Это мой мужчина!

– А я тоже математик. Только поменьше. Работаю в бухгалтерии на мебельной фабрике.

– О, да мы почти коллеги, – пошутил Алексей.

Мы уже вошли в дом. На удивление здесь было светло и чисто. Сначала нас встретила уютная просторная кухня, а за ней, отгороженная простой занавеской, спряталась примерно такая же по размеру комната, которая была и залом, и спальней одновременно.

– Вот, проходи. Будь как дома. Я продукты сложу, а ты осмотрись пока.

Чтобы скрыть свою нервозность, я послушно отошла и с каким-то особым благоговением стала рассматривать все вокруг. Если кухня была обставлена современной мебелью и техникой, то вот комната меня поразила. Казалось, что время здесь остановилось. На окнах висели кружевные тюли и льняные занавески. У стены расположилась металлическая кровать с расшитым покрывалом и пирамидой из подушек. Подушки, кстати, тоже прикрыты кружевной кисеёй. Настолько искусно связанной, что руки так и зудели, как хотелось потрогать, а настоящая ли? На стене у кровати, как и на полу, огромный ковер. У другой стены маленький комод. На нем – портреты в рамках. Добрые красивые лица, счастливые глаза любящих друг друга людей.

Алексей, бесшумно приблизился и, встав рядом, стал комментировать:

– Это мои родители, а это их свадьба, им здесь по двадцать лет. А это мама со своим младшим братом, он еще жив, живет в городе, я часто у него бываю. Это вот я маленький и моя сестра Женя. Она в Липецке, замужем, двое детей.

– А ты? – спросила я в свою очередь. Ведь так и не понятно, есть ли у него семья. Конечно, мне бы хотелось, чтобы он был холост, но мужики, они ведь как куры. Тридцать метров от забора – и уже ничьи. Поэтому я затаила дыхание, а потом взглянула ему прямо в глаза. Соврет или скажет правду?

– Я не женат, если ты об этом. И свободен, если возник и этот вопрос. Жена была, да. Дружили, пока учились, потом расписались. Мы прожили три года, но обоим стало понятно, что у нас друг к другу больше претензий, да и влюбленность уже давно прошла. Разошлись быстро и без обид. Делить было нечего, детей не родили.

– Я тоже свободна, – тихо сказала я. Ну, чтобы уж все точки над i.

– Надеюсь, что это ненадолго. – Алексей подмигнул, приобнял меня за плечи и увел на кухню пить чай.

А я и рада стараться. Когда это я от чая, да еще со свежей выпечкой, отказывалась?

10

Ой, мы бабы – такие бабы… вот честно. Понапридумываем себе, а потом сами же страдаем.

Ну вот кто мне говорил, что будет все по-моему? Нет, конечно!

Да, мне было хорошо. И весело мне было с ним, и легко. Чаю попили, булок вкусных поели. Алексей пообещал попозже нажарить шашлычков и наварить картошечки. Сказал, что сегодня я гостья, поэтому он все делает сам, а я только угощаюсь и отдыхаю.

Он свозил меня на речку. Купаться еще было рано, и мы просто погуляли и пособирали мелкие, обтертые песком и временем ракушки. Потом доехали до березовой рощи. И даже там все было настолько прекрасно, что только радуйся и радуйся! И огромные поляны цветов, и первые редкие ягоды земляники, и потрясающей красоты березы. И даже птички пели нам так сладко, что умиляйся и умиляйся. Но у меня свербела лишь одна мысль: "Он вообще меня сегодня целовать собирается или нет?"

Конечно, я восхищалась его сдержанностью и воспитанностью. Но я же себе уже напридумывала! И потом, Ленка меня морально подготовила! Я уже не боюсь, не сомневаюсь. Да и мы взрослые люди, сколько можно за ручку вокруг да около? Но нет, Алексей он весь такой мужчина видный, правильный, заботливый. Он очень хороший собеседник, постоянно шутит, и уже к обеду я нахохоталась так, что заряда на месяц вперед хватит! И все это хорошо, но… но поцелуев же хочется!

И я ждала, томилась и подогревалась, как колобок на солнышке. Ну, думаю, ладно. Я ж женщина приличная, кидаться на шею не стану. Потерплю, мне же, в принципе, сейчас совсем не плохо. Очень даже хорошо. Наверное.

