Брейкмич

– Ха! Конечно! И как я мог подумать другое? Хочу, что бы ты знал, Симон, мой участливый друг, я убил подручных Фрейда, того, кто как ты говоришь безразличен. А следом уничтожу и его. На закрытом аукционе соберутся все богатеи и спонсоры Фрейда. Чёрный рынок и нелегальные реликвии нигде не учтенные. Их придут покупать высокоуважаемые, в том числе и в криминальное мире, люди. Удобно усядутся в бархатные кресла. Услужливый официант тут же сунет в увешанную драгоценностями руку дорогое шампанское. Ложь и лесть польет рекой в ожидании начала аукциона. Результаты, которого впрочем, уже предрешены. Ведь залоги внесены. Товары обещаны. Но тут выйдет щупленький парень-козёл отпущения и объявит, что товара нет, денег нет. Всем извините… А дальше он не договорит, потому что его пристрелит один из гостей. Сначала вежливо, а потом с брызгами пены у рта все начнут искать мистера незадачливого организатора. Но мистеру Фрейду уже донесли, что все таинственным образом исчезло. И тут начнётся самое интересное…

Моя улыбка была острее ножа, а в груди текла раскаленная лава. Мне было хорошо! Сейчас, глядя на испуганного Симона, мне было очень хорошо!

– Не делай этого! Ты все испоришь!

– Вашу статистику? Жизнь в этом городе? Что, Симон?

– Ты никогда не сможешь вернуться!

Мужчина, пробираясь сквозь занавес плотного дождя побрел в строку церкви.

– Я все предотвращу.

Я засмеялся, на что ангел обернулся.

– Я знал, что ты откажешь мне в этой проклятой книге!

– Не богохульствуй!

– Да, брось! Я все равно всё просрал!

– Я исправлю!

– Не торопись. Уже все сделано. Аукцион закончился.

Симон замер. Здесь, на земле он не мог знать заранее, что происходит или уже случилось в другом месте. Всё дела решались только на Небесах. Лишь вернувшись, он узнает, что все уже закончилось.

– Ты никогда не был мне другом, признаайся! Ты не сделал ничего, чтобы помочь мне. Никогда. И сейчас бы не помог. Потому я все разрушил до того, как сказал тебе.

Симон побежал в церковь. Вмиг испарился на пороге, уже не боясь быть замеченным людьми.

Я вздохнул. От того что выговорился не было легче. Поднял голову к небу. К небу, куда мне нет входа. Подставив лицо холодным потомкам воды, я закрыл глаза. Про аукцион я узнал все у той же надёжной женщины в пагонах, капитана Орфи, когда она писала мне смс перед командировкой, куда, собственно, я сам её отправил неофициально. Там будут её ждать все реликвии и деньги с неудавшегося аукциона. Как раз сейчас наёмники, чья стоимость мне обошлась в круглую сумму, везут их в назначенное мной место. Дорого, зато надежно. А Орфи, конечно же поймёт, но официально укажет, что анонимный источник раскрыл нелегальный аукцион и передал полиции ценные старинные реликвий, которые принадлежать не одной стране, куда были тайно вывезены с мест раскопок по всему миру. Будет скандал. Но это уже меня не касается. Буду надеяться, что Орфи они не замучают вопросами.

У меня было ещё пара минут наедине с шёпотом дождя. Хоть он и низвергался с небес, казалось, что льётся прямо из ада.

Опустил голову. Открыл глаза, всей пятерней утер лицо от стекающих потоков воды. Я решительно направился к своему неживому, но самому верному другу на этом свете – своему байку.

Потому что это ещё не конец.

Ливень заливал мне глаза.

Я мчался без шлема по скользкой дороге. Объезжал гребаные городские пробки по переулкам, где была такая возможность. Где нет – по тротуару. Промокшие люди шарахались, бранились, но успевали увернуться в сторону. Я им позволял. Но зря позволил себе влюбиться.

Ошибка.

Вновь ошибка.

Я никогда не смогу обрести желаемое. Как правильно заметила капитана Орфи, неприятности всегда там, где я.

И о чем я только думал?

Честно?

Не думал вообще.

В последнее время все реже и реже заставляю себя задуматься, на какое именно мерзкое задание меня отправят. И потому, когда на моем мрачном пути встретилась такая нежная девушка как Летти, я так же не стал думать. Как пещерный человек, схватил её и унёс в свою обитель.

Фигурально, конечно.

