Восточная сказка

Закрываю глаза и тотчас же вижу лицо Тимура.

– Прощай, прощай, – шепчу я чуть слышно.

– Что ты там бормочешь? – недовольно спрашивает мать.

– Говорю до свидания родному краю, – вру я. И мысленно себя ругаю. Какая нелегкая заставила меня думать о Тимуре?

– Айрат тоже собирается в Москву, – хмыкает со своего места отец. – Потом в старости сможешь рассказать внукам, Амина, как гуляла с их дедом по Красной площади.

Сердце замирает. Гулять с Айратом? Дети? Внуки? Да меня трясет от страха, стоит ему только посмотреть на меня. И пусть рот растягивается в улыбке, а глаза так и остаются злыми и жадными, как у зверя. Даже представить боюсь, как брат нашей Нур прикоснется ко мне. И изо всех сил гоню от себя мысли о совместной жизни. Боюсь ли я Айрата?

Да!

До ужаса и отвращения!

– Что-то мне нехорошо, – тихо шепчет Нур, оседая на диване, стоило нам только войти в квартиру, которую сняли для нас друзья отца.

– Ты очень бледная, – обеспокоенно замечает отец. – Ложись. Амина разберет вещи и объяснит прислуге, что приготовить на ужин.

– Хорошо бы, – вздыхает мать, прикрывая глаза. – Даже думать о еде не могу!

Встревоженность отца тут же сменяется победной усмешкой. Он подходит к дивану и, встав перед Нур на колени, ласково проводит ладонью по лицу жены.

– Я правильно догадался, Нур?

– Наверное, – вздыхает она. – Я уже забыла, как это бывает…

– Да ну? – ухмыляется довольно отец. – По-моему, ты врешь, женщина. Я поговорю с партнерами. Здесь должны быть хорошие врачи.

– Только нашей веры, – ставит условие мать. – Не хочу, чтобы неверные касались меня.

– Конечно, Нур, – добродушно кивает отец. – Найдем. Тут полно врачей-женщин.

Выбегаю из комнаты, понимая, что мне сулит состояние Нур. Если она не помнит, так у меня до сих пор свежи в памяти ее придирки и оплеухи, когда она ждала Мусу. Наверное, хорошо, что я выхожу замуж, и прислуживать мачехе будет кто-то другой.

Но и с этого дня в Москве моя жизнь превращается в кромешный ад. Подай, принеси, посиди со мной. А еще эти дурацкие разговоры об Айрате, от которых меня пробирает до слез. Честно говоря, здесь, в Москве, мне хочется рыдать от безысходности. Я вижу совершенно другую жизнь. Женщины не носят платки и могут идти рядом с мужчинами. Могут учиться. И носить короткие юбки.

– Путаны, – шипит Нур.

«Ну не все же!» – хочется возразить мне. Но держу язык за зубами. Лишь с завистью смотрю на девчонок, спешащих на занятия. Наверное, если б мне позволили, я бы тоже пошла в университет. Или выучилась бы на художника. Вот только Айрату не нужна образованная жена.

Он приезжает в Москву незадолго до нашего отъезда. Смиренно ходит со мной по магазинам и оплачивает любую прихоть. Но когда в машине пытается взять за руку, я вздрагиваю.

– Боишься меня? – скалится он и добавляет грубо. – Это хорошо. Жена обязана бояться мужа.

– Мужчину нужно уважать, – тихо мяукаю я. Но Айрат словно не слышит.

– Страх рождает уважение, девочка.

Его пальцы касаются моего подбородка и властно приподнимают его.

– Ты принадлежишь мне, – говорит Айрат, пристально глядя мне в глаза. – И я очень надеюсь, Амина, что ты станешь послушной и покорной женой. И не доставишь лишних проблем…

Меня передергивает, и Айрат это видит.

Разве такие слова должен говорить жених невесте накануне свадьбы? Пусть не любовь. Ее нет между мной и Айратом.

– Любовь придет, – уверяла меня бабушка. – Главное, доброта и уважение.

Но тут, похоже, этим и не пахнет.

Может, сказать отцу? Айрат не принесет мне счастья! Но я отмахиваюсь от этой мысли. Папа сейчас не в себе. И уж точно сделает все так, как попросит его обожаемая Нур. А Нур любыми способами настоит на своем.

В смятении смотрю на Айрата полными слез глазами и тихо шепчу.

– Да, Айрат.

– Это хорошо, – кивает жених, заводя Мерседес. – Сейчас завезу тебя к Нур. Завтра приеду. Скажешь, что еще нужно к свадьбе. Все купим в Стамбуле.

