Страница 11 из 13
– Дочка, иди сюда, я тебе мороженного купила, хватит чужих собак тискать, а вдруг она уличная и заразная!
Девочка в ответ протараторила:
– И ничего она не уличная, «корги» не бывают уличными, я знаю!
Оп-па, да это и правда моя жёнушка. Я конечно же её тоже не помню, ну вообще никаким разом. Жена подошла, улыбнулась и протянула ему мороженное, садясь рядом и прижимаясь к его ноге своим бедром.
– Правда она прелесть?
Он пока не понимал, как тут оказался и что тут происходит, но ему определенно нравился этот момент, он решил войти в роль семьянина и подыгрывать во всем.
– Конечно, наша дочурка лучше всех.
Он приобнял девушку за плечо. Девчушка, вспомнив про мороженное, пошла в сторону родителей, не забыв прихватить при этом собаку. Подойдя, Она приняла из рук матери свою порцию и первым делом дала снять пробу любимой собачке. Корги облизнул мороженное, прихватил языком сладкий шарик, уронив его вниз.
– Ах, какой ты неуклюжий! Я, вообще-то, тоже хотела попробовать, – сказала девочка возмущенно.
– Ничего, я куплю тебе еще, если хочешь, – сказала мама.
– Да нет, мне не жалко, пусть кушает.
Собака слизывала мороженное с асфальта.
Он, попробовал своё мороженное, оно ему понравилось, но он решил отдать порцию дочке.
– Держи, – протягивая рожок девочке, сказал он.
– Спасибо, папа! – обрадовалась девочка.
Незаметно все это время погода медленно портилась, он заметил это только тогда, когда уже небо заволокло тучами, начал накрапывать мелкий дождик.
– Так, кажется нам пора, сейчас нас накроет, – сказал он своей семье.
Вдруг налетел неимоверно сильный порыв ветра, который сдул всё мороженное из рук людей на землю, пёс громко залаял. Послышались сильные раскаты грома. Люди вокруг оживлённо собирались уйти с открытого пространства. Семья начала поспешно собираться, как вдруг послышался какой-то нарастающий гул, он усиливался с каждой секундой. Когда они были уже почти у выхода из парка, гул стал настолько нестерпим, что пришлось зажимать уши. И вдруг он услышал чей-то крик:
– Подъем!!!
Он очнулся от такого было приятного сна. Все помещение было наполнено гулом сирены, который его и разбудил, вокруг начали шевелится другие люди. Он резко сел на постели, продрал глаза, они болели от недосыпа, потёр, вроде стало лучше. Опять этот сон, он преследовал его уже не первый месяц, снился пару раз в неделю, и каждый раз новая ситуация, но та же самая мать с девочкой.
Вокруг был мрак и слышалось тихое шуршание постельного белья. Вдруг вспыхнул яркий свет, как от прожектора, помещение осветилось и было видно, что большинство людей уже встало и заправляло свои постели. И так, блин, каждое утро, бесконечное количество раз, но он уже привык к этому и относился как к рутине. Постоянное резкое пробуждение, по-армейски, напрягало, но не бесило.
Он встал и начал заправлять постель, в помещение вошли надсмотрщики и встали около входа. Он уже знал, что если не заправить постель и не одеться за определенное, короткое время, отведенное на это дело, то ждет наказание. Покорность вдалбливали на каждом этапе жизни работников трудовых городов.
Пока он одевался – размышлял над своей жизнью. Все, что он помнил – это аварию, в которую попал его автомобиль. Она случилась из-за сбоя автопилота, но обвинили владельца, то есть его. Автомобиль протаранил остановку с людьми, погиб человек, остальные получили легкие и средние травмы. Его забрали сразу же из больницы прямо в тюремную камеру. Как ни странно, никаких травм, кроме ушиба головы он не получил, хотя машина после столкновения сбила столб, врезалась в другую машину со встречного движения и перевернулась.
