Фронтовой санбат

На рассвете привезли первых раненых. Пока их было немного: стычки с противником минувшим днём носили частный характер, а ночью и вовсе прекратились. Раненые поступили с полковых медицинских пунктов. Работа медслужбы дивизии наладилась. За тот короткий период, пока мчались эшелоны на юг, военврачи подготовились сами и успели подготовить своих подчинённых к работе на переднем крае. Пока части и подразделения были полнокровными, сформированными согласно штатным расписаниям, пока не поредели роты и батальоны, пока целы были и действовали батальонные и полковые медицинские пункты, эвакуация раненых совершалась как по писанному. Первая помощь оказывалась на поле боя ротными санитарами, далее – доврачебная помощь на батальонных медицинских пунктах. Оттуда транспортом полковых медицинских пунктов раненые доставлялись на ПМП, где оказывалась первая врачебная помощь, и затем уже они попадали в отдельный медико-санитарный батальон дивизии, предназначенный для оказания квалифицированной врачебной помощи.

Первым, как и полагалось, встречал раненых военврач третьего ранга Михаил Гулянин. Именно в приёмно-сортировочном взводе принималось решение, кого и куда направлять. Сразу бросилось в глаза, что все раненые, доставленные первыми прибившими в медсанбат машинами, уже побывали в руках медиков. Им уже была оказана не только первая помощь на поле боя, но и первая врачебная на полковых медицинских пунктах.

Едва подошла очередная машина, из неё выскочил и подбежал к Гулянину красноармеец с санитарной сумкой через плечо.

– Товарищ военврач третьего ранга, посмотрите Гришу Осипова. Его сам комиссар до машины провожал и велел мне проследить, чтоб всё в порядке было.

– Это ещё что? Раненые все равны, – сказал Гулянин, несколько даже раздражённо.

Но санинструктор пояснил:

– Он настоящий герой. Отход своих товарищей с позиций боевого охранения прикрывал. Пулемётчик. Много фашистов покосил, страсть как много. Сначала его в правую руку ранило, так он пулемёт к левому плечу приложил и продолжал вести огонь. Ещё несколько раз зацепило, а он продолжал стрелять, пока сознание не потерял.

– Кто ему помощь оказывал? – спросил Гулянин.

– Товарищи. Наложили повязки, а потом вытащили с поля боя на плащ-палатке. Как в полковой медпункт привезли, только повязки поправили и к вам. Операция, сказали, нужна.

– Много крови потерял, – определил Гулянин и распорядился: – Срочно переливание.

– Записываю в сортировочную карточку, – подхватил военврач 3 ранга Михаил Стасин.

Раненого понесли в палатку операционно-перевязочного взвода.

– Запомните его фамилию, – сказал Гулянин. – Первый раненый, которому оказана помощь в нашем медсанбате. Самый первый! А сколько их ещё будет?!

Между тем, машины, которые доставили раненых, ушли в свои полковые медпункты, и других пока видно не было.

«Пора подвести итоги начала работы», – решил Гулянин и попросил Стасина:

– Миша, собери всех наших возле палатки. Поговорить надо.

Собрались, усталые его подчинённые, усталые пока не от работы с ранеными. Просто не успели отдохнуть после марша от полустанка, после тревог в степной балке, а затем ещё и работ по оборудованию палаток взвода уже здесь, на острове.

Михаила Стасина, Петра Красикова Гялянин знал ещё по прежней службе. С Красиковым довелось делать операции в тылу врага, когда выбрасывались в тыл всей бригадой и развёртывали стационарные медицинские пункты. Ребята, старательные, знающие своё дело, а главное храбрые, не жалевшие себя ради своего великого, священного дела.

– Ну что, устали? – сказал Гулянин тепло и проникновенно и прибавил со вздохом, – Ничего не поделаешь – война. Ну а теперь несколько слов о том, как мы начали работать, какие ошибки, недостатки. Начнём с тебя, Миша, – повернулся он к Стасину.

– Своей бригадой я сегодня доволен, – сказал тот. – Вот только Ане Горюновой небольшое замечание. Нужно лучше врачу помогать, активнее. Работать быстро и сноровисто. Сегодня всё нормально, всё успели. Но ведь завтра раненых может быть, увы, побольше, чем сегодня.

