Страница 7 из 16
– Ну, от вида и у меня кружится, – шутит Егор.
– А у меня от осознания, что я снова хожу и почти без посторонней помощи, – улыбаюсь ему с благодарностью, меня слегка качает.
Егор аккуратно придерживает меня одной рукой за локоть, второй – за талию. Вспоминаю, как в первый раз, он приказывал не бояться и довериться ему. Несколько дней и такой прогресс!
– Это же прекрасно! – воодушевлённо восклицает он.
Улыбаюсь ему, но улыбка гаснет, когда резкие аплодисменты наполняют комнату.
Мы оба оборачиваемся. Егор с привычной усмешкой, – этот мужчина просто по-другому не может, – а я вздрагиваю.
В дверях стоит Всеволод. На нём деловой костюм, а волосы взъерошены. Видимо, он запускал туда пальцы неоднократно и не потрудился пригладить.
– Действительно прекрасно. Прогресс на лицо, – выдаёт он. – Смотрю, тебе значительно лучше, Арина.
Его взгляд устремлён на моё лицо. Я тяжело сглатываю, ощущая невольную дрожь. Сергеев вернулся и заполнил всё пространство комнаты собой.
Тёмные брови вопросительно приподнимаются. Он ждёт ответа?
– Да, я… пришла в себя.
Слова вырываются сами собой, хотя планировала молчать.
– Вижу, как ты пришла в себя, – окидывает тяжёлым взглядом меня и Егора. – И голос вернулся. И кое-какие другие способности.
Не знаю, на что он намекает, но точно ничего приятного в его интонации нет.
Отстраняюсь от Егора, хотя он уже убрал руки и не придерживает меня за талию. Только обвиняющий взгляд Всеволода режет, будто зазубренное стекло.
– Вы можете идти, – кидает он Егору. – Расчёт вам пришлют.
– Но… пациент не до конца…
– До конца, – обрубает он.
Надо отдать должное Егору, он не пасует перед Сергеевым, отстаивает свою точку зрения.
– Позвольте, но я не считаю, что стоит прерывать занятия. Вы можете присутствовать и оценить прогресс, если у вас какие-то вопросы к моей квалификации.
Всеволод морщится.
– Я уже оценил. И вижу, что ваших усилий достаточно.
– Если у вас ко мне есть вопросы…
– Вопросов у меня нет. Тем более вас рекомендовали, как хорошего специалиста. И без слов понятно, насколько вы хороши.
Мне снова слышится что-то двусмысленное в его похвале, но Егор больше не спорит, лишь настойчиво просит связаться с ним в случае необходимости. Сергеев кивает, но я то знаю: чёрта с два он собирается это делать. Даже если у меня стремительный регресс случится.
– С-спасибо, я… – хочу поблагодарить Егора, раскладывающего вещи в свой профессиональный чемодан и скатывающего гимнастический коврик, только слова сложно подобрать. – Я очень тебе благодарна…
Он смотрит на меня, улыбается и подмигивает, мол, всё в порядке. Всеволод этого не видит. А я облегчённо выдыхаю. Мне бы не хотелось, чтобы Сергеев обвинял Егора в чём-то, чего тот не совершал.
Достаточно его двусмысленных намёков в мой адрес.
Мне не по себе, хотя я ничего дурного не сделала. Почему я чувствую то, что чувствую?
Это не страх. Я не боюсь Всеволода, мне почему-то отчаянно важно, чтобы он мне поверил. Мы будто вернулись в прошлое, где он этого не сделал. И ощущение, что всё повторяется, накрывает меня удушающей волной.
Я не хочу жить прошлым, но эмоции сильнее.
– Как мило, давно вы перешли на «ты»? – начинает Сергеев, как только за Егором закрывается дверь.
– С самого начала, – вскидываю подбородок вверх. – Он врач, а я пациент. Не вижу смысла официально расшаркиваться.
– Смотрю, ты снова обрела голос. Да ещё какой! Без причины возмущённый, – очередная усмешка от Сергеева бьёт по нервам.
Щёки вспыхивают против воли. Чувствую, как горячая волна смущения поднимается от шеи к лицу. Полностью разворачиваюсь к креслу, цепляюсь пальцами за спинку так, что костяшки белеют. Перевожу дух и задаю единственный вопрос, который меня сейчас волнует.
– Где Ульяна?
Всеволод меня игнорирует, будто не слышит. Это его метод причинить мне боль. И он, чёрт его возьми, работает. Отлично работает!