Хотя у меня было дикое желание сделать это в первый день нашей встречи. Может быть, поступив так всего бы этого не случилось.

Вы знали, что можно заниматься любовью, не занимаясь сексом? Я не знал, пока не прикоснулся к Летти.

Телевизор показывал глупую комедию, которую я видел сотню раз. Но Летти выбрала её, и я конечно согласился. Казалось, попроси она о звезде с ночного неба, я бы действительно отправился за ней. Летти смеялась нал шутками, роняя попкорн себе на грудь. Я смотрел на её правильные нежные черты девичьего лица. Словно сотканная из сахарной ваты, она даже пахла клубникой. Мои руки всегда тянулись прикоснуться к ней, но в то же время, мне очень нравилось вот так просто смотреть на неё.

Любоваться.

Мечтать.

Её губы, словно символ света, а улыбка его луч, согревали меня. Глаза, всегда усталые от постоянных дежурств в больнице, не утратили надежды. Надежды на добро. Я смотрел на девушку, не замечая как сам улыбаюсь.

– Хороший фильм! – в какое-то время сказала Летти.

Я промычал согласие, умиляясь ещё больше, впитывая свет, что так беспечно дарит эта девушка.

Повернулась ко мне. Улыбнулась.

И мне хочется остаться отпечатком на этой улыбке, рассыпаться и осесть на этих ласковых устах.

– Ты улыбаешься, – шепчет она.

– Ты тоже.

Двумя пальцами убираю прилипший попкорн с её щеки, едва касаясь бледной кожи. От прикосновения она вспыхивает, но продолжает улыбаться мне. Только мне.

Так мило.

Так прекрасно.

Кончиками пальцев я провожу линию вдоль виска девушки, вдоль челюсти. Летти прикрывает в ответ глаза.

– Ты странный, – безобидно шепчет мне, когда отнимаю пальцы от её лица.

– А ты чудесная, – парирую я, обхватывая нежно ладонью её затылок.

Зарываюсь пальцами в россыпь волос. Ощущаю их, тепло кожи и время, что так безбожно несётся вперёд.

Летти ластиться. Ей нравится. А я так вообще балдею от этого момента! Второй рукой накрывают её щеку, ласкаю её. Большим пальцем касаюсь солнечной улыбки. Летти не прикасается ко мне, сфокусировавшись на моих прикосновениях. Тянется ко мне. А я не могу нарушить момент, весь этот флёр нежности, что окутывает нас. Мне нравится вот просто прикасаться к ней. Без пошлости, без страсти и рвения упиться поцелуем девушки.

Просто трогать её.

Ощущать её тепло.

И видеть, как она расцветает у меня в руках.

Летти сама целует меня. Невесомо, словно это наш первый поцелуй. Я отвечаю, но больше всего мне хочется не переступить грань наслаждения, поддавшись зову возбуждённого мужского тела. Мы встречаемся уже несколько недель, но ещё не переспали. Летти не торопиться, а я великодушно принимаю её решение, выпуская пар по-другому. Потому что Летти это бутон моей жизни, хрупкий и у меня на него большие планы. А все остальные женщины цветы, аромат которых мне не важен.

И сейчас я не хочу испортить все. Я хочу ласкать девушку и принимать все, что она готова мне дать.

Наши поцелуи тают, как секунды на часах. Они сладкие на столько, что сводит челюсти от их вкуса. Но губы требуют ещё! Аромат клубники душит, впитывается в меня, и вот я уже его частичка. Я позволяю рукам девушки путешествовать по своему телу, в то время как она сама под запретом. Выводит пальчиком изгибы татуировок, в которых раз спрашивая что они означают.

– Мою жизнь, – честно отвечаю я.

И в этот раз уже сам целую девушку. Упиваясь её вкусом.

Упиваясь её светом.

Не спешу.

Ведь никто из нас ещё не знает, что завтра Летти похитят.

Я заглушил байк возле коттеджа мистера Фрейда со стороны чёрного входа, как он и говорил в записки ещё тогда в ресторане. Размашистым шагом иду к калитке. На территории коттеджа на меня нападают первые две пары громил Фрейда. Не стреляют, но кидаются с кулаками, что меня не останавливает. Очень странное гостеприимство у бизнесмена. Ведь он сам меня пригласил в это время к себе на аудиенцию. Дождь льёт как из ведра, чем помогает мне. Я лихо сворачиваю громилам шеи и несколько рук перед тем, как войти в дом. Вот тут уже начинается стрельба. Едва я успел переступить порог.