Идеальная жертва

Парторг ошалело покивал, но неясно, понял намёк или нет. Ладно, его проблемы.

Но как я выкрутился, а? Сосватал красотку Новаку, будто местный купидон, а заодно освободил себя от лишней работы. Идеально.

***

Однако и после этого долго работать не пришлось, Главный вызвал. Сначала расспрашивал про рабочее, про Кинана, явно тянул время, потом-таки решился и достал из сейфа бутылку травяной настойки. На мой удивлённый взгляд пояснил:

– Для здоровья.

Что-то не то с генералом: сначала девица молодая, теперь о здоровье печься начал. Я со страху спросил, не заболел ли он, а то вдруг как в фильмах: врач сообщает, что жить осталось два месяца и ты кидаешься отрываться напоследок. Не то чтобы мы с Главным такие прям друзья, но всё же давно знакомы, мужик он нормальный, да и смена руководства части – тот ещё гемор. Но нет, Сикорски успокоил.

А потом я сообразил: это он не про свою смертельную болезнь хочет сообщить, а обсудить давешний поцелуй со старкапом. Расстеснялся, как мальчишка. Я, конечно, сказал, что меня это не касается и сплетни разводить я не склонен. Главный расслабился, заулыбался, и потянуло его на откровения.

Оказалось, что шашни у них давно, с осени. Познакомились на штабном балу. Тут я и вспомнил, что видел тогда эту его капитаншу: та самая девица в длинном тёмно-зелёном платье, с которой он танцевал весь вечер, пока мы с Ланой обсуждали проект. Из-за этого Главный и вписал нас в программу по кадровому обмену – чтобы перевести её сюда. Вот ведь пройдоха!

Но, по ходу, контузило его этой романтикой серьёзно, я давным-давно не видел генерала в такой эйфории, он разве что на рождение внуков так много улыбался.

Когда мы перебрались в «кладовку» и в ход пошла третья бутылка – уже водки, ЗОЖ похоронен, – Сикорски перешёл на тему развода. Ну, тут даже я прихерел с такого поворота. Сколько я помню себя в этой части, у генерала всегда была жена, всегда они разговаривали сквозь зубы, но слово «развод» ни разу не звучало, даже на наших уединённых посиделках.

Я осторожно спросил, уверен ли он, так сказать, во взаимности своих чувств. Для старшего капитана роман с начальником части – очень неплохая карьерная лестница. Конечно, этого я не сказал, но и так ясно.

Но тут – вообще безумие! – Главный поник и принялся ругать себя старым дураком. Опешив, я молча разлил по стаканам остатки водки и подвинул ему. Что отвечать, когда начальник чуть ли не волосы вокруг лысины рвёт? Соглашаться нельзя, это очевидно. Но и протестовать как-то странно, если ему вступило жениться на девчонке в два раза младше, с которой знакомы лишь несколько месяцев.

Тем не менее, идею с разводом я поддержал. Нет ничего правильного в том, чтобы ночевать на работе, лишь бы не дома. А вся эта болтовня про моральный облик хороша только для лекций парторга, не стоит гробить свою жизнь ради соблюдения приличий.

В ответ генерал уставил на меня пронизывающий взгляд и спросил прямо в лоб, считаю ли я его старым дураком. Сильно его цепанула эта разница в возрасте. Я, скрепя сердце, ответил, что не считаю. В том году ему пятьдесят пять отмечали, рано ещё в могилу ложиться. А может, эта его старкап и в самом деле от души это всё, а не ради карьеры. Ведь может такое быть? Да, маловероятно, но всё-таки. Лучше попробовать, чем до самой смерти по ночам думать об упущенной возможности и прикидывать, как оно бы могло сложиться.

Однако в этот момент, разглядывая физиономию Главного, я обратил внимание, что он и в самом деле постарел. Когда видишь человека каждый день, не замечаешь изменений, а так-то – и морщины, и мешки под глазами. Ещё и красные прожилки на носу, от бухла, видимо. Нет, такую морду нельзя показывать юной пассии.

Рассудив, что пусть мы не особенно друзья, но вообще-то у генерала друзей и нет, я взялся отпаивать его водой, таблетками, каплями – всем, что вспомнил подходящего. На протесты – он ведь железный мужик, алкаш со стажем! – заявил, что теперь ему нужно беречь себя, негоже на свадьбе свалиться с инсультом. В ответ на это Сикорски заулыбался, глаза его вновь затуманились мечтами, и он послушно употребил всё предложенное.

