Я ухожу

– Лучше Шипастый, – ответил я. – Я пока не привык к новому имени.

Странно, но сейчас мне не хотелось спрятать свой взгляд. Напротив, появилось неосознанное желание разглядеть каждую морщинку этого старика. Словно в облике мог скрываться какой-то смысл. При этом я вполне понимал, что личина выбрана Несущим Свет случайно. С таким же успехом здесь могла быть женщина или ребенок любой национальности.

И еще я понял – собеседник знает обо мне практически все. Этот фокус с Виктором Палычем был более, чем красноречивым.

– Итак, Шипастый, я… как бы тебе попроще сказать.

– Падший ангел, Люцифер.

– Падший ангел, – закатил раскосые глаза старик. – Очередная жертва пропаганды. Уж лучше Люцифер, хотя и это не совсем точно.

– Тогда кто?

– Правая рука Отца в этих отдаленных землях. Ты же понял, что это за место?

– Понял, – кивнул я. – Нечто вроде Чистилища.

– Если очень грубо выражаться, – согласился Несущий Свет. – Место, где души ожидают своего часа для перехода в другой мир.

– Почему их не перекидывать сразу? Неужели правдива версия про скуку, которую рассказал мне Толстожоп… один из твоих детей?

– Мне надо в определенной степени поддерживать соответствующую репутацию, – ухмыльнулся узбекский старик, хитро подмигнув мне. – На деле все объясняется проще. Когда Отец сотворил загробный мир для своих новых творений, мы и не предполагали, куда приведет этот его, как вы выражаетесь, стартап. И по началу было все хорошо, они умирали, попадали туда, ко мне. Кто прожил жизнь хреновенько, тот отправлялся на нижний порядок, кто так, как заповедовал Отец, на верхний.

– Получается, никакого Ада и Рая нет.

– Есть, для верующих, – хохотнул Несущий Свет. – Для всех остальных лишь глобальное нечто, где тоже существуют свои правила. Даже если ты последний распиздяй, но подаешь надежды, тебе будет выдан шанс. И из пучин нижнего порядка вознесешься ты, – тут старик дал петуха и осекся, поняв, что перегнул с пафосом. – Чуть повыше.

– Ага, я встретил тут парочку персонажей, несущих твою кровь.

– И что? Не понравилось?

– Смешанные впечатления. Так что произошло дальше? Почему появилось это место?

– Одно из мест, – поправил меня Несущий Свет. – Поверь, вряд ли бы тебе понравилась космическая база, где остатки десанта отражают атаки иноземных захватчиков. В роли последних, опять же, мои дети. Но если возвращаться к тебе, то получилось следующее. Люди любят брать только то, что им нравится. И из многочисленных заповедей Отца они выбрали: «Плодитесь и размножайтесь». Уж как в этом преуспели, ты в курсе. Тут и начали возникать проблемы.

Несущий Свет пожевал нижнюю губу, отчего его сморщенное лицо еще больше собралось складками. И продолжил.

– Инфраструктура загробного мира не была рассчитана на такой поток… переселенцев. И тут стали возникать катаклизмы. Наши мощности оказались не заточены на прямоток. Там протуберанец вырвется, тут мелкие бесы УФМС забастовку объявят, мол, им некогда домой сходить – работы двадцать четыре на семь. Конечно, можно этих мерзавцев, – узбек решительно впечатал кулак в ладонь. – Вот только что потом? Новых набирать, обучать, а это все время. А дела лишь нарастают. Поэтому я и придумал историю с этими временными пунктами.

Несущий Свет развел ладони, демонстрируя творение рук своих. Сказать по правде, вышло так себе, учитывая окружение. Будто пьяный столяр смастерил колченогий табурет, на который и смотреть страшно, а теперь заставляет сына на него встать.

– Отец одобрил. И мы стали пересылать сюда тех, кого в данный момент еще не готовы принять. Как только немного разгребаемся и места освобождаются, пускаем волну. Опять же, и часть местных выпускаем наружу. У нас, знаешь ли, тоже с перенаселением серьезные проблемы. Когда совсем все хорошо становится, заканчиваем Эру. Это, значит…

– Я понял, убиваете всех окончательно и перемещаете туда…

– Формально вы уже и так мертвы, – пожал плечами старик. – Без обид. А потом я еще придумал эту фишку с наместниками. Ты бы знал, как отреагировали на верхних порядках. Уже вторую тысячу лет шоу на первых местах. Его, конечно, на какое-то время Top Gear пододвинул. Пришлось даже самолично вмешиваться…

– Ясно, – кивнул я. – И что нам теперь делать?

