Музыка Океании

Алкиона провела дочерей как можно быстрее, она держала Теренею за руку и делала всё, чтобы та не смотрела на окружающую их изнанку города. Пытается скрыть правду, как всегда. — Вестания часто замечала, как неискренне иногда вела себя Алкиона по отношению к ним. Она никогда ничего не рассказывала об их отце, сколько бы сёстры не расспрашивали её, а ещё изо всех сил пыталась сделать так, чтобы мир казался им хотя бы на грамм лучше. Кажется, для Теры она подобрала подходящие шоры, именно поэтому младшая была такая наивная. Вестания же протестовала против этой лжи во благо, она сама сумела разглядеть всю грязь, скрытую за красивым фасадом. Вместе с Тефией они иногда прогуливали школу, слонялись по заброшенным зданиям, выпивали и курили. Тогда она и поняла, насколько серый и обшарпанный город, в котором они живут, как рьяно он не подчинялся законам, сколько в нём обитало паразитов. Это знание с одной стороны напугало её, с другой — закалило, и уж точно Вестания увидела то, куда не хочет попасть.

Вокзал был переполнен людьми. Сотни пар глаз приклеились к табло, которое оставалось неумолимым: «Следите за обновлениями». Они ждали уже несколько часов, Вестания заметила свернувшиеся клубками тела детей и женщин на железных скамьях, мужчины спали прямо на полу и на своих рюкзаках. Те, что пришли недавно, как и они, ещё держались, сесть им было всё равно некуда. Фигуры шатались взад-вперёд по вокзалу, требовали у работников информации о поезде, где-то в толпе истошно орал младенец.

У Вестании начала кружиться голова от такого количества шумов, запахов, лиц, суеты. Теренея, кажется, тоже испугалась, прижалась к Алкионе, стиснув её руку, озиралась по сторонам, не зная, как реагировать на происходящее.

— Сюда, — мама подвела их к единственной свободной стене, к которой можно было приникнуть в ожидании, всё остальное пространство: стулья, скамьи, ниши — оказались занятыми. Люди просто искали хоть какую-то точку опоры, чтобы скоротать бесконечные часы.

Интересно, как они все попали сюда? Как объяснили своё присутствие патрульным? Неужели тоже бежали скрытно?

— Билетик? Может, найдётся хоть один билетик? — стенала женщина без устали, приставая то к одной, то к другой группе путешественников. Разумеется, её просьба оставалась без ответа, в такое смутное время билеты на поезд были на вес золота. Как только маме удалось скопить на целых три? Вестания не удивлялась, что та постоянно пропадала на работе.

Я бы тоже могла зарабатывать. Но она захотела, чтобы я закончила учёбу. Что даст ещё год школы, если кассиров всё равно берут без образования? Неужели, она бы стала копить на академию? Нет, для меня — нет. Только для Теры.

Вестания вновь испытала непроизвольный укол зависти к сестре, которой всё доставалось проще. Не удержалась, и просто беспричинно наградила её щелбаном по носу.

— Эй! За что? — взъелась Теренея.

— Просто так, — ответила Веста. — Отгадай загадку, пока ждём поезда.

— Давай! — Теренея обрадовалась, приосанилась, раскрылась. На сонном лице зажглось подобие улыбки.

— То идёт, то стоит, не двигаясь с места. Забирает своё, без права и чести.

— Не знаю, — задумалась Теренея. — Поезд?

— Неправильно.

— Всё правильно! Поезд идёт и стоит, Веста, ты опять обманываешь! Мам, скажи ей.

— Время, — ответила Алкиона. — Правильный ответ — время.

Вестания согласно кивнула.

— Сколько у нас его осталось? — спросила Теренея, мгновенно погрустнев. — Сцилла скоро падёт. Как далеко мы успеем уехать? Ведь волна продолжит поток, она не остановится на одной Сцилле, пока не затопит весь Эллас.

Только бы не начинала опять про Океанию, — взмолилась Вестания. — Что угодно, лишь бы…

— Надеюсь, мы успеем…

Благо, мама прервала Теру:

— Следи, чтобы мы не сбились с маршрута, а двигались строго на северо-восток. У тебя же есть с собой твой компас?

Компас — старый, потёртый, достался Теренее на прошлый день рождения, это был якобы подарок от отца, хотя Вестания прекрасно понимала, что Алкиона купила его сама на какой-то барахолке. На задней стороне компаса была гравировка: «Никогда не теряйся».

