Музыка Океании

— Всё! Пошли отсюда, — приказал ему голос, носителя Аластор не успел опознать, он ничего не видел чётко, мог лишь расценивать свои движения, чтобы убивать.

Он хотел возразить, хотел сказать, что готов убивать ещё, но затем его грубо одёрнули, зверь слегка опешил, когда безвольно повисшая цепь натянулась опять. За столько лет он так и не привык ходить на поводке. Он ненавидел свою цепь. Гектор сказал, потому он и уволил его. «Ты получаешь удовольствие от убийства, Аластор». Ну и что? Это разве плохо?

— Уходим сейчас. — Его потянули сильнее.

Он только теперь пришёл в себя. Перед ним стоял совсем молодой парень, лет шестнадцати на вид, с коротко стриженными тёмными волосами. Лицо было совсем ещё юным, на подбородке только-только появлялся первый пушок бороды, которым тот, видимо, гордился. Под карими суженными глазами можно было разглядеть синяки усталости. Он тоже был одет в светло-серую куртку Сопротивления, застёгнутую до самого верха.

Аластор последовал за ним. «Призрак», огромный локомотив, одиноко стоял посреди Белизны, пустой, с открытыми, словно в вопле, дверьми, возле него снежная равнина была запятнана. Будто кто-то пролил на скатерть бокал с вином. Красные пятна рассыпались повсюду, неподвижные тела распластались по земле в разных позах. Пассажиры, полицейские, революционеры, женщины, мужчины. Но ничего, скоро снег заметёт их. Зима и Белизна возьмут своё назад, они не любят пятен цвета. Здесь вырастет новый сугроб. Сугроб — гроб для слабых.

Последняя собачья упряжка уже уезжала. Активист схватил Аластора за руку и заставил запрыгнуть на неё вслед за собой. Нога пронзительно застонала, он поморщился.

— Ранен? — спросил ещё не сломавшийся голос. Два карих глаза на мягком лице обеспокоенно оглядели мужчину.

— Нет, — ответил Аластор. Оглянулся на Белизну. Янтарного прибавилось, но их уже не догнать. Слишком далеко, солдаты полиции были без саней.

— Ну ты задал им жара! Не думал, что кто-то из поезда на такое способен, — заметил он, усаживаясь в санях поудобней. Напротив сидели только трое пассажиров, мужчина и пожилая женщина, третий — в серой куртке — правил санями. Интересно, удалось ли выбраться семейной паре? Жаль потерять второй пистолет, хоть нужды в нём теперь нет.

— Повезло. — Ответил Аластор.

— Сопротивлению нужны такие, как ты. Время идёт, его слишком мало, чтобы обучить новичков. Почтём за честь сражаться с тобой. — Сказал он.

Новичков? А сам-то…

— Нет, я не могу, — ответил Аластор. — У меня есть кое-какие дела в Термине, потом я уеду очень далеко.

— Подумай, ты мог бы принести пользу всей Ойкумене, — в его взгляде не было неприязни, скорее просьба, почти мольба. Аластору очень не хотелось, чтобы его принуждали к чему-то. Особенно теперь, после того как сам Гектор отпустил его.

— Я ищу кое-кого. Две девочки приехали сюда на «Восточном Вестнике». Я должен найти их. Ты что-то знаешь?

Он задумчиво закатил глаза.

— Много кто приезжал. В Сопротивлении никого похожего не видел. Можешь спросить в городе у местных, они наверняка подскажут. Или лучше у нас в лагере. Там помогут с поиском пропавших.

— Нет, я не могу терять время. Найду их сам.

Он невесело кивнул.

— Может, всё же передумаешь? Мы всем рады, кто готов за нас сражаться.

— Сам-то не рано решил на войну отправиться? — Аластор поморщился, подумав о его возрасте снова. — Пока ещё молоко на губах не обсохло. Или Алкид готовит армию детей против толпы вооружённых янтарей?

Парню явно не понравилось такое заявление.

— Я достаточно взрослый, чтобы держать в руках оружие. Да, времена непростые, мы берём всех. Но никого не заставляем насильно.

— Ты знаешь Алкида? — спросил Аластор, подумав о том, что, может, хоть кто-то из Сопротивления сумеет ответить ему на этот вопрос.

Увы, парень разочарованно покачал головой, уносясь взглядом куда-то в белое ничто, проносящееся мимо них.

— Нет. Но я знаю тех, кто его знает.

Сомневаюсь, что кто-то вообще знаком с ним лично.