Медики думали, что с ним что-то серьезное, по крайней мере сотрясение мозга, они так решили потому, что он был без сознания. Но нет, с ним все было в порядке, так как по пути в больницу он пришел в себя, его даже не обследовали из-за того, что он отказался, сославшись на нормальное самочувствие, пациента сразу же передали полиции. Его продержали в камере предварительного заключения всего несколько дней, в скором времени состоялся быстрый суд. Ему даже не дали воспользоваться услугами корпорации адвокатов, да и денег у него не было на это дело.
Ему вынесли вердикт – трудовой лагерь, штрафная зона, срок пребывания – стандартное время обычного штрафника. Проще говоря все зависело от него самого, будет хорошо работать, быстрее выберется, нужно было выработать определенную норму. Это был очень мягкий приговор, судья сослался на то, что он не сам управлял транспортным средством, а посредством автопилота, у которого и произошел сбой, за такие ошибки техники приговор для владельца значительно смягчался.
Все, что было до этой злополучной аварии, он не помнил, ну вообще ничего. У него присутствовали какие-то обрывочные воспоминания, они приходили в виде образов, во снах, в них он чётко понимал, что происходит, но, когда просыпался, практически все забывалось.
Он пытался выяснить что-то о себе, но ничего узнать не выходило, кроме того, что он работал в какой-то престижной корпорации на высокой должности, был довольно обеспеченным человеком, судя по автомобилю. Из тюремной камеры добыть информацию было практически невозможно, а близких людей, которые бы к нему пришли и прояснили его прошлое – у него, видимо, не было. Он помнил эту маму с дочкой, которые преследовали его из сна в сон. Если они действительно были его семьей, то почему не объявились после аварии и не пришли увидеть его в тюрьме? Единственное, что он помнил точно, это как его называли в далеком прошлом, его называли – «Прометей». Естественно «Прометей» не было его именем, имя ему напомнили при судебных тяжбах, оно было незаурядное и ему не нравилось, тем более оно было не настоящим, это он знал точно, поэтому не стоит его упоминать, он предпочитал гордую кличку. Он не помнил, толи её ему дали его друзья, толи коллеги, но скорее всего ее дали ему его «братья».
Так, размышляя, он успел заправить кровать, одеться и встать в строй из пол сотни человек, готовых выйди на уличную, морозную прохладу. Далее, по расписанию, всех ожидала зарядка. Он увидел, что один из рабочих долго возится с одеждой, все уже построились и ждали его несколько минут, а он никак не мог застегнуть ремень, кажется у него оторвалась пряжка, штаны падали. «Вертухаи» это заметили и один из них крикнул ему:
– Эй, ты, у тебя десять секунд, если ты наконец не застегнешь эту хрень, сам знаешь, что с тобой будет!
– Я сейчас, сейчас! Пряжка сломалась, я просил новый ремень, но мне его не дали! – жалостливо воскликнул трудяга.
– Если не дали, значит не положено! А ну живее, отребье!
– Я не могу идти, штаны падают!
Охранники переглянулись и гулко засмеялись хором, толкая друг друга в бока. Когда они успокоились, один из них пригрозил заключённому:
– Сейчас у тебя не только штаны упадут, а ну-ка пошли с нами, засранец!
Ему конечно дадут новый ремень, но только после прохождения определенной «процедуры», которая ему очень не понравится. Снабжение намерено издевалось над ними. Один охранник повел толпу на улицу делать зарядку, а второй и третий схватили под локти «засранца» и потащили его в уголок барака.
Да, трудяги жили в бараках, не все жители трудовых городов жили так, примерно половина везунчиков жили в нормальных многоэтажных зданиях, общежитиях. Но и они были построены по казарменному типу, этажи делились на огромные помещения по двести-триста квадратов, где располагались кровати и некоторая мебель, а также невысокие пластмассовые перегородки, разделяя таким образом помещение на подобие личного пространства. Обитатели лагеря были не просто трудовыми рабами промышленных городов, а штрафниками, их наказывали плохими условиями жизни. Вообще-то стандартным рабочим в трудовом городе жилось намного лучше, их не контролировали так строго как штрафников, не избивали по любому поводу, но им приходилось также выполнять норму, хоть она и была меньше чем у штрафников.