Страница 30 из 43
– Привет, – осторожно поздоровалась я, снимая шапку. – Сегодня такой мороз, ух!
Испытывая необычайный внутренний тремор, но внешне удерживая спокойную мину, я переступила порог его дома. И сразу как накатило… Его губы, и руки, аромат его одеколона на моей одежде…
– Доброе утро, – короткая улыбка напротив. – Ты сегодня рано.
– Так получилось. О, привет, карапуз.
Хвала богам, что прибежал Элвис, и я смогла вполне законно переключиться с томительных воспоминаний на пса.
Это была даже не неловкость – это было чувство обреченного ужаса. Как теперь быть? Делать вид, что ничего не было? Нет, не смогу. Но и не бросаться же ему на шею или требовать каких-то объяснений. Он ничем мне не обязан. Это был просто поцелуй.
Хотя разве тот фантастический поцелуй можно обозначить словом "просто"...
– А можно мне чаю? Так замерзла.
– Конечно, ты знаешь, где что лежит.
Он изменился. Стал каким-то… холодным. Эти его ответы… словно с роботом из службы телефонной поддержки поговорила. Набор ничего не значащих стандартных фраз.
Именно теперь я окончательно осознала, что все испортила. Не нужно было кидаться на него с поцелуями! Какая же я дура. Стало так больно, хоть плачь.
Достала на автомате френч-пресс, чай, сахар. Включила чайник, умоляя себя не разреветься. Это же глупо. И ничего не даст.
– Вам приготовить? – снова на "вы"...
– Ну, давай.
То, что он появился на кухне, заставило меня волноваться еще больше. Сахар рассыпала, кипяток пролила.
Поставив перед ним чашку, села напротив, как мы садимся обычно. От переживаний затошнило, и я сделала обжигающий глоток, чтобы хоть чем-то себя занять.
– Вкусно? – до чего же тупой вопрос.
– Вкусно, – снова эта его короткая улыбка и взгляд куда угодно, но не в глаза. – Рит…
– А?
– Тут планы изменились. С Элвисом больше не нужно гулять.
Внутренности сковало льдом и выражение: "стало трудно дышать", я ощутила на себе в полной мере.
– П-почему?
– Да там… – отвел взгляд, устремив в окно. – В общем, не нужно больше. Но ты не переживай, я нашел для тебя другую работу.
– Вот как. Здорово.
Ком в груди становился все туже. Но я продолжала держаться.
– Это очень хороший магазин спортивной одежды, – продолжил он с преувеличенным воодушевлением. – Не масс-маркет, штучный качественный товар. Хозяин мой старый друг, обещал достойную зарплату и ненапряжный график. Весь персонал молодой, уверен, вы подружитесь.
– Угу…
– Ты не рада? – и наверное, впервые взглянул мне в глаза. Лучше бы он этого не делал…
– Нет, я не рада! – к черту хорошую девочку Риту, к черту показную вежливость. – Мне нравится эта моя работа! Я плохо ее выполняю?
– Хорошо.
– А что тогда? Хотя я тебе скажу, что, – снова показательно перешла на "ты", – ты пожалел обо всем случившемся, решил, что теперь я возомнила себе бог весть что и не дам тебе прохода, но не можешь набраться смелости и сказать мне об этом честно. Трус! Хотя по сути, что произошло? Ничего! Просто поцелуй, мы не переспали! И в постель я к тебе не полезу, не волнуйся. И замуж не попрошусь! И даже глупыми эсэмэсками заваливать не буду. Я не дура и все понимаю, понимаю где твоя планка, а где моя – они никогда не пересекутся. Навязываться не стану! Но вместо того, чтобы честно сказать, что погорячился и не хочешь проблем с бездомной малолеткой, ты сливаешь меня, как какую-то девку, которую снял на ночь, но кишка тонка утром ее просто послать.
Он был поражен, ошарашен. Чего только не читалось в его взгляде.
– Рита…
– Да иди ты в задницу, Беркут Роман Сергеевич, вместе с твоим хорошим спортивным магазином. Или лучше идите, – я со всей дури отодвинула от себя чашку, разлив половину на стол, и, как мне показалось, гордо пошла в гостиную, чтобы одеться и навсегда отсюда уйти.
Внутри меня все выло и вырывалось наружу, так больно мне не было никогда, но я запретила себе унижаться.
Реветь я буду дома, долго и с упоением, а сейчас – не дождется.