— Кто он? — спросил бывший наёмник вслух.

— Он — свобода, — ответил парень, его зрачки подрагивали, отсеивая сменяющие друг друга волны зимы. — И он — война.

— Звучит громко. Только никто не имеет ни малейшего понятия о том, кто он сам.

Собеседник пожал плечами.

— Он скрывается. Представь, если бы такой важный человек, как Алкид, «Перфекция», просто свободно расхаживал по улицам, или, предположим, принимал участие в таких операциях, да его бы давно убили. Пусть и принято говорить, что на месте срубленной головы вырастут две, что его дело продолжится даже после его смерти, именно он даёт людям очень сильную надежду.

Вдалеке забрезжил город. Белизна прерывалась, нарушенная силуэтами высоких чёрных домов. Добро пожаловать в Термину, — подумал Аластор. — Для всех новоприбывших мы предлагаем отличный бесплатный комплект пуль.

— Что это за лидер, который заставляет своих солдат рисковать жизнями, когда он сам отсиживается в убежище? — спросил он, не желая оскорбить парня, но по крайней мере задеть.

— Алкид — не такой, — возразил он, переведя взгляд рассерженных глаз на Аластора.

Каждая жаба своё болото хвалит. А с такой слепой верой тут и говорить не о чем.

— Ладно. Буду благодарен, если высадите в городе. — Сказал Аластор и столкнулся с сомнением в глазах мальчишки. Он явно не хотел упускать потенциального солдата, да ещё и с оружием. Только что он сделает? Да, есть ещё второй, что правил упряжкой, но они же оба видели, как сражается Аластор. У них не хватит сил меня удержать.

Сани остановились, проехав первый квартал города. Термина. Сцилла. Харибда. Все города Ойкумены похожи, если знаешь один, знаешь их все. Улицы вьются загнутыми спиралями, чем дальше от центра, тем дома всё проще и скуднее. Чем дальше город от столиц, тем уродливее здания, тем грязнее улицы, занесённые вечной зимой. До конца света по ним ещё можно было передвигаться в машинах, теперь же снег положил конец любым формам личного транспорта, кроме собачьих упряжек, но кто будет содержать свору, если еды не хватает даже людям?

— Спасибо, что подвезли, — Аластор слез с саней. Улица была пустой, насколько видели глаза, должно быть, остальные упряжки уехали дальше.

— Осторожнее в городе, — предупредил второй революционер, что правил собаками. Звери тем временем начали грызться друг с другом, воспользовавшись остановкой. — Обычно янтари не тиранят жителей, но после такой перестрелки в поле, один Кронион знает, что они могут устроить.

— Я не задержусь здесь, — сказал Аластор. Ни в Термине. Ни в Ойкумене. Ни в этом мире. — Найду девочек и всё.

— Удачи в поисках, — ответил парень холодно. — Но, если что, помни — мы рады принять тебя.

— Я уже понял. — Сказал Аластор.

Погонщик взмахнул хлыстом, тот щёлкнул, задев ухо самого крупного чёрного пса, что задирал младшего напарника, не переставая грозно рычать всё время, что длилась короткая стоянка. Чёрный сперва пригнулся от удара, а затем яростно огрызнулся на хлыст, за что получил ещё один удар, и только тогда покорно сдвинулся с места, возобновив бег. Они же стреляют бешеных собак, верно?

Сани унеслись куда-то вглубь Термины. Аластор, не зная дороги, побрёл в противоположную сторону. Спустя пару шагов он почувствовал вновь нахлынувшую боль в ноге, достал трость и продолжил путь уже вместе с ней.

За пятнадцать минут неспешной ходьбы, Аластор встретил лишь трёх прохожих, которые не имели ни малейшего понятия, где искать двух девочек. Он вышел к узкой спирали, что явно вела в место, сильно походившее на Край. Завернув туда, Аластор приметил трактир. Даже если никто там не знает о дочерях Алкионы, можно по крайней мере напиться. Он вошёл.

Внутри было холодно, чуть ли не холоднее, чем снаружи. Возле барной стойки ютилось несколько посетителей, согревая озябшие руки возле чёрных, закоптелых горелок. Камин в глубине бара казался самым холодным местом в помещении. Прямо у входной двери примостился облезлый рыжий кот, который недовольно вскочил с нагретого места, когда Аластор вошёл внутрь, попытался открыть глаза, чтобы посмотреть на него, но они были такими грязными, в бурых капельках гноя по краям, что превратились лишь в две узкие щёлки.