Уложив руководство спать, я тоже закинулся медициной и пополз на выход. Как раньше хорошо было – прошёл немного, вот уже и комната. А теперь – тащись на другой конец города.

***

Через пару дней случилась новогодняя ёлка. Расфуфыренных девиц – полные коридоры. Своих «неженатиков», сорок девять человек, я с трудом провёл к большому залу, чувствуя себя уткой во главе выводка: крутился вокруг них, громко крякая, чтобы все держались вместе, а утята глазели по сторонам и похабно гыкали. Тем не менее, мы без потерь добрались до входа, где уже коршуном кружил парторг со списками. Пересчитав моё стадо по головам, мы с Новаком загнали его в зал – всех впускать, никого не выпускать, пока не поднимут рождаемость в стране, – и я наконец-то обрёл свободу.

За моим обычным столиком оказались две девушки. Блёкло-русая «скромница» в светлом платье с пышными оборками, декольте закрытое, но размер впечатляет. За ней сидит «вамп» с тёмным каре и ядрёными стрелками на пол-лица. Тёмно-фиолетовое обтягивающее платье в свете огоньков переливается будто чешуя. У этой, наоборот, тонкие бретельки и глубокий вырез, хотя показывать нечего. Пахнут терпимо, это главное.

При виде меня заулыбались, хоть и чуть нервно, а брюнетка – видать, посмелее, – кивнула приветственно: «Капитан-майор?..». Любопытно. Или они разбираются в знаках отличия, или… Неужто специально оказались за моим столом?

Однако только я начал наводить мосты любви и дружбы, как передо мной, будто лист перед травой, материализовался парторг и любезно пригласил к своему столику. Жаль, конечно, но пришлось согласиться: тон у Новака был настойчивый, работать мне с ним ещё долго, а девушек этих я вижу в первый и, скорее всего, последний раз. Не стоит ради пустяковой интрижки портить отношения с коллегами.

За столом Новака оказалась лейтенант Баррейру. Ну, всё ясно: поскольку парторг бегает то на сцену, то куда, – посадил меня развлекать и охранять своё фигуристое сокровище. Вдруг, пока его нет, к девушке подсядет кто-то на третье, свободное, место, а потом ищи-свищи. А мне, значит, Новак доверяет. Это приятно. Это вам не Главный со своим «козлом в огороде».

Кстати, генерал тоже тут, неподалёку. За его столиком стандартно присутствует помощник, а вот третьей – прекрасная капитан. Эриксон, как указано на нашивке. Сикорски вроде старается держать лицо, однако то и дело срывается на улыбочки в её сторону. Она отвечает, и даже с виду искренне. Шепчутся. Чёрт знает. Вот бы Эйруина сюда, он более наблюдательный.

Хотя у меня же есть старлей под боком! Женщины лучше всех разбираются в поведении других женщин. Тем более, что нужно поддерживать беседу, а нейтральные темы вроде праздника и плясок на сцене мы уже обсудили.

Баррейру, ненавязчиво покосившись на генеральский столик, вынесла вердикт, что симпатия старкапа Эриксон к Главному выглядит искренне. По крайней мере, она не отводит взгляд скучающе, не вздыхает и не закатывает глаза, когда он не смотрит.

В этот момент появился Новак с полными руками вкусностей: пунш, конфеты разных видов и бурбон для меня. Осиял нас довольным взглядом – мы с Баррейру сидим на приличном расстоянии, чинно ведём беседу – и унёсся дальше командовать праздником.

Блин, представляю, как это смотрится со стороны: парторг демонстративно усадил красотку за свой стол, чтобы все видели – она занята, а для дополнительной убедительности приставил рядом верзилу-охранника в моём лице. Мол, кто тронет мою бабу, на того натравлю зубастого мутанта.

Под алкоголь и конфеты разговор пошёл веселее. Баррейру оказалась сладкоежкой, как и я, – правильно, такую сочную задницу необходимо подкармливать, – так что с нашего стола только фантики в разные стороны летели. Обменялись юморными случаями из быта «мужских» и «женских» частей, обсудили перспективу смешанного проживания.