13

– Миледи, перестаньте лить слезы. Я знаю, вы мне не поверите, но я желаю вашей дочери счастья. И вы всегда желанная гостья в нашем замке.

Он низко склонился перед матерью своей жены и поцеловал ее дрожащую руку. Потом нетерпеливо подхватил Мэри под локоть и повел к выходу из собора.

Мэри впервые оказалась наедине с мужем в тесном замкнутом пространстве кареты. Здесь царил полумрак, потому что кабина была обита черным бархатом, а тяжелые занавески на окнах почти не пропускали солнечный свет внутрь.

– Боишься? – раздался очень низкий бархатный голос. И по телу Мэри побежали мурашки. Она не могла рассмотреть лица мужа, сидящего напротив. Но его пронзительные холодные глаза будто светились в полумраке. Внизу живота снова стало жарко, нестерпимо, до боли. Что с ней происходит, девушка не понимала. Облизнув вмиг пересохшие губы, она скромно потупила взгляд на свои пальцы, которыми от волнения теребила подол платья.

– Да, – на выдохе призналась она. Мэри не любила врать.

Муж наклонился к ней и накрыл своими широкими ладонями ее беспокойные пальцы. Его пальцы оказались удивительно теплыми. Мэри только сейчас осознала, что замерзла. Возможно, она дрожит не от страха, а от холода.

– Тебе нечего бояться рядом со мной. Я не обижу тебя и буду заботиться. Я не жалкий садист, который будет бить свою слабую нежную жену, в отличие от твоего отца. Тебе нужно будет запомнить всего лишь одно правило.

– Какое? – спросила Мэри, с интересом поднимая глаза на мужа.

Он улыбнулся ей, в темноте сверкнули белые зубы, что крайне редко встречалось у мужчин. Де Фер дотронулся до щеки девушки, нежно погладил шелковистую кожу и сказал, так и не ответив на ее вопрос:

– Я сразу понял, что ты смелая. Еще там на площади! Мне не нужна зажатая перепуганная жена, которая будет лежать бревном в постели и шарахаться от каждого моего сердитого взгляда. Понимаешь меня, Мэри?

Она не понимала, и честно мотнула головой, но то, как ласково прозвучало ее имя в его устах, девушка отметила, и ее тело вновь испытало странную боль, захотелось сжать ноги и поерзать на мягком диване кареты.

Муж заметил ее беспокойство, но, кажется, неправильно его понял. Он повторил чуть более настойчиво:

– Не бойся меня.

И поцеловал, нежно, но настойчиво его язык устремился к девушке в рот, спеша познакомиться с ее. Мэри почувствовала, как задрожали ее коленки, ей почему-то нестерпимо захотелось вжаться в огромное тело мужа.

Испугавшись собственных желаний, девушка отпрянула от Людовика и тот разочарованно вздохнув, хотел что-то ей сказать, но карета остановилась. Оказывается, они уже приехали в горный замок Пайк. Три остроконечные башни нового дома Мэри черными иглами устремлялись в затянутые серыми тучами небеса. Строение был настолько  старым, что казалось, будто оно все в саже, и обгорелой головешкой возвышается над изумрудными лесами горы Пайк. Внутренний двор был небольшой, зато все здесь было под рукой: и конюшня, и хозяйские пристройки и небольшой корпус для воинов.

«Странно, что на крепостной стене совсем не видно караула», – подумала Мэри. В замке отца, куда не пойдешь, можно было наткнуться на стражников.

Де Фер легко выскочил из кареты, а вот девушка, посмотрев на ступеньки, с ужасом поняла, что неспособна сделать и шага, так дрожали ее ноги. Герцог, внимательно наблюдавший за женой, заметил ее взгляд полный отчаяния и опять неправильно истолковал ее поведение. Мэри видела, что еще немного и муж в гордом оскорбленном одиночестве удалится в замок без нее. Девушка много времени проводила вдали от скромных и покладистых леди, слишком часто бегала по замку и часто пряталась в самых неподходящих местах. Она много видела и научилась доверять своим инстинктам, и не обманывать в первую очередь себя. Сейчас она совершенно точно чувствовала, что никто, кроме мужа, не сможет избавить ее от этого томления, сковавшего ее изнутри.

– Милорд! – окликнула она герцога.

К ее облегчению он тут же подошел ближе.

