Исправляя ошибки

Дан быстро забыл все наши страдания и занимался с музыкальным ковриком. Потрясающий маленький человек, сам того не понимая, учил меня не зацикливаться на минутной слабости. Следуя его примеру, я пошла к плите, чтобы приготовить мясо на завтра. Дан очень любил суп с лапшой из индейки. Его он никогда не выплевывал, даже пытался есть ложкой сам.

Положив кусочек филе в кастрюлю, я залила его водой и поставила на плиту. Завтра останется только добавить овощей и лапшу. В очередной раз я порадовалась, что сняла евродвушку. Кухня, совмещенная с гостиной, мне очень нравилась. Пока Дан возился, я могла быстро что-то приготовить, не спуская глаз с юного проказника.

Рутина, как обычно, заземляла меня. Я убрала кашу со стульчика, доела остатки (мой типичный ужин), помыла посуду и взяла себе огурец.

Дан моментально среагировал на хруст. Он приполз, схватил меня за штанину и протянул руку. Пришлось делиться. Я счистила кожу и вручила сыну половину огурца. Он с удовольствием стал его слюнявить.

Я опустилась рядом с ним на пол, обняла мелкого и разулыбалась. Тихое вечернее счастье. Дам перед купанием бублик – и черт с ним с ужином.

Изуродовав огурец, Дан вернул его мне, а сам пополз к пирамидке.

– Чудесно, дорогой. Большое спасибо, – проговорила я ему в спину, не переставая улыбаться.

Я даже не вздрогнула, когда зазвонил телефон. Это была Катя.

– Да, привет, – проговорила я.

– Привет, не помешала?

– Я же сняла трубку.

–Ну точно, – немного натянуто усмехнулась Катя.

Я сразу почувствовала странное напряжение в ее голосе, но списала все на паранойю и собственные шалящие нервы.

А не стоило. Чутье не подвело.

– Слушай, я хочу зайти. Можно?

– Что-то случилось? – аккуратно поинтересовалась я.

– Ммм, давай лично, ага? Я закрываю магазин в девять. Данис в это время уже спит?

– Обычно да.

– Я открою своим ключом тогда, чтобы не шуметь.

– Хорошо. Жду тебя.

Катя положила трубку не прощаясь. Я снова начала психовать. Мне не понравился ее странный, немного грустный голос. Она никогда не приходила поздно вечером. Мы обсуждали дела чаще всего днем или за ужином. Что-то точно случилось, раз она срочным образом собралась приехать после закрытия магазина.

Эх, пожила спокойно и хватит. Еще и Дан начал хныкать. Пришлось убавить газ под бульоном и пойти развлекать его. Мы собирали пирамидку, читали книжку, рассматривали матрешек, но он все равно постоянно пытался скукситься. Даже бублик не спас. Не сразу, но до меня дошло, что он сегодня отказался спать вечером. Парень просто устал. С этим связано его плохое настроение и размазанная каша.

Хлопнув себя по лбу, я начала готовить сына ко сну. Теплая ванна его немного успокоила, а ночное кормление оказалось невероятно коротким. Дан отрубился моментально. У меня осталась тонна времени, чтобы прибрать игрушки, закончить с супом и заварить чай.

Я собралась даже сменить майку, чтобы не модничать перед Катей в той, что Дан испачкал бубликом и огурцом, но не успела. Раздался звонок в дверь. Я поспешила скорее открыть.

– Дай угадаю, забыла ключи, – весело проговорила я, распахивая дверь.

Но за ней оказалась не Катя. Вот ни капли не Катя. На пороге мой квартиры стоял Марат. Огромный, бородатый, в кожаной куртке. Плечи как будто стали еще шире. Он заполнил собой весь проем и как будто вдохнул в себя весь воздух. У меня захватило дух. Но даже приступ асфиксии не помешал мне моментально среагировать. Я попыталась захлопнуть дверь перед его носом.

Не знаю, зачем я это сделала. Не знаю, что бы я предприняла потом, но в тот момент я должна была убрать его с глаз. Как и любого человека из моего прошлого.

Стоит ли говорить, что мои тщетные попытки остаться дома без гостя провалились. Марат сунул ботинок между порогом и дверью, а для верности и рукой схватился за ручку. Он играючи аннулировал мои попытки закрыться. Уже через секунду он вошел в прихожую, захлопнул за собой дверь и сказал:

– Не думал, что ты такая негостеприимная хозяйка.

