Митчелл. Безликие

– Пит, у тебя звонок не работает! – голосил Оливер. – Открывай уже!

Я впустил музыканта.

– Ох, вот и Олли! – радостно воскликнул Гровер. – Видишь, Самир, всё получится, как я и говорил!

Мистер Ганди ничего не ответил, только головой покачал и сложил руки на груди. Тем временем Молоуни скинул кроссовки и устроился поудобнее в высоком кресле. К нему подошёл Самир с рюкзаком. Он достал несколько миниатюрных коробочек, небольшие расчёски и узкие жёсткие кисти.

Наконец, Питер удостоил меня своим вниманием. Он сел на место Самира и потягивает из прозрачной чашки зелёный чай с имбирём и лимоном. Судя по запаху, там ещё и мёд есть. Цветочный, кажется.

– Так что ты хотел узнать, детектив?

Я выложил на стол фотографии Ойвинда и Ануджи, пододвинув их к Гроверу.

– У них у обоих в телефонах был твой номер. – начал я. – Они оба с тобой переписывались. Что ты можешь о них сказать? Может, они рассказывали о своих планах? Или говорили о чём-то, что их пугает?

Питер мельком посмотрел на фото, а затем с загадочным видом уставился в стену. Не прошло и минуты, как я стал невообразимым образом ему мешать, поэтому Гровер переставил свой стул к плите и сел там. Спустя некоторое время косметолог вернулся вместе со стулом к столу.

– Ты их не найдёшь, Митчелл. – с серьёзным видом сказал Питер. – Они уехали и не хотят, чтобы их нашли.

Я с трудом сдержал смех и сделал заинтересованный вид. Знаю, я поступаю ужасно, просто отвратительно, но хочу послушать, куда меня решит завести Питер.

– Они со мной особо ничем не делились. – мужчина положил ногу на ногу и приосанился, сцепив пальцы в замок вокруг колена. – Музыку слушали, пока я работал. Омар…

– Ойвинд. – негромко поправил я, а внутри тут же вспыхнул. – Ойвинд Эге.

– Неважно, – отмахнулся Гровер и беззаботно улыбнулся, – мне, что, ещё имена их всех запоминать? – беззаботно рассмеялся косметолог. – В общем, этот парень всё радовался, что у него выставка будет. – мой собеседник сделал глоток остывшего чая. – О, и он настаивал, чтобы картины висели в том порядке, в котором он скажет. В этом какой-то смысл был, но я не помню.

Всё бы ничего, и даже такую беззаботность можно простить человеку, который понятия не имеет, что говорит об убитом, но я еле сдерживаюсь. Обязательно сообщу Питеру, что оба его клиента мертвы, но позже. Когда он выдаст мне всё.

Когда я смогу… Нет, Митчелл. Остановись. Мстительность тебе не к лицу.

Оливер… Я отчётливо слышал, как он с горечью сглотнул и едва не подавился, но не сказал ни единого слова. Будь я на месте Олли, наверное бы, не сдержался от пары «ласковых» в адрес Питера.

– Может, ты что-нибудь об Анудже вспомнишь?

Гровер задумчиво поднял глаза к потолку буквально на пару секунд, а затем посмотрел на меня и просто пожал плечами.

– За кожей хорошо ухаживала. – невнятно произнёс он. – Много острого ела, у неё изо рта всегда пахло. Я на столе специально для неё жвачку оставлял.

– Это всё?

Питер утвердительно качнул головой, снова припав к чашке.

Я собрался уходить. Больше тут делать нечего, да и оставаться с Питером под одной крышей мне даже физически невыносимо. Тянет перерыть ящики, что стоят на крохотной кухне, вытряхнуть мусорное ведро – отходов уже через верх, а оно всё стоит, – и я уверен, что найду здесь что-то компрометирующее.

Что на меня нашло в этот раз – не имею ни малейшего понятия.

Я попрощался с Оливером, и покинул квартиру. Следом за мной выбежал Самир, попутно надевая куртку и рюкзак. Мистер Ганди нагнал меня уже на улице.

– Подождите! Подождите!

– Да?

Самир остановился прямо передо мной и часто дышит.

– Я ненароком подслушал ваш разговор с Питом. – начал Ганди. – Я знаю Ойвинда. Мы познакомились в ночном клубе недалеко отсюда. Зимой, кажется. – мужчина жестом предложил спрятаться от накрапывающего дождя под козырьком автобусной остановки и продолжил: – У Ойви есть очень необычная татуировка на затылке. Символ, – Самир молниеносно достал телефон, найдя подходящее изображение во всемирной сети, – Альгиз. Это руна.

