Страница 10 из 12
Здесь давно не было ни одной живой души, хотя ощущения кричат обратное. Словно кто-то невидимый из прошлого продолжает управлять своими владениями. Этот кто-то пристальным взглядом рассматривает вошедшего человека, оценивает его самого и возможную угрозу, которую тот может представлять. Камни за стальной решеткой забора, независимо от всего остального мира, неуловимо для наблюдателя извне, продолжают вести свой привычный образ жизни, постепенно выстраиваясь в новые стены. Листья на деревьях, перевалившиеся за прутья ограды, пожухли, отдав всю энергию на восстановление былого величия, а теперь ничком падают на потускневшую траву и раздуваются ветром по всей территории.
Конечно, все это не могло быть правдой. Но атмосфера в этом месте навевает именно такие мысли.
Листьями была устлана вся тропинка, по которой Юле предстояло пройти, чтобы добраться до заднего двора бывшей лечебницы. Именно туда почему-то тянуло ее больше всего. Быть может, ответ достаточно прост: только в эту сторону, будучи заключенной здесь, она могла смотреть, выглядывая в широкое окно. Из своей палаты – второго и последнего окна, в которое удавалось выглянуть, – рассмотреть ничего было нельзя.
«Почему сюда?» – мысленно проговорила она.
Плечо по-прежнему неприятно ныло, видимо, так проходит процесс срастания костей, но Юля попыталась не обращать на это внимания и двигаться дальше.
Близился вечер. Из-за густых крон деревьев, перекрывающих остатки солнечного света, под ногами мало что можно было разглядеть случайно. Лишь когда ее кроссовка провалилась в какое-то углубление, под опавшими листьями она увидела колею от колес, которой раньше не замечала, ведь именно по этому пути она той ночью пробиралась к заброшенному крылу лечебницы. Колею от колес ее «Жука» – другие машины здесь точно не ездили, как успела заметить Юля.
Она шла вдоль канавок. Вот еще несколько метров и она приблизится к тому самому месту, где той злосчастной ночью допустила роковую ошибку, спустившись в подвал. Теперь на этом участке земли под стеной зияла дыра. Доски выгорели и осталась лишь кирпичная арка, ведущая в глубину полуразрушенного здания. Если бы не каркас из красного кирпича, то вряд ли здесь можно было бы найти прежний вход в здание. Все это навевает ей так много мыслей о недавнем прошлом. Она бы назвала это даже тоской, не будь это слово здесь слишком противоречивым. Но тоска эта не по событиям, произошедшим в этих стенах, а по тому чувству полной уверенности в своих силах, чего сейчас ей очень не хватает. Теперь же она готова сию секунду сорваться с места и унести ноги как можно дальше отсюда, лишь услышав малейший хруст ветки или какого-либо шуршания рядом с собой. Немалых усилий ей стоит сейчас двигаться вперед. Желание разобраться в проблеме перекрывает все возможные страхи.
Пройдя по канавкам от колес вглубь пустующей площадки позади руин, Юля увидела вытоптанную траву под деревьями, куда уходила колея, ближе к левой части ограды. Но туда не пошла. Ее заинтересовала именно задняя часть двора – большая пустая площадь, незастроенная территория. Идя по густой, высокой траве, следуя за неясными ощущениями, она внезапно спотыкается и падает на какой-то заостренный выступ, ощутив резкую боль в плече от неожиданного напряжения – упав, ей пришлось взять упор на левую, здоровую руку. Слегка поранив ладонь, которая приняла удар от падения на себя, она увидела проглядывающую из-под травы бетонную глыбу. Рядом еще одну. И еще. «Фундамент? – подумала она. – Фундамент чего?»
Осторожно поднявшись на ноги, она оглянулась, думая, не слышал ли кто ее выкрика, стараясь не смотреть на руины. Вокруг по-прежнему царила мертвецкая тишина, если не считать шелеста трясущихся листьев, бурно вздымавшихся и грозящих вот-вот сорваться с пышных веток и пуститься в пляс над высокими болиголовами, полынью и лопухами.