Я зажмурилась на секунду и распахнула глаза, по-детски рассчитывая, что это всего лишь морок, плод моих прожаренных нервов. Но – нет. Марат так и стоял передо мной. Огромный, суровый, чертовски красивый. Таким же я видела его в лифте, таким же он пришел в клуб и на свадьбу. Но даже в день, когда я стала женой Грифа, Марат не смотрел на меня так. Его глаза были злыми. Я сразу поняла, что пощады не будет.

– Откуда ты здесь взялся? – беспомощно заныла я, пятясь в кухню.

А Марат шел вперед, наступал на меня, загоняя в угол.

– Откуда ты здесь взялась, Саша! –вернул он мне претензию. – Неужели из всех городов нужно было выбрать именно тот, где я родился?

– Он просто большой и красивый.

И добавила про себя: «Прямо как ты».

Я нелепо оправдывалась и думала что-то совсем несвоевременное.

Мне нужно бежать, спасаться, сопротивляться из последних сил, а я любуюсь им. Марат хмурил брови и продолжал наступать. В образе хищника он волновал меня не меньше. Я вся тряслась, пытаясь сделать хоть что-то ради спасения собственной шкуры и ради своего ребенка. Мысли о Дане придали мне моральных сил, но физически я оставалась маленькой и беспомощной. Да и какой смысл защищать Даниса от его же отца?

Марат прижал меня к холодильнику. Я снова зажмурилась, не имея понятия, что он будет со мной делать.

– Казань, Саша! Какого черта ты сюда притащилась? Ты же знала… Ты все прекрасно знала. Это большая ошибка.

– Большая ошибка, большая ошибка, большая ошибка, – повторяла я, глотая слезы.

Большой ошибкой я считала свой корыстный выбор в день свадьбы. Да и задолго до свадьбы. Если бы я выбрала тогда Марата… Что было бы, выбери я Марата? Он просил меня рассказать Жене. Он был готов забрать меня с проклятой свадьбы. Он точно не отказался бы от ребенка. Я точно не рыдала бы сейчас, чувствуя себя такой маленькой, глупой, загнанной в угол.

Моя большая ошибка, мой выбор. Они привели меня к холодильнику, к отчаянию и страху. Я боялась Марата сильнее, чем кого бы то ни было. Он был больше меня, сильнее, умнее. Он злился на меня и поэтому легко вернет Жене, если пожелает. Я начала смеяться сквозь слезы. Удивительно и нелепо. То, что я считала для себя и ребенка благом, счастьем, – теперь сущее наказание.

Кому, как не Марату, казнить меня.

Я сто раз была согласна с его злыми горящими глазами. Я могла принять любую кару, но Дан… Дан точно не заслужил ни капли расплаты за мои грехи.

– Плачешь теперь, – проговорил Марат со злой насмешкой в голосе.

Усугубляя мое положение, я начала еще и смеяться.

– Что мне еще остается? – выдавила я из себя слова вперемешку с истерикой.

Марат был так близко. Я чувствовала его дыхание на своем лице. Он прижимал меня к дверце холодильника корпусом, и я чувствовала даже на грани нервного срыва неуместное бушующее волнение.

Он положил ладонь на мою шею, сжал горло. Мне бы дрожать от страха, но я вибрировала совсем по другому поводу. Невыносимое, разрывающее на куски вожделение вперемешку с адской болью сводили меня с ума.

– Забавно, Саш. Ты опять в моей власти. Я могу сказать ему, позвонить. Стоит лишь назвать город, и твое стратегическое бегство моментально закончится.

– Нет! – вскрикнула я, но тут же вспомнила, что Дан спит, и повторила отчаянно тихо. – Нет, Марат! Нет!

– Еще забавнее. Куда твоя гордыня подевалась? Помнишь, как говорила со мной в клубе, м?

– Нет-нет-нет, – повторяла я снова и снова.

Я ничего не помнила, я продолжала умолять.

– Ты была так уверена в себе. Ты была готова, что я расскажу о нас Жене. Что теперь изменилось? Почему ты стала такой трусишкой?

Он издевался и имел на это полное право. А мне оставалось лишь жалобно всхлипывать и оправдываться в надежде на пощаду.

– Ребенок, Марат. У меня ребенок. Я не хочу, чтобы он был там. Пожалуйста. Я прошу тебя…