– Мистер Эге рассказывал что-нибудь о себе?

Нижняя губа Самира на мгновение дрогнула, а лицо исказила скорбь.

– Я уже который день не могу до него дозвониться. – понуро ответил Ганди. – Что с ним? Его больше нет, да?

– С чего такие выводы?

– Частные детективы просто так про людей не расспрашивают. Значит, их обоих убили. Иначе было бы странно, что знакомые люди скончались одновременно. – грустно улыбнулся он. – И Олли сразу сник, когда услышал имена, а он хорошо знал их обоих лично. – Ганди задумался всего на секунду и снова внимательно посмотрел на меня. – Значит, это так? Их убили?

Я слегка покачал головой, незаметно проведя по нижнему ряду зубов языком, и предупредил, что никто, в том числе и Питер, не должен знать о произошедшем.

– Понял, понял. – удручённо кивнул Ганди, но в следующую же секунду его осенило: – Я вспомнил! Ойви как-то рассказывал о Майлзе Кортесе! Это странная троица, которая ищет таланты и помогает выбиться в люди. Они вроде спонсоров, которые не особо это афишируют.

– Как их найти?

– Не знаю. – признался Самир. – Ойви они сами нашли. Говорили только вживую и наедине. Каждый раз место встречи меняли.

Мы обменялись с мистером Ганди номерами, и я поехал к Мэтту. Новые подробности мне не терпится рассказать ему лично.

От ближайшей остановки к полицейскому участку за мной увязался котёнок. Он прятался от дождя у мусорных баков, но стоило пройти мимо, как он выбежал из укрытия, не боясь промокнуть, и семенит за мной.

Грязный, тощий, с вырванными клочками шерсти на боках. Ему от силы месяца два, но уже знатно подрано левое ухо в двух местах, через всю мордочку вычерчен светло-розовой тонкой линией шрам, и на спинке едва успел зажить след от зубов. Не то собаке попался, не то от очень крупного сородича в схватке за еду получил.

Шесть у котёнка молочно-белая. Глаза большие какого-то жуткого и одновременно завораживающего прозрачно-голубого цвета с серым отливом. Маленький обитатель помоек гордо вышагивает за мной. Он дошёл до полицейского участка и, я, скрепя сердце, оставил его на улице. Оглядываюсь на тощего котёнка.

Мэтт окликнул меня.

– Кого ты высматриваешь? Опять от своей подружки прячешься?

– Там котёнок. – ответил я. – Есть что-нибудь ему дать? Он такой тощий и голодный.

Дормер натянул футболку на нездорово впалом животе. Торчащие тазовые кости едва прикрывает пояс джинсов и туго затянутый ремень из потрескавшейся кожи. Этот ремень я помню ещё с тех времён, когда был напарником Мэтта.

– Я тоже тощий и голодный. – полицейский резкими движениями расправил подол футболки.

– Ты тощий, потому что одним кофе питаешься, – усмехнулся я, – а ему есть нечего.

В конце концов, я уговорил Мэтта вынести котёнку немного молока и сосиску. Попутно я поделился новостями насчёт Ойвинда Эге. Кстати говоря, про странное поведение Питера тоже не смог умолчать.

Мэтт закурил.

– Ты так и не сказал ему?

– Я думал, как бы не придушить Питера голыми руками. – ответил я, безотрывно наблюдая за котёнком. – Он как-то замешан в убийствах. Я чувствую.

– Твои ощущения никак уликой не припишешь.

– И всё-таки ты мне веришь?

– Разумеется. – Дормер прочистил горло. – Гровер никогда мне особо не нравился. Да и ты редко ошибаешься.

Я коротко рассмеялся.

Чем глубже я погружаюсь в расследование, тем больше мне кажется, что за мной постоянно следят. Иногда в общественном транспорте или прямо на улице чувствую на себе чужие пристальные взгляды. И ладно бы это были просто излишне любопытные прохожие, но эти взгляды другие. Не знаю, как объяснить.

Ещё мне не даёт покоя видение у дома Миранды. Ещё вчера я был на сто процентов уверен, что это какой-то бред, плод моего взбудораженного воображения или вроде того, но сегодня моё мнение резко изменилось. Я пытаюсь не отрицать, а оценить всё это здраво. Насколько возможно, конечно. Насколько мне хватает… совести? Веры? Мозгов? Скорее, силы духа.