Мерцание страз

– Они что, мама, хотят, чтобы я с Лизой дружила и на хоккей записалась?

– Да, Инесса! Они просят тебя заняться хоккеем. Лизе пара нужна. Упражнения на льду одинаковые для всех, выполняются по одному, а в зале всегда пара нужна. Лизу мальчики боятся, те, которые не боятся, то она их побаивается. Девочка, в общем, нужна ещё одна, и ты права – подружка.

– Хоккейная подружка.

– Инесса! Но будешь и в жизни с ней дружить.

– Она в саду. Как я буду с ней дружить? И вообще там одни мальчишки, и коньки у них мальчишеские.

– Нет, Инесса. Там ещё девочки есть, ещё пара, вы не одни, и старших девочек недавно набрали. Может, попробуем, Ин, рискнём? Всё лучше, чем дома сидеть. Они мне и с формой обещали помочь. Я сказала, что работу пока не нашла, туго у нас с финансами. Они готовы нам форму купить.

– И конёчки? Или можно на тех, которые Ледик под ёлку положил?

– Коньки обещали тоже.

Инесса обрадовалась, что не придётся тратить деньги, и даже мальчишеские коньки перестали ей казаться страшными.

– Но я же так плохо катаюсь! Мама!

– Я сказала, что ты неделю всего на коньках. Но оказалось – наоборот хорошо, Лизу будут переучивать. Ну как, Ин? Рискнём?

– Мама! Страшно. – Инесса всё-таки сомневалась, боялась: как это – хоккей? Как она будет играть в игру мальчишек, как это вообще – с мальчишками? Но ей нравилось, что они с Лизой будут подругами. И ещё очень хотелось научиться кататься на коньках по-настоящему, гонять кругами так, как бешеные дяди с клюшками на озере.

– Дедушка Лизы в чём прав? Если есть лига, значит скоро будет и сборная страны – не может же дедушка врать, он газету спортивную читает от корки до корки.

– Она что? Съедобная?

– Уф, Инесса! – нервничала мама, и Инесса этому радовалась, пусть мама нервничает, пусть злится, лишь бы не была больше вялой и безразличной, не была такой как раньше никогда! – Уф-ф, Инесса. Ну от первой строчки до последней читает, и тарелка у них на доме.

– Тарелка на доме?

– Уф-ф! Уф. Ну антенна. Ловит все спортивные каналы.

– Ловит? Как она без рук ловит?

– Всё, Инесса, слушай, не перебивай. Есть игры, и чемпионат по женскому хоккею, это спорт. За месяцы, что мы грустили, всех возрастов девчонок стали в Шайбе набирать, повесили объявление с приглашением для девочек в сентябре, а мы-то отбирались в августе и не появлялись больше, от дворца шарахались. Попробуй. Ты у нас человек командный, не то, что Лиза.

– Лиза тоже командный, она сразу со мной подружилась. А вот Настя, та в шубке, она вообще тренеру не отвечала.

– Лизу и выгнали из-за Насти, она эту Настю побила. Я тебе не хотела говорить.

– И правильно побила. Эта девочка зазнайка.

– Настя – дочка мэра города, ну или его заместителя, в общем – дочка.

– Мама! У него пальто как панцирь, помнишь? Тот большой!

– Да, да. Заехали на площадку. Странный мэр, если это был он. Стал какого-то алкаша отчитывать. Помнишь человек ещё на катке валялся, то есть спал, – осеклась мама.

– А кто такой алкаш?

– Ну пьёт кто вино и пиво, – мама замолчала и со выдохом резко сказала, как выплеснула: – И водку.

– Мама! Он необыкновенный, тот дядя с жёлтыми глазами, мы его отряхивали. Он не алкаш. Он волшебник.

– С чего ты взяла?

– Не знаю. У него лицо такое, как в сказках.

– Мда? И свитер у него. Человек, у которого такой свитер… мда… – мама напилась чаю, и совсем расслабилась, стала ленивой как тюлень. – Пойдём, Ин, в комнату, почитаем. Ты свои книжки, а я свои. Отдохнём давай.

Первые месяцы в Шайбе – одинокие, безденежные, с махнувшей на себя рукой мамой, остались позади. В Рождество закончилась чёрная полоса, в которую они с мамой сами себя загнали. Инесса в общем-то и не загоняла, но они с мамой одна команда, они с мамой друг за друга.

– Ну рисковые! Ну молодцы девчонки! – Дедушка Лизы стоял у машины и хлопал нога об ногу.

– У вас такие валенки необычные! С вышивкой, цветные, – сказала мама.