– Чем же ты тут занималась? В моё отсутствие? – вместо ответа спрашивает он.
– Если ты намекаешь…
– Что ты… никаких намёков, Арина, абсолютно никаких намёков, – повторяет два раза. – Ты, наверное, и сама не замечаешь, что делаешь.
– Я ничего не делала.
Он лишь поджимает губы и вскидывает брови.
– В прошлый раз ты также говорила.
Эти слова, как удар наотмашь. Ощущаю, что ноги дрожат. Я измотана тренировкой, силы уже на пределе, а Сергеев своим появлением окончательно выбивает весь бойцовский дух, который я накопила за прошедшие дни.
– Нам надо поговорить… о прошлом, – сдаюсь и говорю то, о чём долго думала.
– Зачем?
Всеволод невозмутим. Он опирается плечом о косяк двери и складывает руки перед собой. Мы стоим друг напротив друга, и кресло передо мной – будто щит, способный словить сотни острых стрел, которые Сева готов запустит в моём направлении.
– Там… есть моменты.
Судорожно думаю, о чём могу сказать, а о чём не могу. Оправдан ли риск?
– Я бы предпочёл никогда больше тебя не видеть, – меняет он тему. – Но вышло так, как вышло. У нас общая дочь. О которой ты даже не собиралась мне говорить.
– Где моя дочь? Где Ульяна?
– Она такая же моя, как и твоя.
Ему определённо не нравятся мои слова.
– Где она? Почему никто ничего не может мне с-сказать? Что с н-ней?
От усталости и нервов я начинаю запинаться.
– С ней всё хорошо.
– Где она? – давлю на своё.
– За ней прекрасный уход.
Он собирается мне хоть что-то ответить? Что-то понятное? Нормальное? Определённое? Ему нравится меня мучить? Видимо, да.
– Почему я не могу её увидеть?
– Позже увидишь.
– Это нечестно. Ты не можешь скрывать её, – бросаюсь обвинениями.
Вид Сергеева у двери – самоуверенного, прекрасно осознающего своё всевластие, выводит меня из себя.
– Я не скрываю, – обрубает он. – Если бы хотел, оставил бы тебя в больнице, а её бы увёз далеко. Туда, куда тебе в жизни не дотянуться.
– Ты жестокий. Почему ты так со мной?
– Жестокий? Напомню, это не я скрыл от тебя ребёнка. А позвал, лишь когда нужда заставила.
Стоит признать, что доля правды в его словах есть. И, возможно, он имеет право злиться. Только есть одно но…
– Даже если бы хотела, я бы не смогла об этом сообщить, Всеволод Петрович. До таких небожителей, как вы, не дотянуться простым смертным.
– Передала бы через брата, раз уж вы с ним в таких прекрасных отношениях, гм? – парирует он.
А вернее, бьёт наотмашь.
Тут же вспоминаю, как сидела под грёбанным забором, заливаясь слезами, пытаясь увидеться с Севой, пока он… пока он… Делаю глубокий вдох, отвожу взгляд.
– Я хочу увидеть Ульяну.
– Увидишь.
– Я сейчас хочу.
– Ты её даже на руках не удержишь. Ты еле на ногах стоишь. Тебе надо со своим состоянием разобраться сперва.
Его твёрдое «нет» рушит остатки моей сдержанности.
– Я… я хочу… я так больше не могу… я… я….
Ненавидя саму себя за слабость, начинаю плакать. Уже не контролирую это. Слёзы просто катятся из глаз. И всё… Как бы не жмурилась, как бы не пыталась успокоиться, мне не удаётся. Ещё ужаснее, что Сергеев видит мою слабость. Да ему и так понятно, где мои болевые точки, в каких вопросах я наиболее уязвима. Вот только прямая демонстрация отчаяния может нанести мне вред.
– П-пожалуйста… – скатываюсь до мольбы. – Я не могу… это невыносимо.
Кажется, мой громкий всхлип перерастает в рыдание. Меня клонит в сторону. И темнота перед глазами, усыпанная белой рябью, начинает вращаться. Крепко держусь за кресло, только бы не упасть спиной на оконное стекло.
– Арина, – раздаётся совсем рядом.
А следом мои пальцы буквально отлепляют от спинки. Сергеев хватает меня за плечи, не позволяя осесть на пол. Он перемещает меня. Я утыкаюсь лицом ему в грудь. Это не первое наше касание после долгого перерыва, но определённо единственное, когда мы так близко. Когда все барьеры сметены.