Тингл Твист

– Конечно, нормальный, на Фэба похож, – заметил Скрипач. – А будет еще больше похож, если в порядок привести. Конечно, он выглядел как полное убожище – капюшон или шапку на глаза надвинет, морда едва ли не коричневая, и глазами так… зырк, – он усмехнулся, состроил рожу. – А Пятый умница, разглядел. И его разглядели.

– Да уж, – покивал Лин. – Не то слово, разглядели.

– Угу. Так, час прошел, давай его на бок, – распорядился Скрипач. – И чего-то там эти загуляли, еще немного подежурим, и пусть нас сменят, я тоже курить хочу. Нервы, чтоб их…

Ит и Пятый сидели носу «Либерти», и смотрели на океан – волнения почти не было, а горизонт тонул сейчас в туманной светлой дымке.

– Погода улучшается, – сказал Пятый. – Может, сегодня даже солнце увидим.

– Хорошо бы, – согласился Ит. – Только холодно.

– Да, холодно.

Помолчали. Ит вытащил сигареты, протянул пачку Пятому.

– Ит, прости, что так вышло, – произнес тот. – Не понимаю, что со мной.

– С тобой? – переспросил Ит. – С тобой всё нормально. Ты просто влюбился, так бывает.

– За эти дни мы друг другу успели сказать два десятка слов, половина из которых были «спасибо» и «пожалуйста», – Пятый глубоко затянулся. – Вот так? Это всё – вот так?

– Запросто, – пожал плечами Ит. – Когда мы познакомились с Фэбом, я всё почувствовал вообще без всяких слов, мне в тот момент было хуже, чем Рэду сейчас. Да, вот так. Прими уже ты как данность то, кто ты есть.

– А кто я есть? – с горечью спросил Пятый.

– Гермо, рауф, – ответил Ит. – Ты всё еще пытаешься думать о себе только как о человеке, но это не так. Для Эри – да, ты мужчина и человек, и это правильно. А для Рэда ты – рауф и гермо, и то, что он к тебе почувствовал, а ты почувствовал к нему, нормально. Не пытайся примерять на себя чужую, навязанную тебе роль. Просто будь тем, кто ты есть. Опусти себя. Это твоя природа, твоя раса, твоё право, в конце концов. Тебе было плохо с Сабом, скажи?

– Нет, – Пятый задумался. – Но… я стесняюсь Саба.

– Но ты не стеснялся Рэда.

Пятый промолчал. Стеснялся? Безумие и стеснение – абсолютно несовместимые вещи, а это было совершеннейшее безумие, какой-то дикий, нереальный огонь, выжигающий изнутри, настолько сильный, что сопротивляться ему не было никакой возможности.

– Я не хотел, чтобы так получилось, – еле слышно сказал Пятый.

– Ты не знал, что он болен. Да он и сам не знал, наверное, – Ит пересел к Пятому поближе. – Про сердце точно не знал. Повторю еще раз: ты не виноват. И он не виноват. Это жизнь. Всякое случается. Сейчас нужно собраться, и приложить все усилия для того, чтобы он выжил и поправился. Понимаешь?

Пятый кивнул.

– Я столько раз слышал эти слова, – произнес он беззвучно. – Но они всегда были… про рыжего. Помнишь, мы говорили с тобой на «Альтее», ночью, в коридоре? Про наши сны?

– Да, помню, – Ит нахмурился.

– Я чувствовал тогда страх, – Пятый покачал головой. – И вот сейчас я понимаю, что это был за страх. Потому что он – во мне. Совершенно новый страх – за того, кого я почти не знаю, но отпустить уже не могу.

– Мы с тобой умеем предвидеть, – Ит вздохнул. – И не всегда это радует, согласись. Но в этот раз оно, наверное, к лучшему. Давай докурим, и пойдем, поработаем, а то рыжие нам все мозги съедят, и будут правы. Мы больше часа тут уже прохлаждаемся.

Глава 6

История Рэда Т-Кауса

– Лин, притащи еще одну подушку, – попросил Скрипач. – Лучше повыше, ему так удобнее будет говорить.

– Если он вообще захочет говорить, – с сомнением заметил Лин. – Ни у кого нет мысли, что он от стыда провалится сквозь лодку?

– Ему четыреста восемьдесят пять лет, – напомнил Ит. – Не думаю, что он дожил до этого возраста в невинном виде.

– Некоторым, – Лин глянул на Пятого, – удавалось держаться и дольше.

– Слушай, перестань, – попросил Пятый. – Никто никуда не провалится. Ит, что нам делать?

