Ненавижу. Скучаю. Люблю

— Антон, — вновь позвала его по имени девчонка.

— Юля, — ответил Антон, затем, не выдержав, впился в ее губы: сладкие, нежные и очень чувственные губы. Они были настолько близко, что он чувствовал ее грудь, как быстро она вздымается, как громко стучит девичье сердце, а может это было их общее сердцебиение. Антон перестал отдавать себе отчет, он просто жадно сминал губы Юльки, запустив пальцы в волосы на затылке девчонки, скинув резинку вниз, и позволив прядям упасть на хрупкие плечи.

— Я так скучал, — прошептал он.

— Я тоже. Ты такой дурачок, — ответила она, обвив руками его вокруг шеи. Порыв страсти смел все границы, слишком сильный, слишком необходимый им обоим. Антон подхватил Юлю под бедра, она пискнула от неожиданности, но потом опять прильнула к его губам.

— Ты так вкусно пахнешь, — произнес Леваков, прикусив нижнюю губу Снегиревой.

— Ты часто думал обо мне? — игриво произнесла Юля. Антон крепче сжал ягодицы девчонки, переступая порог квартиры, и закрывая за собой дверь. Ее тоненькое платье задралось настолько, что хотелось стянуть его полностью и увидеть то, что прятала ткань.

— А ты? Думала обо мне? Например, — Леваков говорил и целовал одновременно, потому что то было выше его сил: перестать касаться губ Снегиревой. Боже, какие у нее губы, как он мог прожить эти бесконечные дни без ее ласк.

— Например?

— Например, в душе или ночью, — ласково шепнул Антон, проводя ладонями выше, достигая кружевных трусиков. Ее гладкая кожа не просто возбуждала, она разжигала пламя внизу живота.

— Вот чем ты занимаешься в душе, — засмеялась Юля. Антон занес ее в комнату, сел на кресло, усаживая к себе на колени девчонку.

— А ты как думала? — спросила Леваков, разглядывая милое личико снизу вверх.

— Я думала, ты хороший мальчик, — игриво произнесла Снегирева. Антон не выдержал, ему нравилась эта прелюдия, ему хотелось услышать звуки и стоны, поэтому он, подняв ладонь, звонко шлепнул по обнаженной ягодице Юльку. Она, взвизгнув, дернулась, и отстранилась.

— Эй! Ты чего!

Снегирева коснулась места удара, начала пытаться опустить задранное платье, но Антон не позволил ей. Взял руку девчонки и вернул обратно к себе на плечо.

— Я же говорил, сорвусь.

Юлька прыснула, отводя смущенно взгляд в сторону. Тогда Антон шлепнул ее еще раз, заводясь от того, что она сидит у него на коленях.

— Ант… — и только Снегирева открыла рот, чтобы выдать порцию возмущений, как Леваков жадно впился горячим поцелуем. Вкус ее губ, запах тела — все это сводило с ума и дурманило разум. Антон перестал контролировать себя и дикое желание в груди, ощущая прилив страсти каждой клеточкой.

Они целовались, словно это было в первый и последний раз: не дышали, не отрывались друг от друга ни на секунду, скользили под одеждой, пока не избавились от нее окончательно. Казалось, их тела наэлектризованы, казалось, разряды тока опускаются от шеи до самой поясницы. Антону хотелось исцеловать Юльку везде, пройтись губами, касаясь каждого сантиметра ее гладкой и бархатной кожи.

А как она смутилась, как покраснели ее щечки, как возбуждающе она прикусывала нижнюю губу, когда он стянул с себя боксеры и вытащил из кармана презерватив. Снегирева быстро дышала, то и дело, заправляя пряди волос за ушки, лежа обнаженной на диване.

— Антон, — девчонка уперлась ладонями в его плечи, когда Антон вновь прижал своим телом ее. Он уже хотел приступить, но не успел, вернее это действие остановило и даже взволновало, вдруг что-то не так, вдруг ей не нравится.

— Ч-что? Что-то не так?

— Я… — Юля сглотнула, проводя языком по губам. Она выглядела в этот момент такой хрупкой и безумно прекрасной. Словно сама богиня Афродита сошла с Олимпа.

— Юль, что такое? Мне… я поспешил?

— Нет, п-просто… я… мне немного страшно.

— А? — Антон не сразу понял, к чему клонит Снегирева. Попросту у него таких случаев не было ни разу в жизни, разделся, сделал дело и ушел. А тут и намерения серьезные, и сердце стучит в бешеных ритмах. В общем, не хотелось случайно обидеть или все испортить.