– Рит, – он тенью оказался за спиной. – Послушай, ты действительно все не так поняла.
– Да нет, именно так, – влезла в берцы и наклонив голову как можно ниже, принялась их шнуровать. Я оказалась слабее, чем думала: на носы ботинок, в белые разводы уличной соли, упали две огромные капли.
– Ты что, плачешь? – в голосе надлом.
– Еще чего – это аллергия.
– Аллергия?
– Да! – шмыгнув носом, поднялась и, резко смахнув слезы, бросила на него полный ложного презрения взгляд: – На вашу дурацкую собаку! И на вас. Не волнуйтесь, я ничего не украла, – и громко хлопнула дверью.
А дальше потекли серые однотипные будни. Я словно сомнамбула слонялась от дивана до туалета, тупо пялилась в окно и, испытывая чувство огромного к себе отвращения, рыдала.
Я ненавидела его за трусость – взрослый мужик из-за какого-то поцелуя… но по щелчку пальцев перестать испытывать к нему чувства не могла.
И вот как только угораздило влюбиться? Кто тебя, дура, просил?
Это было мое первое взрослое мучение из-за первых неудавшихся чувств, и кто бы мог подумать, как это так больно. Кто бы мог…
На шестой день я осознала, что вот уже несколько дней ничего не ем. Вообще. Непонятно, как не упала в голодный обморок. Но чтобы купить еды, нужны деньги, которых у меня нет. А значит, нужно жить и шевелиться дальше.
– Где мои деньги? – нависла над хлебающей на общей кухне щи Ниной. Та подняла на меня полный ненависти рыбий взгляд.
– Пошла вон отсюда, сука. Из-за тебя кровиночку мою забрали! Где ребенок теперь? По твоей кляузе, тварь!
– Ты и сейчас с похмелья, не стыдно?
– Пошла-а! – заорала она, швырнув в меня тарелкой с квашеной капустой.
На следующий день я устроилась раздавать листовки. Не бог весть что, но зато деньги сразу, можно зайти в продуктовый и купить еды. Возвращаясь после смены домой, вяло искала что-то более стабильное и подходящее, желательно с полной дневной загруженностью. Время убить мне все равно было не на что. Даже Киру забрали…
Я звонила в детский дом, и ЛенСанна разрешила навестить ребенка на следующей неделе.
– Нормально уже, не ревет, друзей нашла. В общем, как я и говорила.
***
Тот вечер был самым обыкновенным, как и предыдущие: серый, шумный и абсолютно для меня пустой. Я стояла в центре города на перекрестке, в самом козырном месте города. Выходной день, тепло, народу гуляло тьма. Кто-то просто глазел на витрины местных бутиков и сытые рожи за окнами ресторанов, кто-то в эти рестораны заходил. Красивые девушки в коротких норковых шубках, молодые мажорики на папиных тачках…
– Распродажа в ЗолотКо, уматные скидки, – на автомате повторяя тупую фразу, которую придумал какой-то тупой маркетолог, я, не глядя, сунула буклет в руки проходящего мимо мужчины. И словно током ударило, когда увидела на торчащем из-под черного пальто запястье несколько тонких кожаных ремешков.
– Рита?
Я подняла испуганный взгляд. Красивый, сволочь. И… не один.
– Приве-ет, – растянула губы в притворной улыбке Кристина. – Ты теперь тут работаешь?
На нее я не смотрела, лишь бросила мельком взгляд, а вот на Беркута… Сердце предательски сжалось.
– Да, я теперь тут.
– Ну, как ты? – тихо спросил он, и в голосе как будто бы даже прозвучало участие.
– Как видите – чудесно. Распродажа в ЗолотКо, уматные скидки, – насильно внедрила флайер проходящему мимо парню.
Они снова вместе. Бывшая она… конечно, вижу я. Господи, что ж так больно…
– Идем, Ром, наши уже подъехали, – вмешалась Кристина, по-хозяйски цепляя его под локоть.
Беркут какое-то время смотрел на меня, молча, и показалось, что он хочет мне что-то сказать, но потом словно передумал.
– Хорошего вечера, пока.
– До свидания, – и демонстративно отвернулась.
Я прорыдала тогда всю ночь. Просто не могла остановиться. В груди жгло, я ненавидела себя за слабость, проклинала Беркута, костерила на чем свет стоит судьбу.