Лично она никогда не получала подарков от папы. Для Терении, зачем-то закатывался этот нелепый театр с подарками, оставленными под кроватью, с тайными посланиями почтой. Вестания ни на секунду не сомневалась, что Алкиона старалась так загладить вину их отца перед младшей дочерью. Конечно, с Вестой-то уже слишком поздно налаживать контакт, можно хотя бы попытаться оправдаться перед глупой Тернеей. Она-то отца обожала, хоть ни разу в жизни его не видела. Он пропал без вести, когда той было всего полтора года. Конечно, как бы Теренея ни старалась, она не могла вспомнить ни одной мельчайшей детали. Вестания, которая в последний раз видела отца в семь лет, должна была хранить какие-то образы в памяти, но как бы странно это ни было, она не помнила ничего конкретного. Не знала, даже примерно, как он выглядел, не помнила его голос, если только хранила самые скользкие и обрывчатые воспоминания, которые казались скорее самообманом.

Глаза Теренеи вдруг округлились. Она пробежалась руками по карманам.

— Компас! Я забыла его…

О нет! — Вестания съёжилась, предчувствуя какой истерикой обернётся сейчас это упущение.

— О, детка… — мать погладила её по голове.

— Давай вернёмся за ним! Пожалуйста, это же папин подарок…

— С ума сошла! Мы не успеем на поезд, — разозлилась Вестания. — Не конец света, ничего.

— Мам? — Сестра пыталась обрести поддержку в глазах матери, но в эту минуту их разговор прервал новый голос.

— ВНИМАНИЕ! — вдруг зазвучал откуда-то сверху из динамиков Диктор, — Состав «Восточный Вестник» пребывает на станцию Сциллы через пять минут. Просьба всем пассажирам пройти на платформу и приготовиться к посадке. Поезд пробудет на станции не более семи минут.

Ни Алкиона, ни девочки, не успели даже двинуться с места, когда толпа людей ломанула к дверям, сметая работников вокзала на своём пути. За несколько секунд вокзал ожил и зажужжал как пчелиный рой.

— Подождём немного, — сказала Алкиона, не желавшая втягивать дочерей в давку. — Через пару минут очередь ведь рассосётся…

Ожидание, увы, ничего им не принесло. Людей было так много, что они заполнили единой массой проход к дверям. Вскоре стало ясно, что если не поспешить за ними, то можно не успеть погрузиться за отведённое время.

Алкиона молча потянула дочерей в поток людей. Они мгновенно оказались в душном и жарком аду. Беженцы давились, натыкались друг на друга. Вопреки спешке, двигались они медленно, продираясь в две единственные двери, ведущие к платформе. Тот, кто останавливался, отбившись от близких, неминуемо оказывался сбитым с ног, правда падать в такой тесноте тоже было некуда, поэтому его просто несли дальше, заплетающегося и потерянного. Пожилые люди гневно бранились на тех, кто наталкивался на них, но сами ничуть не хуже пинали шедших впереди. Когда платформа, видимая через грязное стекло вокзальных окон, озарилась светом, люди пришли в окончательное безумство. Мужчины стали локтями прорывать себе дорогу в толпе, крики упавших, потонули в общем шуме. Вестания чувствовала пальцы Алкионы, впившейся в её локоть. Мать делала всё, чтобы удержать дочерей, проталкивая их вперёд к дверям.

Наконец, им удалось выбраться на платформу. Резкий ветер, приумноженный проносящемся вдоль платформы поездом, сорвал с Вестании капюшон. На выходе толпа людей хоть немного рассеивалась, расползаясь по платформе. Перед глазами кружил водоворот тел и лиц, больше всего Вестания боялась пропасть в нём, потерять мать и сестру.

— Не спешите, пусть бегут, — Алкиона прочитала её мысли и опасения. — Главное, нам держаться рядом.

С громким металлическим скрежетом двери поезда открылись. Люди на платформе, наконец, выстроились в упорядоченные цепочки и стали поспешно втискиваться внутрь. Вялые лампы фонарных столбов на платформе освещали поезд. Это был лучший образчик «Ойкуменских железных дорог», состав уже старый, но в прошлом использовавшийся лишь элитой. На покрытом инеем и наледью боку была различима витиеватая надпись: «ВОСТОЧНЫЙ ВЕСТНИК». Вестания слышала о нём: его назвали в честь самого первого почтового паровоза, запущенного во всём Элласе. Тот мастодонт возил письма и посылки на северо-восток из обеих столиц, в те земли, что после катаклизма стали называть «отменёнными». А теперь они и сами поедут туда, в край, которого не существует.