— Я… у меня ни… ну… никогда, — задыхаясь, произнесла Юля. Она постаралась выбраться из-под Антона, поджимая губы то ли от смущения, то ли от грусти.

— В смысле, ты…

— Да, я вот… как-то… Антон, — голос Снегиревой дрожал, да и сама она из уверенной и игривой девушки превратилась вдруг в маленького зайчика, испугавшегося серого волка. Леваков немного растерялся даже, а потом скинул ее ладони со своих плеч и все же нагло прижался к девчонке. Провел носом вдоль тонкой шеи, достигая мочки уха. Он и мечтать не мог, что будет для кого-то первым, а может и единственным. От этой мысли кровь в паховой области приливала сильней. Антон не знал, какого быть с девственницами, но понимал, что должен подарить Юле столько нежности и ласки, чтобы она не просто расслабилась, а получила удовольствие, находясь рядом с ним.

— Ант…

— А может, я люблю тебя, ты думала об этом? — шепнул совершенно искренне и неожиданно он на ушко Снегиревой. Уголки ее губ приподнялись, кажется, былая уверенность медленно возвращалась.

— А еще о чем мне стоит подумать? — смущенно спросила Юлька.

— Что я хочу быть с тобой, — Антон прикусил мочку ушка Юли, от чего она издала едва слышный стон.

— А еще… — робко прошептала Снегирева, обвив руками вокруг шеи Левакова, и раздвинув ноги. В этот раз он ничего не ответил, лишь коснулся губами ее губ, с самым серьезным намерением сделать эту невероятную девушку самой счастливой.

Глава 42

Юля

Я проснулась от запаха свежезаваренного кофе и ванильной сдобы, ими пропиталась вся квартира. Желудок сладко уркнул, и я с неохотой протерла глаза, приподнимаясь с кровати. С груди упало одеяло, оголяя тело, мой взгляд скользнул вниз, и я вдруг осознала: вчерашняя ночь не была сном, мы реально занимались любовью. Первый раз. Помню боль, и невероятные ощущения, от которых захватывал дух и дрожали ноги. Мамочки!

— Проснулась? — раздался голос Антона. Я повернула голову, замечая его в дверном проеме, в одежде, между прочим. В другой одежде. Он стоял, облокотившись рукой о дверной косяк, и разглядывая меня такими глазами, словно выиграл самый драгоценный камень в мире в уличной лотерее. Уголки губ приподняты, влажные волосы слегка растрепаны. Видимо недавно был в душе. Смущение пришло не сразу, только спустя пару секунд, когда я осознала, что на мне ничего нет, кроме одеяла, упавшего на коленки. Быстренько обернувшись им, я подскочила с дивана, растерянно притупив взгляд.

— Я… ты с собой сменную одежду носишь что ли? — выпалила, часто дыша. Подошла к шкафу, вытащила оттуда чистое бельё, майку с домашними спортивками и уже планировала идти в душ.

— Нет, — усмехнулся Антон. — Я не такой предусмотрительный. Домой заскочил.

— Домой? — не поняла, останавливаясь напротив Левакова. Он сделал шаг навстречу, положил руки мне на талию, укрытую одеялом, и притянул к себе, нежно коснувшись моих губ.

— Испугалась, что я снова пропаду? — игриво произнес Антона, медленно покрывая короткими поцелуями мою скулу, поднимаясь выше к ушку. Я испустила легкий стон, тая в его объятиях и ласках.

— Мне стоит бояться?

— Конечно, нет.

— Тогда, я, пожалуй, сбегу в душ от тебя, — улыбнулась, выскальзывая из горячих рук Антона.

— Можем сбежать туда вместе, я потру тебе спинку, — вполне серьезно предложил Леваков, не сводя с меня глаз, в которых сверкал озорной огонек. Щеки полыхали пламенем от его взгляда, грудь наливалась от нахлынувшего возбуждения, меня словно накрыло лихорадкой.

— В другой раз, — смущенно произнесла, и все же скрылась в ванной, закрыв дверь на замок. Под струями теплой воды немного расслабилась, но воспоминания о жаркой ночи не отпускали, от чего внизу живота то и дело тянуло, а дыхание становилось учащенным. Казалось, Антон до сих пор трогает меня, проводит нежно по спине, шепчет на ушко слова любви, и касается губами шеи, груди, губ. Я едва не издала стон от удовольствия. Черт. Надо перестать думать об этом, иначе точно превращусь в лужицу.