Пространствие в стене

Прошу принять меры. Нужны две эскадрильи космических штурмовиков. Капельница для собаки. Сразу как отвоюем, прокапаем, чтобы она вас в заблуждение не вводила своим пьяным бредом. Две бутылки вискаря на поминки, на всякий случай. Вдруг кого из наших собьют, не дай Бог, или если, сердешная, перегрузок не выдержит. Давайте три бутылки вискаря и две пива на утро. Ближе ее, ведь, у меня никого нет.

Дописав письмо, «сердешная», грустно посмотрела на обоссанное чмо, по совместительству хозяина и вообще о-го-го какой человечище по его же словам на мотив известной итальянской песни. «Лаборант» медленно поднимался в столбе ослепительного света, крича, что-то про не справедливость, и утруску человеческого организма во время увольнения. Про заслуги перед отечеством помолчал с минуту, потом продолжил парить. Через час стал похож на точку и исчез в недрах космоса.

Исповедь туманности.

Когда сумерки уже совсем спустились на землю. Один не похожий на человека человек перемещал вымещающее собой пространство в разные ведомые только ему части планеты. Если туда попадал другой человек, естественно не просто так, не случайно, а по желанию нашего героя, которое очень часто совпадало с «заказом» других людей. Не будем называть имен и причин. Так вот если в это пространство попадал другой человек, то наш герой, далее именуемый как туманность, мог легко управлять телом «заказа». Откуда я все это знаю? Все очень просто. И так. Вашему вниманию «Исповедь туманности».

И напоследок.

Как-то прогуливаясь или идя куда-то точно не помню. Воспоминания быстро стираются дабы, видимо, не навредить и без того не самой праздничной психики. Так вот. Куда-то передвигая свои нижние конечности по территории парка им. Маяковского, в предвкушении обнаружения давно забытой специи, я увидел или скорее почувствовал, как сумерки стали как-то странно сгущаться вокруг меня. Сначала стало труднее дышать и как будто ноги и руки вязли в пространстве. Оно, пространство во круг, начало колыхаться, превращаясь в желеобразное тело по верх моего. Что-то гудело. Гул постепенно повысившись на октаву прекратился. Щелкнуло по луне. Макраме расплелось в млечный путь. Затылком я почувствовал, что вчерашний пластилин уже не свеж и за мое дальнейшее существование взялась конкретная глина. Я застыл в форме звезды. Не знаю сколько прошло времени. Там его не было. Когда я вышагнул из формы, это было похоже на падение или скорее на выпадение тяжелого с постепенным набиранием скорости и бесконечным отражением самого себя. Так вот. Когда все закончилось, я увидел перед собой пространство моей формы только если бы меня лепил из глины ребенок. Тогда я принял это за оптический обман. «Зайчиков от луны нахватался», – подумал я и через некоторое время уже находился дома. Попил чай с бутербродами с колбасой перед сном, почитал «Театральный роман» Булгакова, завел будильник, поцеловал жену и проснулся утром. Да, да. Именно так мой друг. Как ты мог заметить снов не было. Не было еще много чего, но об этом в следующий раз. «Ты, ведь, в курсе, что я обращаюсь к тебе!? Именно ты был моим первым заказом. Ты со своими нелепыми желаниями, которые так утомляли их перечислением. Читая этот текст будь добр не оборачивайся и не о чем не думай. Мы начинаем! 3,4».

Ты исполнен!

Собственно, по этому принципу я и действовал. Ничего сложного. Но так уж ли это нужно? Спросите Вы. Это просто необходимо отвечу я. Сам знаю, что все это слишком иррационально, с одной стороны. С другой стороны, пока это происходит, можно надеяться, что мир изменится к лучшему.

Симметрия.

Как только я засел за написание очередной главы романа «Симметрия».

Она смотрела в его асимметричные глаза и чувствовала, как ее тело наполняется электричеством. Равновесие мира было нарушено, и она прошептала…

В этот момент ко мне постучались. Я спросил- «Кто там?».

– Кто там? – спросил я.

– На вряд ли вы меня знаете и имя мое вам ничего не скажет, – затараторил голос за дверью.

