Экстра: Новый Кабалион

Стало темнее, теперь багровый свет лился сзади, тень Егора вытянулась перед ним. Еще некоторое время эхо доносило приглушенный рев, затем все стихло. Коридор вел вниз, в глубины локации. Вещество, из которого состояли стены, напоминало покрытую потеками обугленную пластмассу. Интересно, коридор создан дизайнерами уровней или сделан вакханками? Что, если через такие коридоры они и проникают в игры...

Пульсация. Коридор изогнулся, свился спиралью. Не удержавшись на ногах, Адама покатился вниз. Он будто попал внутрь танцующей змеи — стены извивались, пол поменялся местами со сводом. Когда сотрясение прекратилось, Егор вскочил.

Впереди возникло тусклое свечение. В дрожащий туннель проник звук, будто сверло вгрызалось в камень. Адама пошел дальше, теперь уже медленнее. Свет становился ярче. Еще несколько шагов — и возникла укромная пещера, скрытая в недрах игры.

На сводах ее были выбиты большие цифры: 777. Дрожь шла из дальнего конца пещеры. В первый момент Адама не понял, что там происходит. Он увидел спину вакханки, у ног которой что-то вращалось, с шипением и скрежетом буравя черное вещество. Конус ввинчивался, разбрызгивая во все стороны ошметки текстур. Здесь было много полупрозрачных чешуек, они бесшумно кружились в воздухе.

Вновь импульс — и пространство словно завязалось узлом. Присев, Адама сумел удержаться на ногах. Аргумент вращался, прорубая незримые границы локации. Возможно, на самом деле это означало работу агрессивной программы, расшатывающей движок, — вакханка пыталась покинуть игру до того, как она рухнет. Егор прыгнул.

Полы плаща зашевелились, приподнялись, словно он ощутил, что кто-то приближается сзади. Вакханка, только что стоявшая спиной к Егору, вдруг очутилась лицом к нему и вытянула посох-тирс.

Они повалились на камни рядом с пирамидой, разбрасывающей во все стороны острые осколки. Ведьма развернулась, подмяла под себя Адаму, скрюченными пальцами сжала его плечо. Пальцы удлинились, стали тонкими, концы их погрузились в кольчугу, в плечо, все глубже и глубже. Тирс вонзился в грудь.

Мертвая ртутная образина оказалась перед лицом Егора. В черных глазах были две одинаковые выпуклые картинки, словно стереоизображения одного и того же места. Упираясь в грудь вакханки, пытаясь оттолкнуть ее, Адама разглядел чудовищное, невероятное пространство, посреди которого плавала черная пирамида...

Пальцы и наконечник тирса пронзили тело насквозь. Острые осколки от работающего аргумента летели слева, впивались в щеку и скулу Егора, оставляли на маске-лице вакханки белые царапины.

Под черными глазами открылась щель рта, и наружу вынырнул тонкий раздвоенный язык. Концы его, плоские, как скальпели, были зазубренными. Язык изогнулся, целясь в глаза Егора. Голова ведьмы подалась назад, язык втянулся, чтобы выстрелить в лицо, и тут позади возникла Ли. Она размахнулась и швырнула меч, как копье. Ярко сверкнул узор на лезвии, оружие пронзило спину вакханки, кончик его вышел с другой стороны и кольнул Адаму в шею.

Рот широко раскрылся, поток исторгаемого им горячего воздуха почти обжег кожу. Пронзительно загудев, вакханка отшатнулась, вырвав посох из груди Егора.

И лопнула, покрыв все вокруг брызгами ртути.

Участок стены вокруг аргумента провалился. Чтобы не упасть в образовавшееся отверстие, Егор отпрянул, развернулся, протягивая руку...

Он схватился за пирамиду одновременно с упавшей на колени Ли. Аргумент уже не вращался, лишь мелко дрожал. По ртутной поверхности побежали искры, и амазонка отдернула руку.

Они посмотрели друг на друга, затем медленно повернули головы, глядя в отверстие. Адама покрепче ухватил аргумент и нагнулся, рассматривая открывшееся за стеной пространство.

— Что это? — хрипло спросил он.

— Кроме игр, рухнуло несколько библиотек с текстами.

— Какими текстами?

— Всякими. Сетевые библиотеки, слышал про такие? Книги сканируют и...

— Понятно.

В темноте клубилось множество прямоугольных силуэтов — большие синие ‘W’ на фоне белых страничек.

— Это текстовые файлы...

