Страница 11 из 14
– Мне нужен телефон. – более мягко проговорила я, тут же вытягивая руки, понимая, что Арслан не согласится на такое. – Мой муж…
– Мы написали ему сообщение от твоего имени, что твоя командировка растянется на неделю, а возможно и на две… – сразу же ответил Арслан, не давая мне больше вставить и слова. – Вечером ты позвонишь своему мужу и коротко переговоришь с ним, чтобы этот лох думал, что всё хорошо.
Арслан засмеялся. Я покраснела от его смеха, покрываясь аллергическими пятнами.
Никто никогда не мог упрекнуть меня в неверности. Тем более, я никогда не компрометировала наши отношения. Меня не интересовали мужчины вокруг меня. И я не заслуживала порицания от какого-то турка, который даже не знал меня. Это было унизительно. Чувство такое, что меня вываляли в вонючей грязи.
– Хватит. – оборвал его Пётр Всеволодович, угрожающе рыкнув. Босс встал между мной и своим другом. – Она не будет никому звонить. Как хотите, так и выкручивайтесь. Строчите от её имени, что хотите!
Я была не очень согласна с Боссом, не хотелось вызывать волнение у моей семьи, чтобы они знали, что со мной что-то случилось. Не в их силах было найти меня. Я реалист. Моя среднестатистическая семья никак не могла мне помочь в этой ситуации. Даже если бы моя мама написала жалобу на сайт президента – это бы не помогло.
– Она будет выходить на связь и покорно говорить, что у неё все хорошо. Иначе её муж узнает, какая она шлюшка. – на этом заявлении меня повело. Я стыдливо даже лишилась дара речи. А вот Босса моего оскорбительные слова обо мне задели его самого. Он схватил турка за грудки и встряхнул, заставляя всю его охранную рать вломиться в комнату.
– Ты сейчас же извинишься перед ней!
Автоматы были направлены прямо на него. Каждый из присутствующих был готов в любую минуту спустить курок и лишить его жизни. А Богатырь Всеволодович, скрепя зубами от злости, готов был перекусить сонную артерию другу детства и выпустить из него кровь. Я ощущала каждой фиброй своей души его злость.
– А говоришь баба не твоя. – пропивает Арслан, и Босса всего передергивает как будто кто-то уже нажал на курок. Трудно понять, что его так задевает. К сожалению, я не могу забраться ему в голову. – Приношу свои извинения, Виктория. Не хотел Вас обидеть.
Это было сказано наигранно и неправдоподобно, но просить сказать на коленях и искреннее я мужчину не собиралась. Мне и этого было достаточно.
Босс выпустил Арслана из захвата и размял шею. Он был еще напряжен, но как будто не замечал автоматы, направленные на его фигуру. У меня же по позвоночнику скатывались капельки холодного пота.
Турки ушли, оставляя нас вдвоём.
Нам предстояло провести семь дней в этой комнате. Хороший сюжет для реалити-шоу.
– Может быть начнем? – спрашиваю Босса, и когда он непонимающе смотрит меня, поясняю: Раньше начнем, раньше закончим. То, что от вас ждут!
Пётр Всеволодович задумчиво чешет затылок, а потом отрицательно качает головой. На его лице застывает гримаса боли. Не понимаю я его.
– Мне нужно принять душ. – с этими словами, оставляя меня без ответа, он уходит, даже не закрывая дверь и как будто нарочно приглашая меня. Типа, давая продолжим начатое в душе.
Пока он пытается смыть с себя кровь и пот, я подхожу к столу и начинаю изучать его содержимое. Вся техника была айтишной. Только зачем она Боссу? Он не был айтишником.
Немного поразмышляв, я обошла комнату и попыталась найти камеры или прослушки. Арслан не оставил бы нас наедине. Он должен был следить за нами. Хотелось бы понять, как. Так я бы чувствовала себя спокойнее. Не хотелось гулять с голым задом перед камерами.
– Тут чисто. – заверил меня Босс, бесшумно вышедший из душа в одном полотенце, удерживающемся непонятно каким чудом на бедрах. Телосложение у Петра Всеволодовича было спортивное и манящее. Лакомый кусочек. Превосходный образец. – Арслан бы не стал мне врать.
– Откуда такая уверенность?
– Раньше он мне был братом.
