Только Ты

ГЛАВА 4.

От меня больше ничего не требовалось. Греков со мной даже больше не говорил. А мне самой и так все было понятно. Ночь закончилась, утро тоже, а Золушке пора и честь знать. И не имеет значения то, что она эту самую честь сегодня ночью на этих самых белых простынях оставила.

Грустные мысли водили грустные хороводы у меня в голове, пока я закидывала свое нижнее белье и платье в пакет. Греков терпеливо и безучастно ждал меня все это время у двери, но все же звякающие ключи в его руках подсказывали мне о том, что нужно поторапливаться.

– Куда тебя отвезти, мелкая?

Мелкая? Он серьезно? Теперь-то у меня вообще статус «женщина» по очень важному такому пункту, между прочим!

– В детский сад, – пробубнила, отворачиваясь.

Злость, обида, разочарование, чего там только ни варилось сейчас в моем душевном котле.

Машина не двигалась, по понятным причинам, и, выпустив свой негатив через длинный выдох, произнесла свой адрес уже не так враждебно, поймав от Грекова подобие улыбки и хмыкающий звук. Видимо, это его крайняя степень удивления, либо он вообще не оценил мою шутку или не понял, что скорее всего.

Доехали мы быстро, я бы даже сказала, долетели. Хотела выпрыгнуть сразу, резко и навсегда, но потом подумала, что ведь он в последний раз так близко, и глупо было бы упускать такой шанс. Уйти, даже не взглянув.

Не представляю, какое в этот момент у меня было выражение лица, но Греков почему-то нахмурился.

– Вчера ты как-то поинициативнее была, – произнес недовольно и резко притянул меня к себе.

Губы сами собой раскрылись от неожиданности, издав тихий стон, и в них тут же впечатались его, жесткие и властные. Поцелуй становился требовательней, и я, не сразу опомнившись, стала на него отвечать. Руки сами собой потянулись к нему, обвивая его шею. И в этот момент жесткий поцелуй с его стороны поменялся на страстный. Я почувствовала, как он перетягивает меня с сиденья и сажает к себе на колени.

– Ну вот, это уже ближе к правде, а то я уже начал думать, что вчера мне это все просто показалось, – он не ждал от меня комментариев, а продолжил страстно целовать.

Что творилось у меня в голове в этот момент, это просто невообразимо. Радуги, единороги, все замешивалось в розовый коктейль. Мое настроение моментально поменялось. Я загорелась как спичка только от одного поцелуя.

– Наверное, надо было еще на пару часов задержаться, – произносит Греков,  прерывая наш поцелуй, а я тону в темных омутах его глаз, абсолютно на все согласная опять.

Но в этот момент настойчиво звонит его телефон. Он отклоняет вызов и нехотя и очень недовольно пересаживает меня обратно.

– Заеду за тобой в четыре. Будь готова.

– Хорошо, – отвечаю, а слова льются из меня музыкой, совершенно непохожие на недавнее рычание.

Уже прикладываю попытки, чтобы выйти из автомобиля, но Греков опять притягивает меня к себе за подбородок.

– Как тебя зовут-то, мелкая?

– Лилия,– отвечаю, произнося свое имя очень медленно.

Взгляд его темнеет, и он снова целует счастливую меня.

– Лилия – вполне взрослое имя, – произносит, водя большим пальцем по моей нижней губе, одновременно удерживая за подбородок.

– Буду в четыре. Не опаздывай, – отстраняется, глядя на часы.

И я, не говоря больше ни слова, вытекаю из машины.

Как только оказалась за закрытой дверью своей квартиры, ее тишину пронзил мой громкий победный клич.

Я провела ночь с самим Грековым! Хорошо, что я живу одна, без родителей, и сейчас мне не приходится скрывать свои эмоции в подушку.

После того, как родился мой  братишка, я потеряла статус самой маленькой в семье, да и не только этот статус. Все свое внимание родители уделяли только ему, а моим воспитанием занимались няни и репетиторы. Тогда я была уже довольно взрослой и все прекрасно понимала. Ждала, что вот он подрастет немного, и все станет как прежде. Но Паша был очень болезненным ребенком, и вся жизнь родителей крутилась только вокруг него. В какой-то момент я просто перестала ждать и озвучила свое решение жить отдельно. Эту новость родители встретили с одобрением, и я была даже разочарована. Надеялась, наверное, до последнего, что меня хоть отговаривать будут.