Но когда решила помочь Алексею почистить картошку, то снова задумалась. Может дело в том, что я ему не настолько нравлюсь? Права Ленка, худеть мне надо. И в этом спортивном костюме я вообще на пончик похожа. Да не то слово, на пончик. Вот зачем я ехать согласилась, сидела бы дома!

Нож сорвался, оцарапав ладонь, выпал из рук, а я как дура разревелась. Не громко, но слезы ручьем…

Всхлипнула. И в тот же миг оказалась в его объятиях. Алексей забрал из рук неочищенную картофелину, ополоснул мои ладони под струей теплой воды, потом аккуратно промокнул чистой салфеткой и тихонько подул на царапину.

– Тсс, все нормально. Неглубоко. Юля, как же ты так?

– Не знаю, – буркнула я и попыталась вернуть себе свои ручки. Да не тут-то было. Он их как держал, так и держит. И смотрит на меня в упор. А я молчу. И глаз не поднимаю.

– Юля… Юль, посмотри на меня! Пожалуйста.

Я упрямо мотаю головой. И чувствую, как снова начинаю краснеть. Вот что за напасть!

– Я обидел тебя чем-то? Ты с каждой минутой все грустнее и грустнее. Скажи, пожалуйста. Я исправлюсь.

Я дальше молчу. Не из вредности, просто ком в горле. Ну не дура я, а?

– Прости, я старался. Хотел как лучше. Да нет, вру. Хотел я вообще по-другому. Увезти тебя еще в день нашей встречи к себе и не отпускать как минимум сутки. И любить до потери пульса. Но решил, что с тобой так нельзя. Потому что не хочу, чтобы на один вечер. Потому что ты мне очень понравилась, Юль. Скажи, что мне сделать?

Я подняла на него зареванные глаза, шмыгнула своим распухшим красным носом и прогундела:

– Поцелуй меня, пожалуйста.

В этот же миг его взгляд потемнел, и он с шумом выдохнул. А затем забрался своей огромной пятерней в мои волосы и, чуть дернув на себя, впился в губы. И я сгорела. Вся целиком, без остатка. С первого поцелуя поняла, что я готова с ним на все, и даже больше. Что я не хочу ждать, не хочу никаких ухаживаний, ни кино, ни прогулок. Я хочу этого мужчину здесь и сейчас. И, возможно, он услышал мой призыв или просто отдался на растерзание своим бушующим чувствам.

Через несколько минут была позабыта и картошка, и мясо для шашлыка. Даже ненужные стеснения были задвинуты в дальний уголок сознания. Мы срывали одежду, целовались, как безумные, понемногу перемещаясь к кровати. И если еще до этого я даже не могла определиться, чего же именно хочу, то с ним, здесь и сейчас, для меня было все так, как мне было нужно. Каждый поцелуй. Каждое прикосновение. Каждое ласковое слово.

Свое счастье я будто украла. Чувствовала себя какой-то обманщицей. Ну не приезжают после посадки помидор поздно вечером с такой счастливой физиономией и распухшими от поцелуев губами. И Танька все прекрасно поняла. Рассмотрела меня хорошенько и, не сказав ни слова, ушла в свою комнату. Правда дверью хлопнула, таким образом показав свое отношение к происходящему.

Мне стало обидно и горько оттого, что дочь совершенно не захотела понять. Ну а что она поймет, глупая? Танюшка, по сути, еще совсем ребенок. Причем привыкший, что все для нее одной. Молоденькой девчонке невдомек, что женщина жива, пока она любима. Пока готова кому-то нравиться, пока стремится себя совершенствовать. Без любви она просто человек. Мать, сотрудница, сестра, соседка. Кто угодно, но не женщина.

Я не пошла успокаивать дочь. Да, я виновата, я солгала. Но могу я хоть раз позволить себе быть немножечко слабой? И немножко счастливой.

Моя холодная постель казалась чужой и странной. Прижалась щекой к подушке, вспоминая о Его объятиях. Сколько в нем страсти, сколько нежности! За такой короткий срок он успел добраться до моего сердца и внаглую там поселиться.

Несколько часов для нас пролетели как один миг, и расставаться, конечно, не хотелось. Алексей предложил увидеться завтра, встретить меня после работы. Но я отказалась, объяснив, что не могу. Пока не могу, ведь Танька не поймет. Как в воду глядела.