Страница 52 из 73
— Адрес редакции присутствует в каждом номере.
— Но у меня нет вашего журнала.
— Возьмите в библиотеке.
— Я не записан…
— Послушайте, Андрий Степанович. Если вы не в состоянии найти наш журнал, я не думаю, что вы сможете с нами сотрудничать. Что вы собираетесь для нас написать, если ничего о нас не знаете?
— Я лучший писатель Москвы, — твердо сказал Андрий. — Напишу. По высшему разряду.
— Будем ждать. А пока простите, мне нужно идти…
— Аванс! — потребовал Слива.
— Что?
— Мне нужен аванс, — сбавил тон лучший писатель Москвы. — Рублей пятьсот, хотя бы.
— Пятьсот рублей?
— Или сто. Хотя бы пятьдесят…
Я вытащил из кармана блокнот, достал авторучку.
— Пишите!
— Что?
— Расписку. «Получено от редакции журнала «Поиск» двадцать рублей в счет аванса. Дата, подпись.
— Но я не проживу на двадцать рублей месяц!
— Напишите за три дня. Хоть за день. Писателю это несложно. Пишите, посылайте, мы оценим ваш труд и вышлем сколько положено. Не забудьте указать адрес для денежного перевода.
— Сейчас?
— Вместе с рецензией, Андрий Степанович. Вместе с рецензией.
Когда я достал две десятки, он выхватил их из моей руки мгновенно, чуть не разорвал купюры.
— Мне бы больше… за электричество нужно заплатить…
— Верю, Андрий Степанович, верю. Всем нужно больше. Но только при себе я крупных сумм не держу. Чем богат, так сказать. Впрочем, если вас не устраивает… — я тоже могу быть быстрым.
— Устраивает, — угрюмо ответил лучший писатель.
Я вернул ему двадцать рублей, и он стремительно ушёл. Видно, испугался, что я передумаю.
Я же поднялся в номер за курткой. В городе слабый плюс, и куртка будет в самый раз.
Вышел на улицу. Падал слабенький снежок, совсем слабенький. Решил пройтись.
Да, Слива, похоже, тот ещё тип. Но как знать, как знать…
Жил да был в Праге писатель Гашек. Так себе писатель. Средненький. На шахматные деньги — кандидат в мастера. Уровня нашего Лейкина, даже ниже. Алкоголик. Бродяга. Нет, человеком он был веселым, общительным, забавным, но крайне, крайне ненадежным. Мог занять у приятеля пятьдесят крон до завтра, но это завтра никогда не наступало, всегда было сегодня. Мог выйти из дому купить для годовалого сына молока — и вернуться через неделю, через две. Без денег, без шляпы, без часов. И без молока, да. Захотелось, мол, погулять в окрестностях Чешских Будейовиц.
Пришла война. Первая мировая. Великая. Империалистическая. Гашека призывают в армию. Идёт, куда же денешься, присягал императору, теперь терпи. Служил недолго — попал в плен. Или добровольно перебежал к русским — трактуют всяко.
В плену Гашеку не понравилось, да и кому бы понравилось — жизнь впроголодь, пива не наливают. И он записывается в Чехословацкий Легион, воевать за победу самодержавия. Присягает на верность, и сразу становится лучше. С пивом, правда, не очень, но появились деньги, и можно купить самогонки, мутной, но крепкой. Работает пропагандистом в газете, расписывает, какой замечательной станет жизнь в Чехии, когда мерзкого католического императора сменит добрый православный русский царь.
Тут случилась революция, и Гашек присягает уже временному правительству, и теперь пишет, как расцветёт Чехия, когда станет республикой! Долой монархию, да здравствует демократия!
Октябрьский переворот изменил планы. Отправляться через всю Сибирь во Владивосток, чтобы плыть во Францию и воевать за Антанту не хотелось, и он становится большевиком! Работает в Самаре, агитирует за Советскую Власть.
Чехи берут Самару, и Гашек покидает ряды красноармейцев. Дезертирует? Гашек говорит, что в Самаре он уничтожил важные и секретные документы, ага, ага. В Самаре и живет, притворяясь дурачком со справкой. Но время идет, белые изгнаны и побеждены, и Гашек снова становится до мозга костей красным.
Его посылают в Чехословакию, работать на мировую революцию, снабжают деньгами, явками и всем прочим.
Вернувшись в Прагу он вдруг обнаруживает, что мировая революция — дело опасное. Можно и в тюрьму угодить. И он возвращается к довоенной жизни — пьет пиво, гуляет по кабакам, опять пьет пиво — пока не заканчиваются революционные деньги.
Что делать? Он садится за роман.
И тут случается чудо: посредственный юморист пишет великий роман, гениальный роман, роман на все времена.
Как, почему неприкаянный алкоголик и гуляка, предавший всех и вся, стал автором великой книги?
Сие тайна великая есть.
И потому сбрасывать Андрия Сливу с корабля русской словесности я не стану. Всяко бывает.
А вдруг?
Двадцать рублей — не расход.