— Да, а за ними, видишь?

— Вижу. Но что происходит — все равно не понимаю.

— Программа составляет игры в Древо, — сказала Ли. — Та самая, которая генерирует вакханок. ИскИн.

— Чего?

— ИскИн! Ты что, книги совсем не читаешь? Искусственный интеллект. Мы были в Малкуте, оттуда проход в Гьеханим...

— Что-что?

— Малкут, сфира... Ну, плод на Древе, через который можно попасть в низшие воды Левиафана. На обратную сторону Сети, понимаешь? Здесь... здесь сформировалось что-то... программное обеспечение разных игр сложилось вокруг ИскИна в Древо Смерти. Через Малкут можно проникнуть туда. Там — десять локаций в семи миссиях в четырех уровнях. Первый уровень, корни Древа — Ми Нэбикийе, Воды Плача. Второй — Ми Хааш, Воды Творения, третий — Ми Оквинос, Воды Океана, а четвертый, крона — Марме Им, Воды Лжи. ИскИн находится в самом конце. Чтобы попасть дальше, сейчас нам надо пройти сквозь сломанную библиотеку. Смотри, чтобы не затянуло в какой-нибудь файл. Наши сказали...

— Кто такие ‘наши’? — перебил Егор.

Она мотнула головой.

— Потом. Как тебя зовут на самом деле?

— Егор, — сказал он. — А тебя?

— Ну... иногда меня называют Троечкой.

Пирамида под ладонью Адамы дрогнула. Пространство изогнулось, размазываясь кольцевыми потоками. В последней резонансной пульсации деревья и холмы, крепости, замки, леса и каменная толща под ними — вся игра устремилась к отверстию, прорубленному аргументом.

Глава 6

На берегу речного притока, в узкой лесополосе, — районе, который у местных жителей именовался Дамбой — завернувшись в старый ватник с вылезшей подкладкой, спал бомж. Неподалеку находился завод по производству силикатного кирпича, дальше начиналась Русановская набережная. Лесополоса тянулась вдоль так называемых Садов, зоне в пару квадратных километров, расчерченной на участки и застроенной дачами.

Это было низинное Левобережье, и холмы противоположного берега открывались отсюда во всей своей ночной красе. Вершины пестрели огнями, на темных склонах извивались серые ленты дорог; статуя Родины-Матери, в просторечье — Железной Девы — металлической громадой, уродливой и сюрреалистической, возвышалась в свете полной луны. В одной поднятой руке она держала щит, больше напоминающий треугольный поднос, в другой — непропорционально короткий меч. Правый берег, центр столицы Самого Независимого Государства, был полон жизни. Левый берег в основном спал.

Старый бомж, среди бездомных собратьев известный под именем Михай, пошевелился и всхрапнул во сне. Рядом догорал костерок, на котором пару часов назад Михай в ржавой миске разогревал ужин, состоящий из объедков, собранных в мусорниках Русановки. Стоял конец лета, холода еще не наступили, но ночная прохлада забиралась под ватник.

От кирпичного завода по реке ползли хлопья густой серой пены. Предприятию выгоднее было платить штрафы и давать взятки санэпидемстанции, чем возводить новый очистительный комплекс. Рыба здесь давно не ловилась.

На противоположном берегу, где все еще гудели автомобили и играла музыка в ночных ресторанах, лунный свет лениво сползал по склонам от зданий гостиниц и небоскребов на вершинах холмов, сползал — и тонул в черной речной воде. Здесь, в тиши левобережья, он облизывал густые силикатные хлопья, плескался вместе с мелкой волной на песчаном берегу и вязнул в зарослях лесополосы.

Крупный островок пены, плывущий по течению реки, вдруг свернул. Достигнув берега, силикат повел себя словно живой — выпячивая крупные маслянистые пузыри, пополз по мокрому песку.

В костре, уже почти догоревшем, что-то с треском вспыхнуло.

Громко плеснулась волна. Свет мигнул, пытаясь отразиться от нее, но поверхностное натяжение не выдержало его давления, и вода будто прорвалась — лунный свет камнем пошел на дно и погрузился в рыхлый ил. Стало темнее...

Но ярче загорелся костер. В две стороны от него поползли узкие огневые полосы, преграждая путь к спящему Михаю. Когда серая пена добралась до них, в воздух поднялся фонтанчик трескучих искр, пахнуло химическими отбросами. Огонь сжигал пену, та корчилась и издыхала.