Музыка Океании

— Женщинам духи дают детей, женщины не ангуты, — с уверенностью говорил Кжеил.

Однако антропоски отнюдь не чувствовали себя притеснёнными. С их мнением считались, они могли сами выбирать себе мужей из претендентов на сердце. Нике показалось, что сама идея любви была не особенно ясна аборигенам. Они уважали другие качества в мужьях — силу, храбрость, немного посмеивались, но упоминали и о красоте. Хорошим мужем считался тот, кто сумел принести много мяса. Или тот, кто умеет хорошо гнать оленей. На расспросы о чувствах, они смущались и не знали, как это объяснить.

Помимо ангута в племени был и ещё один важный человек — это в переводе на элла «мать» или на антропе «мая», что-то вроде шамана. Маей могла стать исключительно девушка, родившаяся от другой маи. Статус маи был даже выше роли ангута. Мая взаимодействовала с невидимым потусторонним миром, беседовала с духами и просила у них видений. Мая также брала на себя роль целительницы племени. О настоящей медицине в Ууракулисе не знали. Лечение заключалось в травяных отварах, припарках, компрессах и специальных обрядах. Может, какие-то базовые вещи по оказанию экстренной помощи мая и умела делать, вроде зашивания раны и остановки крови, но настоящие болезни антропосы не лечили. Хотя Ника могла поспорить, что и болел этот народ нечасто.

Мать Торны, Глада, была маей. В одном из своих видений она увидела мужчину с чёрной кожей, который придёт в их племя однажды. В видении духи также сообщили Гладе, что чёрный мужчина и антропка родят вместе ребёнка, и только ему духи откроют все секреты мирозданья. Когда в лагерь пришла экспедиция с материка, Глада сказала об этом прошлому ангуту, и тот позволил инландерам остаться в племени. Глада сама не знала, что тот мужчина, отец Торны, влюбится в неё, что она выучит его язык и он расскажет ей, как на материке мужчина и женщина любят друг друга и как сильна бывает их любовь.

Глада хотела познать эту незнакомую субстанцию. Она понесла от мужчины ребёнка, и назвала дочь Торной, что означает «душа». Экспедиция покинула Пацифиду, но тот мужчина решил остаться со своей новой семьёй. Шли годы, и Глада начала верить, что столь странный союз инландера и жрицы действительно изменит жизнь антропосов. Но этой истории не суждено было закончится счастливо.

Мужчина, выросший в цивилизованной стране, пришёл в ужас от мрачных и пугающих ритуалов, которые происходили на его глазах. Мая посвящала свою дочь в древние тайны, открывала ей способы общения с духами. Когда он увидел татуировку, выбитую на животе ребёнка, он пришёл в ужас. Как она вырастет здесь? В этой стране отсталых и суровых людей, которые не признают современные средства медицины. Его дочь никогда не пойдёт в школу, не научится читать. Будет потрошить животных и приносить их органы в жертву костру.

Улучшив момент, он выкрал своё дитя и сбежал, увезя её с собой на материк. Там он дал ей другое имя, он назвал её Психеей, что тоже означает «душа». Вот только саму её суть он так и не смог переломить. Предречённая изменить историю всех антропосов и спасти своё племя в самый тёмный час, Торна нашла способ вернуться домой.

Эльпис пообещала, что напишет песню про этот сюжет, но сделает это уже в Океании. Им с Никой выделили одну из заброшенных хижин. Первую ночь они спали всего пару часов, остальное время придавались любви.

— Как романтично трахаться на шкуре белого медведя, — заключила Эльпис, откидываясь на спину, и уже готовая ко сну.

— Интересно, в Океании есть медведи? — посмеялась Ника. — А то ради такого можно уложить одного.

— Точно, — усмехнулась Эли.

Ника перевернулась на бок, посмотрела на неё, свою несравненную большую медведицу, всегда освещающую путь морякам.

— Как твой… шум в ушах. — Осмелилась спросить Ника. — Ты не говорила, но я подумала…

Эльпис смутилась, тоже повернулась к ней, прислонив макушку к стене.

— Тише. Но я не могу сказать, что он полностью прошёл. Иногда мне кажется… — она замялась, — впрочем, ладно, не важно.

— Расскажи. — Настояла Ника.

