Страница 27 из 70
Дом Пембертонов стоял в большом саду за зеленой оградой. По англо-индийскому обычаю все слуги в доме вышли гостье навстречу. Миссис Пембертон и ее сын Фредди дожидались у дверей. Фредди был в синей курточке с белым атласным воротником; миссис Пембертон – в легком белом кисейном платье, с низкой талией и пышными буфами, как носили дома в Англии лет за пять до того. Низкий дом был окружен верандой, а веранду прикрывали занавески из тростника, украшенного бусами. Всё колыхалось и слегка звенело под ветром.
– Сегодня хорошо, не жарко, ветер с моря, – сказала миссис Пембертон.
Она повела Дженни смотреть внутренние помещения дома. В полутемных комнатах было прохладно, на чисто выметенных глиняных полах лежали пестрые травяные половики – циновки, как их здесь называли. Маленькая Бетси, грудная дочка миссис Пембертон, висела в люльке в своей комнате, под белой кисейной сеткой.
– Москиты замучили Бетси, – сказала миссис Пембертон.
Подле двери, на половике, сгорбившись и скрестив ноги, сидел нянька – немолодой индус с серьгой в ухе. В уголке дремала на полу молодая кормилица. У самой люльки сидела на корточках третья служанка и дергала шнур большого веера, укрепленного под потолком на деревянной раме.
Маленькая Бетси заплакала, и миссис Пембертон прикрыла дверь.
На обед подали рыбу, зелень, бананы, тушеное мясо и сладкий рис. Блюда приносила молодая горничная-индуска в белом кружевном переднике и кружевной наколке на гладких черных волосах. Дженни никак не могла съесть всего, что ей накладывали в тарелку.
– У нас прежде была плохая горничная, – пожаловался ей Фредди. – Она разорвала на куски и закопала в землю замечательную куклу – подарок дяди Джона.
– Бог мой, от нашего Джона уже больше месяца нет писем, – вздохнув, сказала миссис Пембертон.
Самого мистера Пембертона не было дома: он уехал в порт по срочному делу. Миссис Пембертон была рассеяна и весь обед почти ничего не говорила.
После обеда Фредди повел Дженни в сад.
– Мама очень грустна, – сказал Фредди. – Она боится за дядю Джона. Он уехал воевать с бунтовщиками.
Лейтенант Джон Томсон, младший брат миссис Пембертон, с самого начала восстания был отправлен в Ауд, в глубь страны.
В саду было тихо; зато в просторном дворе непрерывно шумели и суетились слуги. Белые и розовые магнолии цвели повсюду: и у террасы, и под окнами, и на пороге кухни. Среди полуголых слуг-индусов странным казался солдат-шотландец в полной кавалерийской форме: синяя куртка с медными пуговицами, высокая шапка в темных перьях и короткая шотландская юбочка над высокими сапогами кавалериста. Солдата с начала восстания приставили к дому миссис Пембертон для охраны.
Вечером из штаба приехал Бедфорд. Он привез новости.
«Командующего армией нет, – сказали ему в штабе. – Он еще в марте уехал в Симлу охотиться за тиграми».
Помощник командующего, генерал Герсей, растерялся. Связь с Верхним Бенгалом прервана. Почтовые кареты не ходят. На много миль за Аллахабадом повалены телеграфные столбы, перерезаны провода, сообщения нет.
Туземная Бенгальская армия восстала вся, как один человек. Крестьяне заодно с повстанцами. Верхний Бенгал и Ауд в огне. Древняя столица отложилась. Повстанцы провозгласили шаха Дели главою нового правительства.
Что предпринять? Генерал Герсей шлет телеграммы своему начальнику, генералу Ансону в Симлу, но ответа не получает.
Куда девался Ансон? Неужели он так долго охотится на тигров? Может быть, телеграммы до него не доходят? Генерал-губернатор Индии, лорд Каннинг, шлет кружные телеграммы в Амбаллу, генералу Барнарду, с просьбой переправить их Ансону. Молчит и Барнард.
В такой момент командующий Бенгальской армией – он же верховный главнокомандующий всеми тремя армиями Индии – потерялся неизвестно где.
Восстание охватывает всё новые и новые области. Неспокойно и в Джанси, и в Сатара, и в Хайдерабаде. Раджпутана ненадежна, в Пенджабе брожение. Крепко держатся пока только Мадрас и Бомбей. Но никто не знает, что может принести завтрашний день.
– Святые небеса! А Калькутта? – сказала миссис Пембертон, выслушав Бедфорда. – Неужели и нам грозит то же самое?
– Спокойствие, дорогая!.. На помощь Калькутте идут европейские войска.
Прибытия «Оливии» с британскими стрелками и пушками в штабе ждали с большим нетерпением. Бедфорду сказали, что он может каждый день ждать приказа о выступлении в глубь страны. Но Дженни капитан об этом до поры до времени ничего не сказал.
На ночь Дженни отвели большую полутемную комнату с окном на веранду. Дженни уснула крепко, а утром ей рассказали, что ночью под самое окно кухни подбежал шакал, и повар отогнал его, швырнув сандалию в окошко. Никого в доме это не удивило: шакалы здесь постоянно бродили вокруг домов по ночам и выли, как собаки.
Глава шестнадцатая
УХОД ПАРИИ
Утро прибытия «Оливии» в порт было для майора Бриггса очень хлопотливым, но на этот раз Бриггс не забыл о Макфернее.
В полдень к нему пришел сержант Флетчер с таинственным сообщением.
– Пошел переодеваться, сэр! – доложил сержант.
– Наворачивает чалму под шляпу! – шептал он минуту спустя. – Посмотрите на него, сэр, он похож на туземца, одевшегося англичанином!..
– Тем лучше, тем лучше!.. – прохрипел майор.
Сошедший на берег Макферней, в своей широкополой шотландской шляпе поверх индусской чалмы, защищающей голову от жестокого калькуттского солнца, с темным как бронза лицом, в сандалиях, с мешком за плечами, действительно походил на индуса, одевшегося по-европейски.
Майор тотчас послал сержанта к начальнику калькуттской полиции.
Шотландец неторопливо побрел по улицам знакомой Калькутты, сквозь толчею Читпур-базара, мимо улицы Башмачников и улицы Ткачей, к площади Звезды, где был у него знакомый перс, продавец книг.
Войдя под навес персидской лавки, Макферней долго рылся в старинных связках книг, пахнущих кожей и пылью. Сам успел уснуть на улице у дверей. Когда шотландец вышел из полутемной лавки и зажмурился от ослепительного солнечного света, к нему подошли два полисмена.