Страница 15 из 16
– Ну нет… – говорю сама себе.
Туда я точно не стану подниматься.
Поправляю платье, которое так и не сняла, прямо в нём легла спать, и возвращаюсь на кухню, чтобы выпить стакан воды.
И натыкаюсь на записку, прижатую магнитом к холодильнику.
«Нужно срочно уехать. Вернусь к шести. Не уходи никуда, пожалуйста».
Это его «пожалуйста» почему-то меня веселит. И я начинаю смеяться. Да так сильно, что ставлю локти на столешницу и прячу лицо в ладонях. Захлёбываясь от смеха, заваливаюсь на сторону, ноги заплетаются, а за смехом приходят слёзы. А вместе со слезами и картинки: минувшей ночи, внезапного нападения, сурового Всеволода, разбирающегося с моими похитителями, тёмного подъезда в хрущёвке, где пахнет влажностью и плесенью. И вместе с этим возвращаются чувства: отчаяние и страх, напряжение и безысходность, когда понимаю, чего мне удалось избежать.
И лишь ощущение чужих цепких пальцев на шее по-прежнему реально.
***
Всеволод точен, как часы. Красные электронные цифры на приборной панели духовки мигают, показывая шесть, и я слышу, как дверь в квартиру открывается. Потом его шаги.
Сердечный ритм против воли ускоряется. Сама не знаю, чего хочу: то ли умолять его выпустить меня, то ли просить не выпускать. За прошедшие часы я много чего передумала. По факту мне некуда идти, а он сказал, что я могу оставаться столько, сколько потребуется. Я надеялась на Асю, но её телефон до сих пор молчит, и я не знаю, могу ли к ней податься. Если приеду к дому Рената, возможно, опять поцелую закрытую дверь.
Смена в кафе через два дня, я могу приходить туда на ночёвку, а там как-нибудь дотяну до июня и попробую прибиться на съёмную квартиру к однокурсницам, к тому же в понедельник на учёбу и из рекламного агентства уже звонили. Будет работа на два дня, как минимум. Новости не особо обнадёживающие, но уже хоть что-то. Перекручусь…
Тихонько усмехаюсь, понимая, что превращаюсь в маму. Она всегда так говорит: «перекрутимся»… Даже когда берёт на лечение брата неподъёмный кредит, который мне надо как-то помогать ей закрывать.
Ещё одна головная боль…
– Привет, – раздаётся за моим плечом.
Я дёргаю головой, но Всеволод обходит диван, и я поворачиваюсь в его сторону, прослеживая весь путь до кухонного островка, где он берёт стакан и наливает себе воды.
Меня сметает волной осознания собственной ничтожности. Сижу тут в мятом платье на белоснежном диване, тогда как хозяин одет с иголочки в идеальный деловой костюм. И галстук на месте.
Всеволод, будто читая мои мысли, распускает узел и отшвыривает «удавку» в сторону.
– Ненавижу работать по выходным, – усмехается он.
А я жму плечами, ну не говорить же ему, что у меня их, выходных этих, почти нет. Вся моя неделя – сплошные подработки и учёба с короткими перерывами на сон и еду.
– Ты ужинала? – спрашивает Сева, и я отрицательно мотаю головой. – Здесь холодильник затарен едой, могла бы что-то взять.
Жму плечами, голода особого я не чувствовала, пока он мне на это не указал.
– Ты чего молчишь?
Он упирается ладонями в столешницу и смотрит на меня как-то строго. Мы словно в зале суда, и островок между нами – трибуна, с которой мне будет вынесен приговор.
Я собиралась поговорить с ним нормально, но, видимо, моё возмущение до конца не угасло, поэтому буквально выплёвываю:
– Вы меня тут оставили. Вы меня заперли. Я пленница, что ли?
Несколькими часами ранее я обследовала первый этаж и пыталась выйти наружу, но мне не удалось. В панике искала чёртову кнопку вызова лифта, не понимая, как ещё можно спуститься с этой верхотуры, кроме как открыть окно и прыгнуть вниз на тросе.
– Так… – Сева наклоняет голову к плечу, – во-первых, почему снова на «Вы»?
– Это не принципиально, – отмахиваюсь.
– По-моему, даже очень, – он усмехается, и моё возбуждение разгорается лишь ярче.
– А по-моему, это не смешно.
– Во-вторых, каким образом я тебя запер? Ты можешь выйти из квартиры сейчас, могла и до этого.