Анечка потупилась и слегка покраснела, услышав замечание, и Гулянин поспешил успокоить её:

– Не переживай. Это не в обиду. Мы делаем общее дело и делаем его ради тех, кто получил ранение в бою за нашу с вами Родину, за нас с вами. Нагрузка будет с каждым днём увеличиваться. И тем более уж нам должно быть не до слёз. А ты, Танечка, – обратился он к сестре Ани, – расплакалась, когда нужно было действовать быстро. Не слёзы нужны раненым, а наше с вами мастерство. Ведь от этого зависит жизнь тех, кто попал к нам в руки. Это надо помнить.

– Жалко стало парнишку, – сказала Татьяна. – Такой молодой, а может остаться без руки.

– Афанасий Фёдорович Фокин, ведущий хирург нашего медсанбата сделает всё, чтобы спасти руку. Но речь сейчас не об этом. Запомните, девушки, то, что уже сказал и хочу повторить ещё раз: раненым не слёзы нужны, а помощь, быстрая и надёжная квалифицированная медицинская помощь. Высококвалифицированная! Слёзы не спасут, а только настроение раненому испортят. Руки ваши должны спасать, а вы сами излучать уверенность, что всё хорошо окончится. Лучше улыбнитесь, хоть и через силу, но подбодрите раненого.

Гулянин помолчал, дал время осознать сказанное и закончил уже требовательно:

– А сейчас приказываю всем отдыхать. Повторяю: не разрешаю, а приказываю. Завтра нам предстоит очень трудный день.

На следующий день с рассветом по всей полосе обороны дивизии загрохотало значительно сильнее, чем накануне. Стало ясно, что начались атаки врага.

С острова в излучине были видны кружащиеся стаи стервятников. Несколько «юнкерсов» и «мессершмидтов» пролетели над медсанбатом. Вздрогнула от разрывов авиабомб земля. Но с берега тут же ударили зенитные орудия и пулемёты. Самолёты больше не показывались. Видимо, сочли, что на острове не столь важный объект, чтобы рисковать, атакуя его. Их целью были позиции полков дивизии и переправы.

Ночью отдохнуть почти не удалось: рано утром стали подвозить раненых. Их быстро сортировали, направляли, кого в перевязочную, кого в операционную, кого в эвакуационное отделение.

Уже были заняты все врачи в операционной, когда на стол в приёмно-сортировочном взводе положили молоденького артиллериста. Глаза закрыты, впалые щёки, бескровные губы.

– В операционную, – коротко приказал Гулянин.

– Там нет свободных хирургов, – доложил санитар.

– Готовьте операцию, – решил Гулянин. – Быстро сердечные и морфий. К ногам грелки.

Красиков бросился выполнять распоряжение, сёстры Горюновы начали осторожно раздевать бойца.

«Проникающее ранение в живот, большая потеря крови, – определил Гулянин. – Проверю-ка ещё пульс… Пульс падает».

– Подготовьте переливание крови, – отдал новое распоряжение.

– Какая группа? – спросил Красиков.

– Определять некогда. Посмотрите, есть ли у вас первая? – приказал Гулянин.

Аня Горюнова проверила запасы концентрированной крови, нашла нужную банку. Быстро приготовила всё необходимое для переливания.

Красиков подошёл к столу. Гулякин вопросительно посмотрел на него.

– Пульс улучшается. Дыхание стало ровнее, – сообщил Красиков, держа раненого за руку.

– Ассистенты, к столу, – распорядился Гулянин. – Таня, скальпель!.. Так, теперь кохер… Хорошо, быстро пеан…

Медсестра Таня Горюнова старалась угадывать, что понадобится хирургу и уже до команды держать в руках инструмент, чтобы моментально подать его.

– Следите за пульсом. Посмотрите зрачки, – это распоряжение относилось уже к Пете Красикову, но тот и без напоминаний чётко выполнял всё необходимое.

– Ревизуем кишечник! Вот оно – раневое отверстие, вот ещё одно, ещё… Да здесь словно решето, – пояснял Гулянин свои действия, продолжая работать и одновременно учить подчинённых понимать его действия. – Таня, физиологический раствор… Сейчас мы всё это обработаем.

Движения хирурга точны и аккуратны. Помогли занятия в госпитале под Москвой, в дни перерыва между боями. Учёба у опытных хирургов ох как пригодилась теперь.