Страница 12 из 16
– Бежать тебе надо, – первым сказал Серый.
После чего отдал другу свою краюху хлеба, по плечу похлопал, доброго пути желая, да на прощание Федюньке рукой вослед помахал. А молодой воришка, кляня себя за неблагоразумие и недальновидность, крепко сжал малахитовые чётки в кармане и отправился к городским воротам, чтобы сразу по их открытии покинуть столицу.
Если же вернуться к сыновьям Мари, то услышав крик: «Сзади! Сзади!», они конечно же обернулись. И тут такую харю в их сторону несущуюся углядели, что ноги сами собой их вперёд понесли! Бежали оба, дороги не разбирая, и только что во весь голос не голосили. Пищать только и могли, как цыплята, когда через могилы и надгробия перепрыгивали аки козлята горные. Казалось, вся жизнь их крохотная перед глазёнками пролетела. И ещё горше им стало, когда они в самый угол забежали – место, где высокие стены ограды меж собой сходились. По «Вознесенскому» кладбищу ни Виталька, ни Витёк не хаживали, разок или два были только, а потому ни о какой храмовой калиточке несчастные дети не ведали. Судьба ж насмеялась над ними и в ловушку загнала.
– Мама. Мама. Мамочка! – округлив глаза от ужаса, только и смог вымолвить Витька и сжался в плотный комочек, прислоняясь к каменной стене. Глаза он ладонями накрепко прикрыл, чтобы смерти своей неминуемой не видеть.
Виталька, старше не старше, а всё равно ребёнок, к брату прижался и, принимая рок над собой, также отвернулся. Чего ему таким когтям противопоставить? Погасшую свечку под нос совать, что ли?
– Как вы здесь оказались?
От звука голоса отчима ребята вздрогнули. Вот уж кого-кого, а Грызня они никак не ожидали увидеть. Быть может издевается так над ними чудище поганое? Но нет. Одновременно подняв взгляды, мальчики именно Грызня увидели. Был тот правда донельзя бледен, это даже в скудном лунном свете заметно было. Маг как-то неловко пошатывался и резко подёргивался, будто его лихорадило.
А затем Виталька подумал, что вдруг чудовище не испугалось Грызня, что вдруг оно просто‑напросто затаилось, чтобы напасть на отчима со спины? Он тут же принялся озираться по сторонам. Витёк же, видно тоже не веря, что нелюдь их в покое оставить решил, заверещал в беспокойстве.
– Тятенька, тут зверюга страшная шастает! Тятенька родимый, да забери ты нас отседова! Страшно моченьки нет!
После этих слов, чего с мальчиком никогда до этого не случалось, малыш бросился к Грызню и крепко ухватился ручонками за его пояс. Совсем перепугался видно, раз на такое решился. Виталька вот, хоть и обзавидовался поступку брата, хуже нет одному у стены трястись, а также поступить не смог.
– Да что это за слово такое крестьянское «тятенька»? Что это за «мочененьки нет»? Вас господин Тихонов совсем ничему научить не может, что ли?! – грозно возмутился отчим, даже не сообразив, что один из пасынков, пусть даже в диком ужасе, а всё же отцом его своим в кой-то веке назвал.
Нет, его внимание этого не заметило. Маг нервно оглядывал местность и несмотря на то, что от перевоплощения его подташнивало и голова изрядно кружилась, старался выявить местоположение пособников Эдварда Рейца. Он не помнил, что делал и где был во время одержимости, но зато прекрасно знал, что ожидал увидеть возле мальчиков именно врагов. Именно поэтому его пальцы были готовы сделать последний пасс заготовки серьёзного заклинания. Такое могло испепелить целую деревню, а младший из братьев, как назло, своей хваткой за пояс ему эту самую руку к телу прижал! Подобное мешало и в целом было опасно. Так что он выплеснул своё раздражение, сказав первое, что пришло в голову, и свободной левой рукой несильно оттолкнул мальчика от себя. Правая должна была быть свободна!
«Где-то тут Эдвард Рейц и его бандиты. Где они?!» – сосредоточился Людвиг только на одном.
Витька же от того, что ему сказали и как с ним поступили, сразу осунулся. И правда, чего это он к Грызню словно к родному прижался? Где такому, как он, сироту жалеть? Одна только матушка и есть у ребят на свете.
– Я ещё раз спрашиваю. Кто привёл вас на кладбище? Где эти люди?! – жёстким голосом холодно осведомился отчим.