– Я хотела бы… – мнусь, не зная, как попросить.

– Амина, – рыкает Айрат. – В чем дело?

– Я хотела бы посмотреть на Красную площадь. Если у вас есть время…

– Хорошо, поедем, – внезапно соглашается Айрат. И по кривым московским улочкам ведет машину в центр города. А я смотрю из окна на этот диковинный мир. Ну, как кино смотрю.

Мы проходим мимо зубчатой стены из красного кирпича. Задираю голову, чтобы рассмотреть высокие башни.

– Они все разные, – замечает Айрат. – Вон та, с часами, главный символ Московии.

– Необычное сооружение, – шепчу я и тут замечаю странный собор. Разрисованные купола разного размера делают его похожим на игрушку. – Никогда не думала, что здесь так красиво! – восклицаю, позабыв, кто находится рядом.

– Ничего особенного, – морщится Айрат. – Тут есть парк неподалеку. Пойдем туда.

И развернувшись, идет вперед, никак не считаясь с моим мнением.

Семеню следом. На высоких каблуках по брусчатке быстро идти не получается. Да еще и длинная юбка мешает. Боюсь упасть и опозориться. Но и кричать, звать Айрата не хочу. Тороплюсь, но никак не могу догнать. Наконец жених останавливается и, помрачнев, ждет.

– Ну что за выходки, Амина?

Тереблю в руках сумку и жалко смотрю на грозного мужчину.

– Я не могу так быстро ходить, – причитаю чуть слышно.

– Тогда сиди дома, – бурчит негодующе мой жених. И взяв за руку, ведет к выступающему над рекой стеклянному мосту.

Моя ладошка, словно маленькая пташка, оказывается в силках большой и сильной лапищи Айрата. Его прикосновения не похожи на нежности жениха. И со стороны мы наверняка не смотримся парой. Так отец тянет за собой непослушную дочь.

– Хочешь, давай сделаем селфи, – предлагает Айрат, подводя меня к прозрачным перилам. И не услышав моего ответа, достает из кармана айфон. – Улыбайся, Амина, – приказывает, поднимая высоко руку с телефоном и чуть прислоняясь ко мне. Я снова вздрагиваю против своей воли. Тяну губы в улыбке. А у самой внутри все переворачивается. Ну как жить с нелюбимым? Как?!

У меня мало знакомых. Перед глазами только родители и семья папиного брата. Но даже невооруженным глазом видно, как отец любит Нур. Естественно, при нас, детях, никто не допускает нежностей, но иногда случайно перехваченный взгляд или обрывок разговора могут многое сказать. Мне нравится наблюдать за Искандером и Латифой. Замечать, как они переглядываются между собой. Представлять, что происходит, стоит им остаться одним. Если только от их гляделок бросает жар, то наверняка эти двое любят друг друга. Айрат же совершенно другой. Сминает мои пальцы в ладони и, пробурчав что-то нечленораздельное, направляется вниз к набережной. Я смотрю на серую воду и внезапно отчетливо понимаю, что совершенно не хочу замуж. Невольно представляю себя в короткой юбочке, белой блузке и с сумкой на плече. Учиться! Наверное, этого мне хочется больше всего. Правильно смешивать краски. Узнавать, как работали великие художники.

– О чем задумалась? – резко обрывает мои мечтания Айрат.

– Интересно, тут же есть какие-то музеи? Хочется посмотреть на картины знаменитых художников…

– Глупости, – отмахивается жених. – Почему у тебя голова забита всякой чепухой? – спрашивает он серьезно. – Я поговорю с Нур.

«О чем же мне думать? О кастрюлях и будущих детях?! Почему любая невинная просьба оборачивается против меня?!» – хочу закричать я. Но молчу, сцепив зубы.

«Не доверяй Айрату, – проносится в голове. – Он твой враг. Попробуй сбежать до свадьбы!»

Стряхиваю крамольные мысли как наваждение. Куда бежать? Зачем? Навлечь позор на семью? Да и кто заступится за меня, отмени я свадьбу?

Нет… Не так…

Кто станет меня слушать? Мои доводы разобьются об усмешку отца и причитания Нур. А вот Айрат затаит злость и потом отомстит.

Мимо нас проходят люди. И я глазею на них, не таясь. Да и они смотрят на нас изучающе, будто мы какие-то звери диковинные. Трое девчонок Три девчонки отошли в сторонку и шепчутся, косясь в нашу сторону. А вот парочка прошла в обнимку, совершенно не обращая ни на кого внимания. Даже издалека видно, что влюбленные.