— Да, не знаю. Как будто я слышу в нём что-то знакомое… Не важно, правда. — Она замялась, словно тщательно подбирала слова, — Ники, ты правда… — Эли посерьёзнела. — правда думаешь, что мы сможем туда попасть? Даже после слов Кжеила.

— Он не сказал ничего конкретного. — Пожала Ника плечами. — Только то, что антропосы знают секрет портала, но почему-то не пользуются им. Считают, что способ неверен.

— Если б всё было так легко, люди бы каждый день перемещались в Океанию. Но этого не происходит. Почему ты думаешь, что получится у нас?

— Потому что мы друг друга любим? — предположила Ника. — Потому что мы заслуживаем этого. Потому что мы помогли племени обрести своего пророка?

Эльпис выглядела обеспокоенной. Её голубые глаза наполнились влагой, во взгляде ярилось столько сомнений, а нижняя губа надулась.

— Ники, эти люди, как ты сама говорила, не понимают, что такое любовь. Они молятся духам животных и камней, приносят жертвы… ну и всё такое. И они считают этот способ неправильным. Что такого ужасного может быть в ритуале, что даже они не хотят им пользоваться?

Ника обняла её, прижала к груди, погладила светлые пушистые волосы. Её хрупкая Эльпис. Я буду оберегать тебя. От всего. Всегда.

— С нами же будет Торна. Почему-то теперь хочется называть её только Торной. Если пророчество о ней верно, то она исполнит ритуал как-то иначе… не знаю… в общем, я уверена, что у нас всё получится.

— Торна… Психея… даже лёжа на медвежьей шкуре со мной, ты думаешь о ней, — произнесла Эльпис холодно.

— Эли…

— Нет, Ника, это ведь правда. — В голосе Эльпис появилась сталь. — Ты знаешь, на что мне пришлось пойти ради этой поездки? Знаешь, какова была цена за «Икар» и отсрочку концертов? Я думала, мы проведём это время вдвоём, как всегда — будем только друг для друга, но ты взяла с собой свою новую подружку, хотя прекрасно знала, что я о ней думаю! И да, Ника, её история меня тоже трогает, я рада, что мы смогли ей помочь, но… — Она осеклась. В голосе появилась солоноватая дрожь.

В душе Ника знала, что этот разговор был неизбежен, но от гнева её возлюбленной у неё самой сжалось сердце.

— Я знаю, чего это стоило. И знаю, почему ты предпочла не говорить об этом. — Ответила Ника. — У нас с Торной ничего не было. И не могло бы быть. Я люблю только тебя и хочу пойти в Океанию с тобой. Эли. — Она ободряюще сжала её плечи. — Завтра мы будем в Океании. Только ты и я. И эта ссора не будет иметь никакого значения.

— Океания… как же. — Эльпис мрачно улыбнулась. Что это за эмоция на её лице? Сомнение? Безверие? Эльпис словно делала это всё ради Ники. Как если бы приносила себя в жертву её желаниям.

Но это же моя роль…

Хотела ли Эльпис действительно попасть в Океанию, или просто пошла за Никой? Верила ли она в то, что у них получится сбежать? Неужели были такие наручники, ключ от которых утерян навсегда. И если для Ники этот поход был давней мечтой, исполнением самого большого желания, то для Эльпис — просто весёлым приключением, которое несколько затянулось. Ника увидела её глаза — глаза птицы, которая вдруг покинула пределы клетки и теперь отчаянно мечется по комнате, пугаясь тому, как выглядит мир, лишённый прутьев.

Шутка затянулась. — Прочитала Ника на её лице. — И она не готова идти со мной до конца.

— Ты можешь вернуться домой. — От этого безвкусного слова свело язык. — Я не могу тебя заставить.

Эльпис перевела грустные голубые глаза на потолок, которым служила дублёная кожа.

— Давай доберёмся туда сначала. И всё узнаем.

***

Весь день они шли по пещерным лабиринтам. Кжеил не захотел идти с ними, сказав, что у него и без того много дел в поселении, зато вызвался Фликшу и уговорил пойти Кургуна. Кжеил уверял, что путь совершенно безопасен, но Ника почувствовала облегчение от того, что их будет сопровождать опытный воин. Вместе с Торной согласилась пойти Анка. Сводные сёстры за несколько дней сблизились, и много общались. Ника подозревала, что вскоре Торна заговорит на антропе, как на родном языке.