебе нельзя было пить, значит, и сейчас можешь пойти. Прошу тебя, Лаура. Не нарушай традицию. Ну пожа-а-а-а-а-а-луйста!
Эйва буквально подпрыгивает на месте от предвкушения. Я разобью ей сердце, если откажусь пойти. Много лет назад мы заключили пакт, что даже когда нам будет по девяносто пять и мы переживем замещение обоих тазобедренных суставов, чтобы хотя бы быть в состоянии согнуться, мы ни за что не пропустим бал.
– Я обсужу это с Марком, хорошо? – я испытываю вину за эту бездарную попытку заставить Эйву пойти на компромисс. Но сейчас я готова на что угодно, лишь бы перестать говорить об этом чертовом бале.
– Я уже все с ним обсудила. Он полностью согласен, но считает, что мне придется потрудиться, чтобы тебя уговорить. Ну давай же, Лаура, что скажешь?
Эйва подхватывает сумочку и начинает застегивать пальто. Я закрываю глаза и глубоко вздыхаю, испытывая облегчение оттого, что закончился ее обеденный перерыв.
– Завтра снова забегу. У тебя есть двадцать четыре часа, чтобы придумать, что ты наденешь. Все пройдет отлично, Лаура. Я обещаю.
Еще один поцелуй в щеку напоследок, и Эйва уходит. Я разваливаюсь на кровати. Можно подумать, моя самая большая проблема – решить, что надеть, дуюсь я. Я отчаянно сминаю билеты, но мои пальцы замирают, когда я замечаю шрам на ладони. Рана затянулась, а шрам потускнел и едва заметен, но это очевидный намек на серьезный порез. Не может быть! Я мотаю головой. Это был всего лишь сон.
Глава восьмая
Время тянется все медленнее и медленнее. Прошло уже две недели с тех пор, как Эйва принесла билеты на бал, а я все еще не дала согласия на ее приглашение. Я приноровилась притворяться спящей каждый раз, когда она заходит, а у нее никогда не хватает духу разбудить меня.
А еще прошло уже две недели с тех пор, как я в последний раз виделась с детьми. Я так скучаю по ним, что это причиняет физическую боль моему сердцу: я почти все время поглощена мыслями о том, что их нет рядом. Дом без них напоминает пустую раковину, и это еще одно печальное напоминание о том, что я уже не тот человек, которым была.
Каждый раз, когда мы с Марком собираемся их навестить, случается что-то подозрительное и нам приходится отложить визит. Поводы с каждым разом все более и более притянуты за уши, как будто Марк намеренно пытается вбить клин между нами.
Когда я пытаюсь поделиться своими переживаниями с доктором Хэммондом во время сеансов, он тут же пресекает эту идею, повторяя слова Марка. Он вешает мне лапшу на уши, рассказывая о том, что моя иммунная система слишком слаба и не сможет перенести вирус. Что? Можно подумать, дети – это выгребная яма с болезнями или что-то вроде того. Чушь! Я так расстроена, что и впрямь принимаюсь плакать у него в кабинете. Ровно на десять секунд я превращаюсь в бездонный колодец со слезами.
– Мы делаем большие успехи, – настаивает доктор Хэммонд. – Постарайтесь мыслить позитивно, Лаура. Все в скором времени наладится, я надеюсь.
Мой доктор считает большим успехом тот факт, что я смогла пошевелить пальцами ног. Это не внушает особой надежды. Сто пятьдесят евро в час за бесконечные занятия физиотерапией, и все, на что я способна, – это подергивание мышцами. Больше времени уходит на разговоры о моем самочувствии, чем на физические упражнения. Все это кажется мне лишь пустой тратой времени и денег. Несмотря на все попытки не вести себя, как злобная стерва, на каждом сеансе мне чертовски тяжело сдерживаться.
В конце сеанса, в той его части, когда доктор Хэммонд садится за свой стол со скрещенными на груди руками и спрашивает, есть ли у меня вопросы, обычно я закрываю глаза и качаю головой, но сегодня впервые за все время у меня появляется вопрос. Я чувствую себя уверенно, потому что знаю, каков будет ответ. Если врач скажет, что мне нельзя пойти на бал, Эйве придется с этим смириться.
– Это благотворительный вечер. Мы посещаем его уже много лет. Это огромное событие, на которое съезжаются сотни людей, оно проходит в банкетном зале городского отеля, – я внутренне торжествую, преувеличивая количество участников, и жду, что доктор тут же раскритикует эту нелепую затею.
– Кажется, это изысканный вечер, – отвечает доктор Хэммонд.
– Ага, так и есть. Это очень помпезное событие. Ну так и должно быть, ведь туда съезжаются люди со всей страны.
– Прекрасно! – энтузиазм доктора Хэммонда подтверждается хлопком в ладоши. – Думаю, вы отлично проведете время. Не забудьте показать мне фото.
– Прошу прощения? – взвизгиваю я.
– Я рад, что вы прилагаете усилия, чтобы вновь интегрироваться в общество. Это прекрасная идея, Лаура. Вот видите, я же говорил, что мы делаем большие успехи.
– Я и понятия не имела, что дезинтегрирована, – ворчу я, ловя взглядом свое отражение в отполированной до блеска лампе, стоящей на его столе. Растрепанный вид совсем не усиливает мои позиции в споре.
– Вы должны воспользоваться такой возможностью, Лаура, – советует доктор Хэммонд. – Шансом нарядиться и почувствовать себя хорошенькой. Уверен, вы встретите многих старых друзей, которые переживали за вас. Обещаю, вы отлично проведете время.
– Вам не стоит давать обещаний, которые вы не сможете сдержать.
Серьезно? Не понимаю, почему провести вечер в банкетном зале с парой сотен взрослых переносчиков бог знает каких болезней – это отличная идея, а день в компании трехлетки, который может чихнуть, нанесет серьезный урон моему здоровью… Ага, конечно. Иди к черту! Ведь что-то здесь не так, и от этого я начинаю сомневаться в том, искренни ли намерения доктора Хэммонда на самом деле.
Даже несколько часов спустя слова доктора Хэммонда все еще крутятся у меня в голове, и попытки отвлечься и приготовить ужин близки к эпичному провалу. Уронив куриное филе на пол кухни и проехав по нему колесом коляски, я сдалась.
Следующие почти сорок минут превращаются для меня в серьезную тренировку верхней части тела, когда я катаюсь на коляске вперед-назад по коврику у входной двери, чтобы счистить остатки курицы с колеса. Когда уровень моей энергии окончательно падает, я позволяю себе и сверкающим колесам расслабиться перед телевизором.
Я бездельничаю, просматривая повторы своих любимых шоу, и задаюсь вопросом: неужели жизнь диванного овоща – все, что светит мне до конца дней? Удовлетворенная, что получила ежедневную дозу самобичевания чуть раньше, чем обычно, я перехожу к тому, что начинаю бесцельно пялиться в окно. И чаще всего считаю минуты до того момента, как Марк вернется с работы. Он всегда возвращается позже в те дни, когда у меня встречи с доктором. Я считаю, что он наверстывает время, которое потратил утром на то, чтобы отвезти меня туда и обратно, но он никогда в этом не признается, а я никогда не спрашиваю.