Узкие глаза узбекского деда расширились от удивления, точно я спросил что-то невиданное.

– Что угодно. Можно просто дождаться конца Эпохи и уже смотреть куда именно вас распределят, в зависимости от деяний там, – указал он большим пальцем себе за спину. – Или попробовать совершить то, к чему ты и стремился. Занять кресло наместника, как он себя называет, Голоса. Признаться, у тебя есть для этого все качества. Я буду приглядывать за этим временным убежищем, – поглядел старик наверх, словно пытаясь увидеть на небе какой-то идентификационный номер. И, видимо, увидел. Потому что кивнул себе. – Удачи, Шипастый.

А после исчез. Без всякого светопреставления, оглушительного взрыва или наоборот, наплывающего тумана. Будто мы смотрели кино и на следующем кадре Его больше не оказалось. А мы еще с минуту стояли, глядя в пустоту. Точнее туда, где еще недавно находился Несущий Свет.

– Так, секундочку, мы мертвы? – первой опомнилась Алиса.

– Решила перенять пальму первенства от Тремора? – поинтересовался я. – Если вкратце, то да. Это место вроде Чистилища, куда твоя душа попадает после смерти. Хотя, тела они типа оставили, но добавили пару фишек. Остальное ты слышала.

– И что нам делать, Шип. То есть Федор? – повторила мой недавний вопрос Громуша.

– Лучше пока Шип. Я еще сам не разобрался во всей это хреноверти, – ответил я ей. – Но цель у нас прежняя. Завалить Голос.

– Этот Несущий Свет ничего не говорил про нас, – угрюмо пробурчала Гром-баба. – Про тебя да, про нас ничего. Получается и смысла никакого нет?

– Можешь сразу поднять лапки кверху и ждать, пока кто-нибудь придет тебя убивать. А потом надеяться, что окажешься в раю. Ну, или как у них там, на верхнем порядке или в. Надо позвать иномирных лингвистов. Или мы можем довести все до конца. Попробовать, по крайней мере. И уже от этого танцевать. Ну, что скажете?

– Я тут недавно вспомнила кое-что. Из прошлой жизни. Так что я в рай не попаду, – угрюмо ответила Гром-баба. – Поэтому я с тобой.

– А что такое? – усмехнулся я. – Обвесила кого? Или пирожки несвежие продала?

Громуша не ответила, но я понял, что там что-то серьезное. Такое, о чем молчат до конца жизни, не рискуя открыться даже самым близким. А изредка, по ночам, вспоминают, вскакивая в холодном поту.

– Я тоже до смерти праведником не был, – негромко сказал Слепой. – Поэтому я ш тобой.

– Из-за меня мальчик один повесился, – оживилась Алиса. – Любил очень, угрожал, что если я не буду с ним, то счеты с жизнью сведет. Я думала, что шутит. Хотя не знаю, можно ли это принять на мой счет. Но я так и так вас не оставлю, грешники.

– Ты что? – спросил я Крыла. – Сомневаюсь, что у тебя на счету десятки мертвых мальчиков. А мастурбация не грех, не верь католическим священникам.

– Я че, – пожал плечами пацан. – Я туда же, куда и дядя Шип.

– И я с вами, – кивнул сам себе Псих. – Если ничего не получится, то хуже точно не будет. А если получится, то интересно посмотреть на конечный результат.

– Вот это самый здравомыслящий подход, – хлопнул я его по плечу. – Ладно, грешники, как правильно нас назвала Алиса, у нас есть немного патронов, еда, хотя казалось бы, зачем она мертвым, и что самое главное цель. Но это еще не все.

Я подошел к колонке и жестом показал Слепому, чтобы тот нажал рычаг. Вода забила мощным ключом, ледяная и одновременно обжигающая. Я плеснул себе за шиворот и напился так, что зубы заболели. А сам думал.

Забавное место. Мы вроде как уже не существуем, но по-прежнему остались в своих телах. Испытываем все те же материальные неудобства, даже до ветру ходим, да и от отсутствия еды живот сводит. Чувствуем себя живыми, но именно ими и не являемся. И что нас ждет в случае успеха? Застрять в этом странном Городе, который вряд ли когда-нибудь станет родным? Или есть еще вариант?