Но все же узнай мама о том, что ее доча дома не ночевала, такой бы скандал закатила. Они же меня считают самостоятельной благовоспитанной девушкой, сосредоточенной исключительно на учебе. Ну, собственно, это и не далеко от правды.

Но это же, блин, Греков! Моя мечта! И не только моя. Что будет с нами дальше, меня на данный момент не волновало. Я вспомнила, что на этот выходной у меня были планы позаниматься по двум предметам, я даже честно пыталась это сделать, но юридические термины никак не хотели складываться в логические определения в моей счастливой головке, которая то и дело кивала как болванчик, поглядывая на настенные часы. И я решила бросить это бесполезное сейчас дело, посвятив все оставшееся время своей внешности.

Ровно в четыре я вышагивала модельной походкой навстречу своей мечте. Мечта сегодня была чисто в белом. Светлый цвет очень красиво оттенял его загорелую кожу. Футболка натягивалась на его широких плечах, и через нее отчетливо прорисовывалось его идеальное тело.

Закончив разговаривать по телефону, Греков развернулся и увидел меня. Его губы тронула легкая улыбка, а вот бровь почему-то удивленно поползла вверх.

Быстро оглядев себя, поняла, что все со мной в порядке. Я приложила столько усилий, поэтому даже не сомневалась, что выгляжу отлично. Облегающие светлые джинсы, длинная маечка и коротенький пиджачок с закатанными рукавами. Все в суперобтяжку и максимально облегает мое тело, повторяя каждый его изгиб. Довершают образ туфли с открытым носом на очень высоком каблуке. Да, мое желание казаться выше рядом с Грековым показалось мне вполне естественным, но учитывая то, что именно на них он и смотрел сейчас, я как-то уже засомневалась.

– Пытаешься казаться выше, мелкая? – произнося это с улыбкой, Греков нагибается ко мне, не вынимая рук из карманов.

Его губы так близко. Неужели он собирается меня поцеловать? Вот так сразу, прямо на улице? И я не против, меня даже не задевает его риторический вопрос. Тем более это правда.

– Привет, – шепчу вместо ответа.

– Формат сегодняшнего мероприятия предполагает скорее спортивный стиль. Поэтому сбегай, переоденься по-быстрому.

Мои глаза разочарованно округляются. Блин! Три часа, три долгих часа я потратила на то, чтобы создать этот сексуальный образ! Он что, меня на свою тренировку, что ли, тащить собрался? Резко разворачиваюсь, пытаясь стартануть на скорости, но меня удерживают, привлекая к себе.

– Сильно не разгоняйся, навернешься ещё, – слышу его голос с издевкой в самое ухо, от которого так и хочется проколоть его белую кроссовку своей шпилькой, и я начинаю жестко вырываться из его захвата.

Но сделать мне этого, естественно, никто не позволяет, отчего мой пыл совершенно не снижается.

– Не злись, – слышу его смех, пока он продолжает удерживать меня, прижимая к своей груди, а я не оставляю своих попыток освободиться.

– Упрямая какая, – произносит, разворачивая меня к себе лицом.

– Ты еще даже не представляешь … – договорить он мне не дал, запечатав мой рот поцелуем.

Я застыла, не от шока или удовольствия, а потому что реально не могла пошевелиться. Меня зафиксировали так, что вздохнуть не могла. Я вспомнила, как только что пыталась освободиться, барахталась в его объятьях, и все это я могла сделать лишь потому, что он это мне позволял. А сейчас демонстрирует то, на что действительно способен. Что без его разрешения я даже пискнуть не смогу. Поцелуй был грубым всего пару секунд, потом все поменялось. И когда он закончился, вырываться уже не хотелось совершенно, скорее наоборот.

– Жду в машине.

И я поплелась обратно в сторону дома. Вот так вот жестко меня поставили на место, показав, что бунтарить не имеет смысла. Воспитательный процесс был весьма показательным, поэтому уже через несколько минут я сидела в его машине в тех же светлых джинсах и облегающей маечке, но в накинутой сверху широкой короткой кофте без рукавов, которая оголяла одно плечо, и светлых кедах. Кудрявую светлую копну волос так и оставила скрепленной крабиком и перекинутой на одно плечо.