Твоя Мари. Призраки

Я с удивлением во время последней вечеринки на даче у Дэна заметила, что Север стал подавать мне руку, если оказывается рядом, когда я встаю, открывать дверь, зажигать свет, если вдруг становится темно. Это меня потрясло – Север, пробитый дээсник, для которого нет слова «женщина», но есть слова «тушка» и «тело», определяющие его спутницу, вдруг с таким вниманием относится не просто к женщине – к чужой нижней. Олег, когда я пристала к нему с этим наблюдением, только плечами пожал, давая понять, что не собирается это обсуждать. Зато я представляю, в каких выражениях обсудила это Ира со всеми желающими… Да и черт с ней.

Пару раз приезжала Лера – просто так, попить кофе, повеселить меня разговорами, и я ей за это внезапно благодарна. Разговаривать сложно, но из любой ситуации можно как-то выйти. С Лялькой переписываемся – она звонит, я пишу ответы, с Олегом, если не рядом, то поступаем так же, если рядом – я шепчу, он смеется. С Лерой – наполовину разговор, наполовину эпистолярии, она находит это даже забавным. Я вижу, что она как-то успокоилась, что ли, обрела уверенность. С Лизой они продолжают встречаться, но не часто – Денис, почуяв неладное, контролирует Леру жестко. Но пока легенда у Леры непрошибаемая – Лиза сняла квартиру в моем подъезде, так что теперь у Лерки нет опасений наткнуться на вопрос Дениса о том, куда она ходит. Ко мне. Правда, я все-таки боюсь, что однажды он ее поймает, и тогда даже не рискну предположить, что будет. Но Лера, когда я ей об этом говорю, только отмахивается:

– Ой, да не поймает, куда ему? Ну, а если вдруг… там и решать будем.

– Если успеешь.

Она косится на меня недоверчиво:

– Вот терпеть не могу, Мари, когда ты не договариваешь что-то.

– Чего тут договаривать? Сама ведь знаешь – накажет он тебя так, что позавидуешь мертвым, вот и все.

Я варю кофе с лавандой, к которой в последнее время как-то странно пристрастилась, запах успокаивает и уравновешивает меня. Лера тянет носом:

– Внезапно… ты вроде с корицей любила?

– Да я и с перцем любила, и с гвоздикой. Дэн вообще все специи, что в доме есть, в джезву бросает – не знала?

– Мне он кофе не варит, – и в голосе ни обиды, ни злости, ни досады.

Она принимает его таким – грубым, жестким, невнимательным. С ней он – такой. Со мной был другим. Может, это действительно я его так изуродовала? Скорее всего… Мне он варил кофе, приносил в постель на блюдце, сидел и смотрел, как я пью, завернувшись в простыню и поджав ноги, как курю сигару – при нем я всегда курила сигары, потом, когда все полетело под откос, перестала. Зачем, господи, я все это помню до сих пор? Сколько в голове мусора…

Да и вообще, в последнее время вокруг стало слишком много триггеров, способных запустить во мне паническую атаку. Не замечала раньше, что ли, или просто не реагировала? Болезнь действительно ослабляет все, в том числе и волю. Даже мою. Сильнее всего доставляет музыка. Как назло, в нашей веселой компании примерно одинаковые вкусы. В разгар какой-нибудь вечеринки может зазвучать что-то, и Дэн тут же подольет маслица на дровишки – он отлично знает, как и чем меня можно вздернуть. И это происходит постоянно, словно он только и ждет момента, когда сможет уколоть меня побольнее. Сейчас, когда мне нельзя разговаривать, Денис тоже как-то поостыл, но до этого… Да вот взять хотя бы последнюю поездку вчетвером на дачу до отъезда Олега в Москву…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «