Музыка Океании

— Ты знаешь Алкида? — задал Аластор свой любимый вопрос. Хотя откуда он мог знать? Сам сказал, что не состоит в основной армии.

— Никто не знает Алкида, — заявил трансвестит уверенно.

— Зато все без исключения превозносят его.

— Почему тебя это так беспокоит, ясноглазый?

— Меня зовут Аластор.

— Ино, — вновь этот игривый взгляд и кошачий голосок. — Алкид вдохновляет людей своим всемогуществом. Люди видят в нём сильного лидера, и они готовы пойти за ним. Он настроен решительно, и им это нравится. Я думаю, он стал чем-то настолько большим, что теперь неважно, кто именно стоит за всем этим. Его можно заменить на другого лидера, и ничего не изменится. Потому и принято говорить, что его тень с нами, и что он в каждом из нас. Скорее всего, активисты этим и руководствовались.

Мимо прошла пара женщин, задержавшись взглядами на них двоих. Аластор сомневался, что они признали в Ино трансвестита, он сам не догадался. Скорее всего, решили, что он снял шлюху. Мне везёт на шлюх, — подумал он устало.

Докурив до фильтра, он швырнул бычок в сугроб, так что тот зашипел, погаснув.

— Можно задать личный вопрос? — спросил Аластор, когда женщины оказались достаточно далеко.

— Что у меня между ног? — догадалась Ино.

— Не то чтобы я хотел проверить, мне просто интересно. — Признался Аластор.

— Тогда встречный вопрос, — она тоже отбросила сигарету. — Ты бы позволил разбить мне нос в баре, если бы сразу понял? — Ино криво улыбнулась, приподняв тонкую чёрную бровь над светло-зелёным глазом.

Аластор задумался.

— Скорее, да.

— Люди более склонны доверять девушкам, даже если те одеты, как шлюхи. — Промурлыкал голосок.

— Так это просто маскарад?

— Это? — она окинула взглядом свой внешний вид. — Нет. Я правда так одеваюсь.

— Только одеваешься? А с кем спишь?

Зелёные глаза сложились в лукавые щёлки.

— Хочешь попробовать что-то новое, Аластор?

— Нет, я уже говорил.

— Ну а я люблю разные эксперименты. Поэтому так и одеваюсь.

Столб с громкоговорителем прямо над ними вдруг зашипел, прежде чем активировать голосовую команду: «СПЕШИТЕ В «ПОНТ»! ОСТАЛАСЬ ПОСЛЕДНЯЯ ВОЗМОЖНОСТЬ КУПИТЬ ЖЕНСКИЕ КУПАЛЬНИКИ ПО САМЫМ НИЗКИМ ЦЕНАМ! УСПЕЙТЕ ПРИГОТОВИТЬСЯ К ЖАРКОМУ ЛЕТУ!», с новым шипением послание оборвалось.

— Непривычный прогноз погоды, — заметил Аластор, озираясь на столб.

— Алкид взломал систему оповещения. — Пояснила Ино с довольным видом.

— Да ваш Алкид прямо-таки профессионал во всем…

— Ага, он и не такое может, — напевал её голосок. — Он же «Перфекция» — совершенство мысли, слыхал?

Интересно, как далеко мог зайти Алкид в своём желании избавить мир от власти? Сколько жизней он готов был принести в гекатомбу своей мнимой свободе, и зачем заниматься этим у порога конца света? Аластор не стал бы отрицать, что Алкиду могло быть известно что-то, о чём не подозревали остальные, возможно, что никто вообще, ни в его армии, ни в целом мире. По тому, как активисты превозносили своего лидера, рассказывая о его подвигах, боготворя и сравнивая его мощь с эффектом ядерной бомбы, он, скорее бы предположил, что лидер Сопротивления не только безумен, но и очень умён.

— Сколько сейчас людей у Сопротивления? Я имею в виду здесь, в Термине?

— Я не знаю, ясноглазый, я уже говорила, что я, в основном, только вербую.

— Ну так и скольких ты навербовала?

Она вновь перевела на него свои разные по размеру и цвету глаза. В них сверкали искорки радости, словно две электрические лампочки на 30 и 45 ватт.

— Что? — не понял Аластор, когда её улыбка вновь исказила щёки.

— Ты сказал «навербовала», это мило с твоей стороны. Я запомню это.

Аластор не обратил внимание на это замечание, зато понял, что Ино ловко уклоняется от ответов, не сообщая ему вообще никакой информации. Ладно, с другой стороны, зачем ей отвечать? И зачем мне знать, если всё скоро закончится?