Инесса смотрела на валенки – сапоги же, а не валенки, но маме лучше знать, она спец. Что касается одежды-обуви Инесса с мамой никогда не спорила.

– Да это на складах у нас. Скоро весь мир в таких, – улыбался дедушка Лизы, изо рта у него валил пар, перемешанный с дымом: дедушка Лизы курил трубку; ароматный, а не противно-вонючий дым шёл из этой трубки.

– Не волнуйтесь. Сливовый табачок, безвредный для лёгких детишек.

– Да мы без претензий, – улыбнулась мама. – Ведите нас на просмотр.

И они пошли по скрипящему снегу, по узкой протоптанной дорожке. Инесса снова оказалась в ледовом дворце. И снова подмигнула ей буфетчица. Вряд ли она её узнала, но Инесса верила, что вспомнила.

Поначалу Инесса с опаской ходила на хоккей, ездила вдоль бортика с ещё несколькими мальчиками-новичками – на хоккей не проходило никакого отбора, в малышовые группы брали всех и круглый год. Каждую тренировку появлялись новые и новые лица, хоть лиц за маской было и не разглядеть, в амуниции не было понятно, кто мальчик, а кто девочка; мальчишки пробовали и бросали, кто-то переставал ходить – кто-то появлялся. Никто не обращал на новичков внимания, не смеялся над комичными шагами и падениями. Ноги уставали, и тогда Инесса просто стояла и даже сидела на льду и смотрела на тренировку. К марту группа, которую Инесса никак не могла назвать своей (мальчишки попались просто боевые тигры, они презирали девочек), наполовину поредела. Инесса всё реже бродила у борта, помощники тренера подъезжали к Инессе всё чаще и всё время что-то объясняли – Инесса добросовестно пыталась повторить. Наконец, в самом конце марта, Инесса на разминке стала кататься со всеми (то есть Инесса перестала отставать), её стали хвалить иногда. И оказалось, что перебежчики с фигурного катания, тех, кого сначала взяли, а после отчислили из-за бесперспективности, катались хуже Инессы.

– Переучивать вас одно мучение, – орал помощник тренера. – Два месяца не можете забыть, как на фигурке катались. Представьте, что впервые надели коньки.

– Какое впервые надели? Вы о чём вообще? – возмущалась Лиза, ей было обидно, что Инесса обгоняет её.

– Представьте, что впервые на льду! Я это хотел сказать! А фигурные коньки – это и не коньки вовсе. Запомнили: коньки есть хоккейные и беговые, а фигурные – это историческое недоразумение, зубцовая архаика, – вдалбливал тренер. То же самое он объяснял и в прошлый раз, и когда Инесса пришла. Вместе с тренером она возненавидела за эти два месяца «бесполезное фигурное катание». Инесса полюбила хоккейные коньки, у них и ботинок войлочный, под ступню подстраивается, правда они короткие, фигурный-то конёк ножку держит, но помощник тренера объяснил, что просто надо голеностоп «подкачать» и тогда мышца прекрасно заменяет высокий ботинок, шутил: «икроножная мышца – ботинок, который всегда с тобой».

– Насосом, что ли, подкачивать будете? Алле, гараж, нам по шесть лет тут, – выступала Лиза.

Но тренер никак не реагировал на её выходки. А вот помощник тренера пытался Лизу перевоспитать.

– Не понял. Кто тут тявкает? – помощник тренера стал расстёгивать шлем, первый признак, что его довели до ручки.

– Сами вы тявкаете. Тоже мне. Это ваша работа вообще-то – учить. И объяснять. Вам женщины нужны или где? Как вы собираетесь честь города защищать?

Оказалось, с первой тренировки по хоккею Лизу за такие замечания, выкинули за шкирку. На вторую не пустили. Но Лиза – это ж Лиза, она такой человек до сих пор. Если надо подлижется, и ей всё простят. Постепенно к Лизе привыкли, тем более, что семья принимала активное участие и в тренировках, и в воспитании, работала вместе с тренером. На хоккее наглость никогда не считалась минусом. У них с самого начала было упражнение: догнать соперника и толкнуть, сбить с ног. Лиза всегда сбивала с ног Инессу. В общем-то для этого Инесса и оказалась так нужна – для спарринга. Инесса и не думала обижаться, она была рада льду, подруге, ей нравилось катиться, состояние катания, ощущение скольжения, дуг – сам процесс. Спустя год Инесса носилась как молния, обгоняя намного Лизу, да и многих мальчишек. Осенью их уже расставляли для игр, пробовали разные амплуа и остановились на защите: и Инесса, и Лиза были очень крупными девочками, а у Лизы ещё и правый хват – очень ценное свойство.