– Никто. Мы сами. Мы здесь… мы здесь бусы искали, – промямлил Виталька, обнимая подбежавшего к нему Витька.
Повисло молчание, а затем гнев перекосил лицо Грызня.
– Что? Вы сами ушли из дома на кладбище искать… бусы?!
– Нам… нам Федюнька сказал, – совсем тихо и стараясь не расплакаться, принялся сознаваться Виталька, но сразу понял – зря он имя друга упомянул. – Ребята сказали, что они здесь лежать будут. Мы и пошли. Завтра же надо маме подарок дарить, а нам, – тут он не сдержался и всхлипнул, – нечего нам дарить.
– Кто такой этот Федюнька?
Негромкий вопрос отчима прозвучал для братьев хуже недавних завываний жуткого призрака. Его внешнее спокойствие было обманчиво. Интонации сквозили злобой и будущим наказанием. Причём таким, какое им за то, что они ненароком с лабораторией сотворили, манной небесной показаться могло.
– Приятель, – совсем сникшим голосом прошептал Виталик.
– Ах, приятель, – процедил сквозь зубы маг и по новой оглядел округу. – Приятель, говоришь, надоумил вас за бусами на кладбище сходить?
– Матушке на подарок, – казалось совсем беззвучно вымолвили губы мальчика.
– Ах, матушке на подарок…
С этими словами Грызень схватил обоих мальчуганов за уши. Одного за правое, а другого за левое. А затем, несмотря на их писки, силком потащил к выходу с кладбища.
– Вы совсем думать, что ли, не можете?! Черепа вам вскрыть, так, наверное, и мозгов никаких не окажется! – попутно начал чихвостить детей маг. – Где это видано? Нет, ну где это видано, чтобы приличные люди гробокопательством занимались? Даже самый дремучий крестьянин и то понимает какая это низость и бесчестие!
Мальчики подвывали и верещали, что больно очень, но в остальном язык за зубами держали. Оба боялись, что не только им, но и Федюньке с лихвой достанется. А если до родителей того хоть одно слово недоброе дойдёт, то пиши пропало. У него ведь и правда мачеха злющая, а не родная матушка. Совсем друг пропадёт.
– Подарок они матери сделать удумали. Да я представляю, что будет с вашей матерью, когда она узнает, куда вы за ним отправились!
– Ой, не говорите, Ваша милость! Ой, не надо. Ой, пожалуйста! – взмолились братья.
– То есть вы мне такое скрыть от неё предлагаете? – рявкнул отчим. – Пособником меня своим сделать желаете?
Ох, ну да чего же противный этот Грызень! Ничего-то он не понимает. Ну ничегошеньки! Как объяснить, что стыдно любимой матушке подарка не принести, когда даже у босоногой Алёнки ленточка, а припасена. Как рассказать, что иначе с завтрашнего дня на улицу носа лучше не показывать! Ведь не просто засмеют ребятишки, а свысока смотреть начнут и с пренебрежением. Как же, барчуки изнеженные, трухачи позорные…
У-у-у, как же поперёк горла отчим у них стоит! Что ни день, а всё попрекает. Так порицания из него и льются. Совсем житья и сладу никакого с ним нет! И о каких «пособниках» он толкует? Да в мыслях у Витальки и Витьки быть не может, чтобы Грызню хоть в чём‑то довериться! Он же чуть что, так уже бранится аки демон настоящий.
Между тем все трое подошли к массивным кладбищенским воротам. И тут маг вдруг замер, словно нечто неожиданное для себя углядел. А вскоре и уши детей из рук выпустил, для другого они ему понадобились. Подошёл он ближе и стал задумчиво замок этих самых ворот ощупывать. А затем металл алым замерцал, да так и стёк на землю, частично крепкую дубовую древесину под собой выжигая. Палёным тут же сильно запахло. Настолько сильно и неприятно, что братьям аж чихать захотелось.
– Всё. Идём за мной. Быстро! – торопливо, но уже тихо и как‑то подозрительно спокойно проговорил Грызень, а затем пальцем мальчишек за собой поманил, чтобы поскорее за ним через раскрывшиеся ворота шли и не мешкали.
Виталька с Витьком не думали на кладбище оставаться, а потому, конечно, пошли вслед за отчимом. Правда, из-за до сих пор болящих ушей они подвывали, и слёзы из глаз у них ручьями по-прежнему текли.