– Нет, не могла.
Сева вопросительно приподнимает брови и молчит. Не знаю, какого приёма он ожидал, но явно не думал, что я начну с обвинений. Вот такая благодарность спасителю от потерпевшего. И пусть никто не смеет говорить, что у меня стокгольмский синдром.
– Да, дверь открывается, – киваю я, – а вот лифт вызвать не могу. Там нет кнопки, – яростным обвинительным шёпотом заканчиваю.
Хозяин дома делает глубокий вдох и кивает в сторону выхода.
– Пошли, – видя мою нерешительность повторят: – Пошли-пошли, кое-что покажу.
Через несколько секунд мне уже стыдно.
– Вот замок, вот кнопка вызова, она просто внутри квартиры, а не снаружи, так как это приватные апартаменты и других на этом этаже нет, лифт также индивидуальный. Нажимаешь вот сюда, давай жми…
Я всё ещё не двигаюсь.
– Ну жми давай… давай-давай.
Взгляд Севы темнеет. Ему определённо весело.
– Не стесняйся, Бэмби.
Я возмущённо вздыхаю и делаю, как он просит. Всеволод, распахивает дверь, и мы оба смотрим, как разъезжаются створки лифта.
– Вот так… можно зайти внутрь и спуститься… Правда, обратно уже не попадёшь, – он окидывает меня взглядом с ног до головы, – у тебя ключа нет и карты.
На этаже гаснут светодиоды, работающие от датчиков движения, потому что мы замерли. Тёмный мраморный холл мрачнеет, но за панорамным окном разгорается «золотой час». Солнце косыми лучами врывается внутрь, добавляя тепла и света.
Тяжело сглатываю, а когда дверцы лифта сходятся, оборачиваюсь. Всеволод стоит в дверях, подпирая косяк плечом. За весельем на его лице я вижу усталость, он ведь, наверное, совсем не выспался. Ушёл до полудня, до этого полночи возился со мной. След от удара на припухшей губе виден довольно отчётливо, а ещё справа снизу на челюсти проступает синяк. Ох, ему же досталось из-за меня. А теперь ещё и выносить эти странные истерики вынужден.
Что за ерунда поселилась в голове? Почему я на него кидаюсь с обвинениями, а не благодарю?
– Вернёмся? – взмахом руки он приглашает обратно в квартиру и ждёт моей реакции.
Конечно, я возвращаюсь. А куда мне деваться?
– Пошли поужинаем. Я жутко голоден. Ты подруге звонила?
Он, видимо, не собирается акцентировать внимание на моих бреднях, ну и на том спасибо.
– Она не отвечает. Я не знаю, почему. Может, мне стоит ещё раз к ней съездить?
– То есть фактически тебе некуда идти? – вопрос в лоб заставляет меня покраснеть.
– Я найду, где переночевать, если ты об этом.
Моё «ты» к Всеволоду звучит странно даже для собственных ушей. Особенно когда он одет по деловому, «тыкать» ему как-то ещё более некомфортно.
– Можешь, оставаться здесь, – он усмехается, – мне ты совсем не помешаешь.
– Это неправильно.
– А что правильно, Арина? Шататься по чужим квартирам или принять помощь, когда её предлагают?
Жму плечами. Ответ очевиден, я бы так не колебалась, если бы Всеволод не был Всеволодом: привлекательным мужчиной, к которому меня по странному стечению обстоятельств тянет. Между нами проскочила искра, она и до сих пор тут: мечется от него ко мне и обратно, ищет, где бы полыхнуть. И меня это пугает. Боюсь, не выдержу вспышки.
Интересно, он тоже это чувствует?
Впервые с момента его прихода смотрю ему прямо в глаза: долго и пристально.
Чувствует…
Может, я и наивная девочка, но влечение, плескающееся у него в глазах жидким серебром, перепутать невозможно.
– Я поднимусь к себе, избавлюсь от этой брони, – он скидывает пиджак, поддевая указательным пальцем за ворот, – потом вернусь, мы поужинаем и поговорим, хорошо? Ты тоже можешь пока отдохнуть. Минут через тридцать встретимся здесь. Надеюсь, Арина, ты не сбежишь? Можешь, пока в душ сходить, переодеться.
От его взгляда, задержавшегося на моих коленках, мне не по себе.
– Переодеться? Мне не во что переодеться.
– Я привёз твои вещи.
Он выходит на пару секунд, а возвращается уже с сумкой.