— Я просто не могу думать о том, что говорю с мужчиной, когда смотрю на девушку, — признался он. Чёрт с тобой. Я не прочь подыграть, только покажи, где девочки.

— По-твоему, я могла бы сойти за неё?

— Да, если бы не кадык. — Аластор не мог перестать думать об Ино. Тень брезгливости всё равно не покидала его.

— Да-а, знаю! Были бы деньги, я бы махнула в Харибду. Ты знаешь, они там делают такие операции, можно вставить себе нормальную грудь и отрезать всё лишнее. — С этими словами она поправила платок на горле, Аластор же поморщился. — Я смущаю тебя, ясноглазый? — спросила Ино.

— Да, есть немного, — признался он. — И перестань меня так звать, у меня карие глаза.

— Ну и что? Они ясные, — они встретились взглядами. — И в них хорошо видно, кто ты.

— Я бы не сказал.

— Ну так ты их не видишь, глупый. — Засмеялась Ино. Её смех — журчание ручейков ранней весной. Но весна уже не наступит. — Я могу сказать очень многое о человеке по его глазам или по тому, как он себя ведёт. Для меня люди — открытые книги.

Аластор почему-то вспомнил книги в доме Эхо. Эхо… вот у кого глаза были ясными, двое небес: глубоких, бесконечных, чистейших. Мантикор… зачем? — Если бы она осталась жива, он бы уже давно лежал в каком-нибудь сугробе с пулей в виске. Ему не пришлось бы бежать. С другой стороны, почему он тогда не застрелился после того, как отдал деньги? Почему не позволил Мантикору убить их обоих? Почему не спрыгнул с платформы, когда «Призрак» только подъезжал к вокзалу Сциллы? Зачем он выживал всё это время? Потому что нужно завершить цель. Выполнить обещание Алкионы. И оборвать так много мучений в этом мире, насколько это возможно. Аластор — убийца обречённых. Сугроб — гроб для обречённых.

— Что же ты можешь сказать обо мне? — он не сомневался, что Ино никогда в жизни даже близко не догадается о том, кто он. Его учили не только убивать, но и скрывать убийства. Однако говорила она так самоуверенно, что Аластору захотелось проверить её.

Она чуть внимательней всмотрелась в его лицо. Эти гротескные черты, кривой нос, разномастные глаза, неровная линия губ, покрытых тёмно-коричневой помадой, весь макияж, под которым скрывалась её проблемная кожа. Убери всё лишнее, смой всё это с неё, останется не очень симпатичный и не очень мужественный парень. Он вспомнил два голубых глаза в окружении чёрных размазанных теней и туши, глубокие и вопиющие, как две вскрытых раны.

— Ты очень скрытный на самом деле. Но не потому, что боишься осуждения, тебе просто не с кем поделиться своими секретами. Вообще, я бы сказала, что ты, как бродячий пёс.

Интересное сравнение, верно, Цербер? — зверь отозвался глухим рыком.

— В смысле? — спросил Аластор.

— Тебе кажется, что ты способен выжить один, терпеть невзгоды, искать еду, но на деле ты потерян. И поэтому начинаешь огрызаться на прохожих, никого к себе не подпускаешь. Ещё, ты можешь жить в стае, можешь даже занимать позицию лидера.

— Значит, ты предлагаешь мне найти стаю?

— Нет, на самом деле тебя это тоже погубит. Псы — не волки, и ты тоже не волк. Собаки в стаях дичают, борются за первенство, заражают друг друга всякими болячками, в конце концов их просто застреливают.

— Отлично. — Согласился Аластор. — Я даже не удивлён, я давно это знаю.

— Видишь, — подмигнула она, на сей раз светло-зелёным глазом. — Я же говорила, что умею читать людей.

— Да, ты права, — согласился он. — Значит, что? Я обречён?

— Нет, глупый, — Ино ободряюще толкнула его локтем в бок. — Тебе нужно то же, что любому псу. Тебе нужен хозяин.

— По-моему даже в Гиперборее давно отменили рабство. — Осторожно заметил Аластор.

— Нет, ты не так понял. — Они вдруг свернули на в какую-то спираль улицы. — Понимаешь… кому-то нужна любовь, чтобы состояться в жизни, кому-то друг; я не хочу сказать, что ты безвольная тряпка, заметь, я уже сказала, что ты можешь быть хорошим лидером, если того требует ситуация. Но тебе нужен человек, который будет контролировать тебя. Он может быть и твоим другом, твоей девушкой, боссом, не важно, самое главное, чтобы ты чувствовал, что кто-то нуждается в тебе и в твоей помощи.