Страница 38 из 70
«Белый жемчуг падает в цене», – писал в тот день в потайном письме один богатый купец из Дели своему доверенному приятелю, продавцу воска, в Лагор.
«Белым жемчугом» купец условно называл королевские войска за их светло-серые походные мундиры; «красным маисом» – полки восставших сипаев, за красные форменные куртки.
«Белый жемчуг падает в цене, – писал купец, – зато красный маис идет в гору».
Глава двадцать вторая
ЧЕМБЕРЛЕН-САИБ
Ночью в ставку приехал Чемберлен. В большой палатке командующего армией генерала Барнарда собрался военный совет.
Полковник Гаррис пришел с забинтованной головой. Не он один был ранен: у полковника Вильсона с неделю назад прострелили щеку, а молодой лейтенант Робертс, приехавший с Чемберленом из Пенджаба, поддерживал правой рукой забинтованную левую. Робертса ранило в дороге.
Невилль Чемберлен, только что назначенный генерал-адъютантом при штабе пограничных сил Пенджаба, сухой, жилистый, стройный, в нарядном мундире с серебряным шитьем, сел у изголовья койки командующего; Барнард лежал на походной постели, бледный, вялый, с обвязанной шеей. Несколько дней генерала мучил приступ какой-то тяжкой болезни; штабной лекарь не знал, как ее лечить.
Разговор начал Вильсон.
«Белые Рубашки» разбиты. Обоз с продовольствием и боевыми припасами перехвачен.
Вылазки из города повторяются каждый день. Враг заходит и с фланга, и с тыла, захватил старый храм на Курнаульском шоссе, грозит перерезать сообщение с Пенджабом, – единственный путь, остававшийся до сих пор открытым. Британской пехоты в лагере почти нет, а вся туземная ненадежна. Кавалерия день и ночь несет пикетную службу, люди измучены: по двадцать часов в седле, без смены.
Орудий нехватает; и те, что есть, слишком малы. Нужны большие гаубицы – двадцатичетырехфунтовки, нужна осадная артиллерия.
Чемберлен сухо кивнул.
– Да, – сказал Чемберлен.
У него было узкое, слегка ассиметричное и бледное лицо, – той особенной молочной бледности, какая бывает иногда у северян, не поддающихся солнечному загару в тропическом климате. Легкие веснушки по крыльям носа были чисто лондонского происхождения. Нос красивый, тонкий, с горбинкой, был чуть-чуть крив, с правой стороны срезан больше, чем с левой, отчего обе половинки лица казались неодинаковыми.
Все смотрели на генерал-адъютанта. Что он привез из Пенджаба?
Но Чемберлен не торопился.
– Калькутта? – спросил Чемберлен.
– Сообщение прервано. Из Калькутты до сих пор подкреплений не прибыло, ни одного человека, – сказал Вильсон.
Чемберлен снова кивнул.
– Да, – сказал Чемберлен.
Он повернулся к командующему.
Вялое желтое лицо Барнарда с припухшими веками было неподвижно.
Чемберлен рассматривал его с неторопливым интересом.
– Что вы считаете возможным предпринять в настоящее время, генерал? – осторожно спросил Чемберлен.
Барнард отвел глаза под этим холодным взглядом, похожим на взгляд щуки.
– Предпринять?.. – Барнард слегка застонал и повернулся на своей койке. – Предпринять… – Больше всего на свете боялся генерал что-либо предпринимать. Слишком хорошо помнил он, как после Крымской войны (он прослужил всю кампанию начальником штаба у лорда Раглана) – слишком хорошо помнил Барнард, как осуждали тогда в Лондоне лорда Раглана за всё, что он предпринимал, и еще больше за то, чего не предпринимал…
Генерал Барнард, кряхтя, повернулся на койке – больной измученный старик.
Чемберлен опустил белесые ресницы, точно не слыша. Генерал, который отвечает на вопросы только кряхтением, – это было неприлично.
Вильсон ждал.
– Мои люди мрут! – резко сказал Вильсон. – Мои орудия никуда не годны. Если в самое ближайшее время не будет сильных подкреплений из Пенджаба, я вынужден буду снять осаду и уйти из-под Дели.
– Боже мой! – жалобно сказал Барнард. – Что скажут в Лондоне?.. Боже мой!.. Все смотрели на Чемберлена.
– Подкрепления из Пенджаба будут! – сухо сказал Чемберлен. – Сэр Джон Лоуренс отдал приказ сформировать Летучую Пенджабскую колонну в помощь делийским силам. Бригадиром назначен Никольсон.
– Никольсон? – Движение прошло по собравшимся.
Никольсон, «Лев Пенджаба», свирепый Никольсон, гроза северо-западной Индии, тот самый Джон Никольсон, которого кочевые племена в глухих горных местах близ афганской границы считают не то дьяволом, не то злым духом!.. «Никкуль-Сейн», – его имя пишут на камнях, ему приносят жертвы, как злому божеству.
– Прекрасный выбор! – Барнард одобрительно кивнул.
– Но бригадир Никольсон надолго задержится вблизи Лагора…
Чемберлен сделал паузу.
Все ждали.
– Для разоружения лагорских частей, – договорил Чемберлен.
– Как? И в Лагоре? – Вильсон вопросительно поднял брови.
Чемберлен кивнул.
– Да, неспокойно.
Вильсон с силой повернулся на своем походном стуле.
– Значит ли это, что нам придется ждать, пока Никольсон покончит с брожением во всем Пенджабе? – спросил Вильсон.
– Да, – слегка наклонив узкую голову, сказал Чемберлен. – Придется!
– Это невозможно! – резко сказал Вильсон. – Нам нужна помощь сейчас, немедленно, или никогда.
– Помощь будет, полковник! – сказал Чемберлен. – Туземная кавалерия.
– Нужны европейские войска!
– Их нет! – сухо ответил Чемберлен.
Это была истинная правда. Каждый британский штык был на счету. Из-за спора с Персией за Герат еще с начала года почти вся британская пехота северной и западной Индии была отозвана к границе Персии, и ей там хватало дела. Единственный довольно сильный европейский контингент Пешавара необходимо было сохранять на месте для безопасности афганской границы.
– Придет туземная кавалерия, – сказал Чемберлен. – Пенджабские сикхи.
– Отличные солдаты! – похвалил Барнард.
Все, кто служил в Пенджабе, хорошо знал этих рослых длинноволосых конников дикого вида, воинственный народ – секту.
– Из Непала должны прийти гурки, – сообщал дальше Чемберлен. – Они уже в пути.
– Гурки? – сказал Вильсон. – Храбры. Но для регулярной войны не столь хороши.