– Боюсь, волнение новобрачной помешает мне передвигаться по лестницам. Могу я попросить вас о помощи, – смотря прямо в холодные отстранённые глаза, спросила Мэри и протянула руку в сторону мужа.

Герцог иронично приподнял бровь, но подошел вплотную к карете и легко взял Мэри на руки, будто она пушинка. Оказавшись прижатой к широкой груди мужа, девушка почувствовала, как уверенно и громко бьется его сердце. Внимательно изучая его правильный профиль, она с удивлением поняла, что ей нравится внешность мужчины и его сила.

– Куда тебя отнести? – спросил Людовик, мельком взглянув на жену.

«Странный вопрос, разве у нас не должно быть сейчас первой брачной ночи?» – удивилась про себя Мэри, а вслух скромно предположила:

– В спальню?

Герцог усмехнулся и посмотрел на жену с веселыми искорками в глазах:

– Я думал, ты будешь голодна. Приказал приготовить праздничный ужин. Ты уверена, что хочешь сразу в спальню?

Несмотря на провокационность вопроса, задан он был будничным тоном, без издевки или намеков. И Мэри восприняла его всерьез. Прислушалась к себе и поняла, что ни есть, ни пить не хочет. Ее мучили другие желания, и, кажется, только муж мог их удовлетворить.

– Да. Поесть можно и позже, – уверенно заявила девушка и испугалась, что это могло показаться мужу наглостью с ее стороны, но он лишь еще теснее прижал ее к себе и ускорился.

Несмотря на ужасы, о которых рассказывала Мэри мать, близость с мужем ей понравилась. Он долго целовал ее, исследуя тело жены, так долго, что девушка, давно уже жаждущая чего-то, не выдержала и позвала Людовика. Он понял ее лучше, чем она себя, и вошел стремительно и сразу. Боль пронзило тело Мэри, но в этой боли она почувствовала такой взрыв удовольствия, что не стесняясь застонала, выгнулась, прижимаясь плотнее к красивому бугрящемуся мышцами телу супруга. Де Фер, почувствовав отклик жены, ускорился, его движения становились все быстрее, резче, глубже. Мэри стонала и мечтала лишь об одном, чтобы муж не сбавлял ритм, а еще лучше, чтобы он посильнее при этом сжал ее ягодицы или грудь, так чтобы синяки потом остались. Ее руки обхватили его плечи, а ноготочки привычно заскользили по тонкой человеческой коже, оставляя кровавые борозды. Может быть, именно это стало последней каплей, но герцог издал грудной утробный рык, толкнулся в жену еще пару раз и обессиленный упал на брачное ложе.

Мэри лежала на постели, смотрела на довольного мужа и улыбнулась ему искренно. Ей было хорошо, но в душе поселился червячок обиды. Казалось, что она упустила что-то важное, еще чуть-чуть и с ней должно было случиться чудо, но не случилось. Говорить о своем неудовлетворенном томлении мужу Мэри постеснялась. А он, нежно поцеловав ее после близости, спросил:

– Теперь-то проголодалась?

Она радостно кивнула.

Де Фер оказался удивительно внимательным мужчиной. Накормил жену, попросил называть его на ты и по имени. Для Мэри это стало очередным шоком, ведь мать всю жизнь отца не иначе как сэр или милорд не называла. Но засыпая, юная жена с удовольствием прошептала:

– Спокойной ночи, Луи!

На следующий день для Мэри муж провел экскурсию по замку. Две башни оказались закрытыми уже давно. Жилые комнаты располагались в центральной части замка, внутренняя отделка которого поражала пышностью. Всюду лежали мягкие красные ковры с причудливыми узорами. Роскошные гобелены украшали каменные стены. Узкие высокие окна давали мало света, поэтому всюду были закреплены красивые витые канделябры минимум на девять свечей. И свечи горели круглые сутки. Такое расточительство поразило Мэри, привыкшую, что в семье отца считают каждый цент, но не на игры графа, естественно.

На одном этаже с супружеской спальней располагались еще несколько комнат для гостей, ниже этажом – большой общий бал.

– Здесь я устраивал приемы, когда соседи еще ездили ко мне, – с горечью заметил Людовик.

– Я никогда не была на балу, – призналась Мэри, – у нас не было денег, чтобы их устраивать, поэтому отец решил, что и сам ездить на них не будет.