– Пока что ничего, сядьте где-нибудь в сторонке, общаться будем мы, вам придется подождать, – приказал Ит. – С замечаниями не встревать, если будет нужно, подойдете. Лин, я тебя прошу, не ерничай и не подначивай.

– С ума сошел? – возмутился Лин. – И не собирался даже. Как тебе такое в голову пришло?

– Ладно, извини. Ну что, поднимаем потихоньку? – спросил Ит. Скрипач кивнул. – Рыжий, прицепи на полку концентратор, неудобно так. И маску чуть ближе подвинь.

Разбудить Рэда решили на пятые сутки, когда показатели улучшились настолько, что это, по общему мнению, стало безопасно. Ну как, безопасно. Если соблюдать осторожность, не форсировать, и контролировать, конечно. Сейчас Скрипач частично убирал из схемы седативные, а до этого Рэда привели, по словам Лина, в божеский вид: умыли, сменили белье (хорошо, что одноразовых комплектов белья, производства тех же зивов, было в избытке), собрали волосы в хвост, чтобы не мешали. Выглядел он гораздо лучше, чем после приступа, но до нормы, конечно, было еще далеко – бледный, под глазами круги.

– Может, одеть его? – спросил Лин, когда Рэду под спину пристроили третью подушку, и снова укрыли. – Как-то не очень корректно, вам не кажется?

– Не надо, – покачал головой Скрипач. – Он на поддержке, одежда, если что, будет мешать. Да и не до одежды ему сейчас, поверь. Где не надо, и так всё закрыто, чего ещё-то?

– Рэд, проснитесь, – позвал Ит негромко. – Вы меня слышите?

Рэд слабо кивнул, и с третьей попытки открыл, наконец, глаза. Несколько секунд смотрел в пространство, потом перевел взгляд на Ита.

– «Ты», – тихо произнес он. – Тот, кто видел меня в таком состоянии… может называть меня на «ты»…

– Хорошо, – кивнул Ит. – Пусть будет «ты». У тебя болит сейчас что-нибудь?

Рэд задумался, прислушиваясь к ощущениям.

– Вроде нет, – без особой уверенности ответил он. – Слабость только… руку не могу поднять…

– Это, к сожалению, закономерно, – Ит пожал плечами. – Вы больны.

– «Ты», – снова поправил Рэд.

– Извини. Рэд, вы… ты не мог бы ответить нам на несколько вопросов? – осторожно начал Ит.

– Попробую, – Ит заметил, что взгляд у Рэда стал ясным, цепким, и про себя порадовался – верный признак того, что действительно стало лучше. Говорит, правда, еле слышно, и дышит пока что трудновато, но это мы постепенно подлечим.

– Как ты получил эти травмы? Я имею в виду пять переломов. Рука, нога, и три ребра. Когда это было?

– За полторы декады до выхода по вашему фрахту.

– Как это произошло? Только не надо говорить про несчастный случай или аварию, – голос Ита обрел твердость. – Потому что мы с братом – военные врачи конклава Санкт-Рена, и врать нам сейчас бесполезно.

– Меня подставили, – тихо ответил Рэд, и прикрыл глаза.

– И при этом избили, – утвердительно произнес Ит.

– Да.

– Так, про это позже. Проблемы с сердцем были раньше? – Скрипач подсел к Иту. – Ты обращался к кому-то за помощью?

– Нет, – Рэд покачал головой. Открыл глаза, глубоко вздохнул, и перевел взгляд на Скрипача. – Проблем не было.

– Может быть, что-то болело? – спросил Ит. – Что-то другое, не сердце? Зуб, например, или желудок, или спина?

– Мизинец на левой руке, – ответил Рэд. – Но при чем тут…

– Точно! – Скрипач улыбнулся. – Да, всё верно. Рэд, мизинец болел, когда приходилось нервничать?

– Да, – кажется, Рэд удивился. – Так это было…

– Это оно и было. Стрессовая кардиомиопатия, которая в результате дала то, что есть сейчас, а именно – синдром эвара, он же синдром такоцубо. Тебе повезло, что на борту оказались мы, и что у нас были с собой полевые наборы. До выздоровления еще далеко, но помочь тебе мы всё-таки сумели. Уж как смогли.

– Судьба, – вдруг сказал Рэд. Чуть приподнялся, обвел взглядом каюту, увидел Пятого – и вдруг едва заметно улыбнулся. Не улыбка, тень улыбки. И слово, произнесенное беззвучно, но ощутимое. – Спасибо…