Мёртвый город

Одеколону бы сейчас. Но увы. Чего нет, того нет, так что будем благоухать простым мылом. Хотелось бы добавить, и обувным кремом, но новенькие скрипящие берцы и без того сияли, так что тут согрешил бы против истины. Зашнуровался, застегнулся, покрутился перед зеркалом, закреплённым изнутри на дверце шкафа. Шевроны все на месте, куртка из штанов нигде не выбивается, непотребно топорщась. Стряхнул напоследок невидимые и несуществующие пылинки, закрыл шкаф и покинул помещение. Времени до сбора оставалось ещё с запасом, ну да лучше подождать на свежем воздухе, чем в четырёх стенах. Если, конечно, нет желания поваляться. А его я у себя сейчас не наблюдал.

Флаги Конфедерации[2] и ОМОНа гордо развевались на ветру. С ним в этот знаменательный момент повезло — полотнища не висели подобно невпечатляющим тряпкам и не оборачивались вокруг флагштоков. Попутным оказался, если можно такую фигуру речи применить к воздействию погодного явления на флаги. Мдя, тут целый полковник торжественную речь проговаривает, а ты о такой ерунде сейчас думаешь. Как так можно?! Настроиться, тем не менее, на нужный лад не выходило. По сей день ни на одном событии эпичнее школьной линейки на выпускном не доводилось присутствовать. Ни зрителем, ни, тем более, одним из виновников торжества. Парады, церемонии награждения и иные подобные мероприятия смотрел сугубо по телевизору и в Сети. Вот и разволновался, от чего хоть как-то старался себя отвлечь. В том числе разглядыванием, насколько мог скосить глаза, окружающей обстановки. Три четырёхэтажные казармы по сторонам плаца образовывали букву «П», взгляни на пункт постоянной дислокации сверху. Краска на стенах застарелая, но неряшливо не смотрится — всё помыто. Аккуратно, добротно. Невысокие, лишь до середины второго этажа, дубки вовсю шелестят распустившейся уже, как в конце мая и положено, листвой. Газонов, жаль, нет, ну да и чернозём неплохо смотрится.

Спасибо, что волнение внешне не проявлялось. И даже из речи Савкина ничего не упускалось — слышу и воспринимаю прекрасно. Не облажаться бы только, когда вызовут из строя. Ну да штурмовую группу, как предупредил Лис, будут чествовать уже в самом конце. И по алфавиту. А там я самый последний — после буквы «ша» никого нет…

— …Показав наивысший уровень подготовки и явив беззаветное мужество, сводный отряд в полной мере выполнил поставленную перед бойцами спецназа боевую задачу! — усиленный динамиками голос полковника разносился над плацем. — Медалью «За храбрость» награждаются…

Размеренно застучал барабан, которому тут же вторил сильный жужжащий тембр волынки, неторопливо проигравшей несколько нот. А каков уровень культурной интеграции, а! И это несмотря на то, что активное взаимодействие Конфедерации и Британской Империи было лишь в шестьдесят первом, и то за полгода до окончания Крестового Похода. Интересно, а что они переняли от нас, да и вообще — уцелели ли во время Песца? Кто бы ответил…

— Старшие сержанты полиции Артемьев, Васин, Воробьёв, Данилов…

Дальше не запомнил. Интересно, по памяти, или невидимый стороннему наблюдателю миниатюрный наушник? Если первое, то за одно только это полковник заслуживает серьёзного уважения. Вот не верю я, что перед мероприятием командир сидел и зазубривал наградные списки. У полковников дел много, как-никак. И ведь не допустил ни единой заминки, ни разу не сбился. Память, конечно, штука тренируемая, но по тому, что каждую озвученную фамилию Савкин сопровождал взглядом в строй, явно задерживаясь на определённом бойце, становилось ясно, что знает он тут почти каждого…

— Старшины полиции Градов, Мосин, Юрьев. Лейтенант полиции Лосев.

Названные полтора десятка человек вышли из строя, прошли к командиру и замерли в нескольких шагах. Почти безо всякой шагистики, без чеканки подошв по асфальту плаца — спецназ всё же, не пехота какая-то! Лишь на последнем отрезке пути проделали три строевых, и те без армейской скованности. Полковник на пару с замом, который нёс в руках кейс, прошёл вдоль шеренги, извлекая из кейса коробочки с медалями, задержавшись перед каждым, чтобы обменяться парой слов и с крепким рукопожатием вручить награду.