Да. Надо сказать, что время было тяжелое и обострились чувства у инопланетян, выходцев из иных миров и других мушкетеров с чувством не выполненного Дон Кихота под созвездием большой безделицы. По этому поводу двери у меня не было, а была стена непонимания и желания оградиться ею. Дабы удовлетворить инстинкт страдания и не понимания у всех пришельцев. И этот луноход о котором я повествую. Как вы понимаете долбился в стену. И, как я понимаю, работал наугад.

Так вот.

– Тем не менее меня зовут… – продолжил страждущий.

Тут голос резко замолчал. Я бы даже сказал редко замолчал. Вряд ли в наше время, подумал я, кто-то умеет и может так вовремя и ненавязчиво заткнуться. Принимая во внимание не малую моральную нагрузку того времени. Через некоторый промежуток «романтических вмешательств» вылитых на бумагу. Да. Она еще существовала. Правда считалась роскошью. Через некоторое время послышалась возня за стеной. С явными претензиями собеседников друг к другу. Не буду описывать из чего я это понял, но можете поверить на слово это было так. Вдруг другой голос за стеной не менее противно затараторил и за скреб по стене чем-то вроде гвоздя.

– Я его обезвредил, – сказал голос, – можете выходить.

Я молчал.

– Симметрия восстановлена, -продолжал голос, – можете не отвечать, но я знаю, что вы там. Вы же понимаете, что два полушария этого демиурга должны как-то договариваться. Иначе на этом все закончится.

За окном уже во всю расцветал катарсис. Хотелось сидеть за столом солнечным, летним утром, пить чай с бутербродом с колбасой и предвкушать новую главу.

Так я стал путешественником во времени.

В те далекие времена я любил мечтать.

Первый раз я увидел время, пока падал в обморок, обусловленный резким ростом. Это случилось перед школой. Перед выходом из дома в школу. В момент сборов. Перед завтраком. И, скажу я вам, это слишком трансцендентно, чтобы можно было хоть как-то это выразить. Все ваши представления и гипотезы и тем более часы, чушь несусветная. Этого просто не существует! И нет вообще на языке и в теле вселенной чего-то похожего на то, что мы называем временем. Я говорю, что я первый путешественник в том, чего не существует, то есть во времени. Оно тоже не знает, что оно и говорит (опять вранье), что наше представление о нем, это его сон. Причем не самый приятный. А мы для него, что-то вроде следов на снегу, по которым прыгает ребенок, неуклюже повторяя чье-то нахождение на этом месте. Сегодня, завтра, вчера, мрак собачий.

Так вот во что вылилось мое путешествие по «времени». Прилетел слишком рано. В ожидании вас всех заснул. Проснулся, когда была уже ночь. Съел кусок праздничного торта и улетел обратно, так как опоздал. На придумывают часов и опаздывают везде. Так что до скорой встречи в тот самый час, когда ни когда.

Информация.

Расслабленные мышцы кофе уже второй раз сбегали за сигаретами, но, видимо приемный мозг никак не мог заснуть, застряв в одном из слоев пере придуманного режима на завтра.

–еще бы ты спать хотел, – сказал тот третий, кому было в общем-то пофиг кто ты.

–Все дуркуешь!?

–Зачем? Итак, все получается! – сказало запотевшее интригой вафельное полотенце, и протерло наспех панораму.

Перспектива была нарушена. Земля, давящая на ноги, оказалась мочевым пузырем.

– Сегодня, -висело в воздухе.

Так однажды начинается каждый человеко-день, то есть день, обремененный анализом. Не чистый. А может даже с дежавю, жамевю, фрустрациями, политикой, прокрастинацией.

–Здравствуйте! Меня находит окружающее пространство как средство познания себя. А имя мое вилами на воде исторического дискурса, и даже еще не написано. Так что не важно о ком я говорю. Все очень близко и одинаково. Как ни как каша.

Заварилось это когда был день. Я вышел из ворот, или вошел в ворота, смотря как к этому относится, одной территории заросшей своей никчемностью, ущербностью и отрицательным влиянием на психику всякого чья нога ступала на ее почву. Присутствовал сильный запах испарений битума и эмульсии. Как на заброшенном заводе в жаркую погоду.