– Брат не стал бы удерживать брата силой! – отмахиваюсь от мужчины, но задумчиво вслушиваюсь в новую крупицу информации. – Я считаю, что заслужила знать правду. Не всё, личное можете оставить при себе. Меня интересует только то, что привело нас в эту комнату.
Лицо Петра Всеволодовича становится задумчивым, на несколько секунд он уходит в себя, видимо задаваясь этим вопросом. Что же всё-таки привело нас сюда? Почему мы оказались в этой комнате?
Николай Второй отправил моего прадеда – графа Баженова Платона Петровича в Стамбул для налаживания связей с турецкими подданными, как дипломата с семьей. Это всё, что я знаю. Истинная причина канула в небытие вместе с дедом и императором в 1917 году.
Когда началась Октябрьская революция турки предложили моей семьей убежище в Стамбуле, а также новую работу – помощь соотечественникам, что бежали из России. Те времена назвали белой миграцией. Интеллигенция и солдаты Белой армии бежали в Турцию, пытаясь найти там спасение и новую жизнь, пока нашу когда-то царскую империю рвали на куски голодные крестьяне.
Так моя семья пустила корни в Стамбуле, работая на Турцию, и стараясь сохранять в сердце верность своей Родине, не забывая о корнях.
Моя мама была метиской: её отец был турком, а мать русской. Она была плодом запретной связи в те годы. Моя бабушка воспитывала её в строгости и не хотела, чтобы дочь повторила её ошибку. Тем более, к их семье в те годы было особое, пристальное внимание, если ты понимаешь о чём я. Бабушка практически упросила моего отца жениться на маме, зная, что наша семья старается сохранить чистоту крови. Она боялась, что с ней может что-то случиться и мама останется совсем одна.
Мой дед считал, что несмотря на то, что судьба оторвала нас от России, мы должны были хранить её традиции и не потерять титулованность и чистоту крови. Он был против брака папа и мамы, но отцу стало так жаль милую девушку, что он решил жениться на ней. Это послужило началом их любви и, если я правильно всё помню, прекрасных отношений.
Прозвучит смешно, но мы были той самой семьей, в доме у которых на стене висела балалайка, шкура медведя и портрет семьи Романовых. Зрелище было отвратительное! В детстве я никогда не задумывался об адекватности этого. Висело и висело. Сейчас только задумываюсь о том, какие же ебнутые были у меня родственники.
Мы жили в принципе счастливо, ни в чём не нуждались. Пока папа не полез в политику. Ему в какой-то момент стало душно и скучно, он устал жить в стесненных условиях. Он ведь граф. Сын своего отца.
Я помню, как мама умоляла его не лезть, говорила, что Стамбул приветлив, но принадлежит только туркам и не стоит забывать об этом. Что здесь мы всего лишь гости и не нужно лезть в его жизнь со своим мнением. Мама у меня была очень мудрая и тихая, напоминала мышку. Никогда не высовывалась.
Жалко, что папа её не послушал. Он пытался баллотироваться на какой-то пост в правительство, и его кандидатура была даже популярной среди местных жителей. Он хотел бороться с преступностью и укреплять народное единственно между различными культурами, населяющими Анкору и Стамбул. В какой-то момент следуя своим убеждениям он перешел дорогу бандитам, за что родителей убили, а я чудом остался жив…
Четверо убийц пришли в наш дом и зарезали всех. Мою бабушку, маму и папу… они зарезали бы и меня, если не отец Арслана. Он был нашим соседом и уважительно относился к нашей семье. Он не успел защитить родителей, но спас меня. Протянул руку, когда у моего горла замер нож. Он сказал:
– В этом мальчике течет турецкая кровь… И еще, он последний русский граф… он не должен умереть как собака…
Эти слова врезались в мою память намертво.
Махмуд забрал меня и растил как сына, не ожидая ничего. У него была возможность подарить мне будущее, и он это сделал.
Я вырос и уехал на Родину. Оставил Арслана тут одного…
Я бы рассмеялась во весь голос, потому что история казалось фантастическим вымыслом. Графы… Николай Второй… мой Босс… смешалось всё: и кони и люди. Было трудно поверить в правдивость истории… но чем больше я смотрела в зелёные глаза Петра Всеволодовича, тем сильнее убеждалась в правдивости его слов. Он не лгал мне.