— Спасибо за службу, орлы! — гаркнул Савкин, встав напротив награждённых и взметнув правую руку в партийном салюте — плечо параллельно земле, рука чуть согнута, чтобы сжатый кулак почти касался виска, внутренняя сторона запястья вперёд.

А ведь исполнение воинского приветствия, оно же так и не искоренившееся из людского мышления отдание чести, не так давно заменилось на это. Всего-то лет десять-пятнадцать назад, а общенародностью подобно было древним уже жесту рот фронт, или пионерским и нацистским салютам… тьфу, опять о ерунде какой-то думаешь, собака безбожная. Проникнись торжественностью момента!

— Служим России! — слаженным хором прогремели свежеиспечённые кавалеры медали «За храбрость». — Служим спецназу![3]

Затем развернулись и лёгким бегом несуетливо направились к своим местам в общем строю. А командир продолжал церемонию:

— Прапорщик полиции Курепин!

К нему направился означенный боец. Снова простучал барабан и выдала свою трель волынка.

— За грамотное командование отделением, — начал перечислять Савкин заслуги прапорщика, — за сохранение вверенной боевой техники и за проявленную самоотверженность перед лицом смертельной опасности…

А что там было? А, да, рассказывали. Заслонил в бою собой товарища, повернувшегося к пулемётной позиции боком, через что и получил несколько сильных ушибов, от которых не спасла подкладка бронежилета. Зато человеку жизнь спас…

— … вручается наградное оружие!

Ну и что, что с оружием сейчас никто не расстаётся. То всё либо обезличенное, либо просто — своё, родное. А именной пистолет… во-первых, ПМ — раритет и сам по себе ценный подарок. Во-вторых, персонифицированное оружие. С выгравированной памятной надписью. И не вручаемое просто так — лишь за поступок.

Бравурное гудение волынки на пару с бодрой барабанной дробью сопровождали вручение награды и возвращение прапорщика в строй. Были ещё награждённые. Майор Крамаренко «за грамотное руководство и непосредственное участие в контртеррористической операции» был досрочно повышен до подполковника. Операторам средств РЭБ и разведчикам выдали какие-то их особые медали. По уровню примерно такие же, как «За храбрость», а особость их заключалась лишь в том, что выдавались лишь соответствующим специалистам.

И вот очередь дошла до нас.

— Капитан полиции Вучевич!

Лис покинул строй и зашагал к командиру. Странно, фамилия "волчья «[4], а окрестили в честь другого животного из семейства псовых. Интересно, за что. Так и не сподобился пока ещё узнать. Но, быть может, со временем и без подсказок со стороны пойму…

— Прапорщик полиции Иванов!

А для нас он Ганс…

— Старший прапорщик полиции Митюшев!

Призрак… Палач… Один за другим мои соратники перестраивались возле командира. Ну и вот — последний в списке. Жду. Не облажаться бы.

— Рейнджер Шаричев!

Делаю шаг. Второй. Кажется, словно сквозь толщу воды, но это моё персональное восприятие, на деле же достаточно быстро. Перехожу на особый вид неторопливого бега — тот самый, которым передвигаются из строя к начальству по команде. Тремя строевыми, чеканя шаг, встаю в строй. Кратко, но ёмко расписав наши заслуги и представив меня, прапоров и сержантский состав к Боевой медали Конфедерации полковник, пройдя от крайнего левого бойца вдоль всей шеренги, вручил нам награды и остановился напротив Лиса, которому, судя по всему, было уготовано что-то в значительно солиднее. Лёгкому напряжению, повисшему через пару секунд молчания, не хватало только барабанной дроби.

— Долгие речи послушаем от Самого, — всё же прервал тишину Савкин, — когда выберемся в Москву. Да-да, не «если», парни, а «когда». А я буду краток.

Полковник снова прервался, глубоко вдохнул и громко проговорил:

— Орден Мужества[5]! — тут же сжав ошарашенному Лису кисть в рукопожатии, он так тихо, что я еле услышал, добавил. — Заслужил, братишка.