Дальше она ступала гораздо аккуратнее и осмотрительнее, понимая, что в таком месте могут быть не только камни, но и ямы. Не хватало еще провалиться в одну из них и вдобавок сломать ногу.
Вдоль выступающих камней она отследила большой прямоугольник, указывающий, что здесь ранее было еще какое-то здание, но его снесли, и достаточно давно.
Странно, что здесь вообще свистел ветер и было ощутимо прохладнее, чем за воротами, будто бы это место было на добрых два месяца старше всего окружавшего его мира. В какой-то момент Юле показалось, будто бы ее кто-то окликнул и она обернулась, несколько секунд всматриваясь между развалинами старой лечебницы и вслушиваясь в пустоту. А когда только на секунду ослабила свое внимание, услышала едва различимый сдавленный шепот, среди которого были лишь два слова: «Ты дома». Источника звука она не увидела, но даже сквозь испуг, инстинктивно пошла вперед, нервно поглядывая за каждый уголок и груду камней, некогда бывшей кирпичной кладкой стен. Она поймала себя на мысли, что впервые смотрит на в этом направлении с такого ракурса.
Почему-то ей захотелось задать ответный вопрос:
– Мой дом? – спросила она достаточно громко, чтобы ее голос разнесся по всей территории. Но ответа не последовало даже спустя две минуты ее молчаливого ожидания.
Подумывая, что тот голос ей просто послышался и она начинает сходить с ума, пытаясь еще и в ответ что-то спрашивать. Она склонила голову и закрыла руками лицо, успокаивая свои разбушевавшиеся нервы. Простояв так еще несколько минут, пока полностью не пришла в себя, она в сердцах сплюнула на траву.
– Ну ладно, – процедила она сквозь зубы, будто бы зная, что ее слышат и ждут, просто не отзываются.
Поддавшись раздражению от непонимания своего же состояния, но уже без его внешних проявлений, она пошагала вперед, переступая обломки опаленных досок и обугленных алюминиевых проводов, грубо оборванных падающими стенами.
Если бы не остатки памяти и круг в центре комнаты, почти полностью засыпанный строительным мусором, она бы и не узнала, что уже находится в том же зале, в который их всех выводили из палат в дневное время. А черное пятно справа – след от того самого дивана. На нем она познакомилась с Михаилом. Вспомнив о нем впервые после тех событий, ей стало невыносимо грустно, что этот поистине добрый и самоотверженный мужчина вот так погиб вместе со всеми, не оставив после себя ничего и никого, кто бы мог думать о нем с теплом, которого он заслуживал. Никого, кроме нее.
В ее памяти возник и образ доктора Высокова, когда тот в последний миг, то ли во плоти, но еще будучи нетронутым огнем, то ли уже в виде призрака предстал перед ней в окне догорающей лечебницы, к которому всепожирающее пламя добралось в самую последнюю очередь. То единственное окно комнаты, располагавшееся дальше всего от подвала – очага возгорания.
«Почему он?» – думала Юля, рассматривая все вокруг. Все то, что не так давно было настоящим и живым, пусть и ужасным в своем естестве, теперь приходилось по кусочкам вырывать из памяти и вкладывать в руины, восполняя утраченные фрагменты реальности в попытках восстановить былой интерьер. Только так можно найти ответ хотя бы на один их тех многих интересующих ее вопросов: действительно ли то явление доктора было ее воображением, связывающим его с добродушным стариком? Или же это лишь стечение обстоятельств, вновь и вновь возвращающие ее в это место, но на самом деле не являющееся ничем иным, как плодом ее больной фантазии? Но ответ на вопрос, который волновал ее больше всего, а именно: действительно ли доктор хотел ей что-то показать перед тем, как окончательно отдаться яростной стихии? – был намного ближе, чем кажется. Так всегда бывает: ответы на самые сложные вопросы порой мало того, что кроются в мелочах, но и зачастую всегда настолько близки, от чего так и остаются незамеченными людьми.
– Ну да, конечно, – говорила она сама с собой, прокручивая все эти вопросы в голове и перешагивая очередную доску с угрожающе торчащими из нее гвоздями, – разве узнаешь это, когда даже комнаты той не осталось, что была на третьем этаже, а что говорить о деталях.