Пропавшие закорючки

Но Ирина ничего не смогла ответить, а только громко, безутешно заревела.

Игорь никогда прежде не видел Ирину в таком состоянии и поневоле растерялся.

На шум голосов из своей комнаты вышла Бабуся и тут же застыла в позе, которая могла бы служить аллегорией вечного горестного недоумения, которое людям, увы, приходится испы– тывать вплоть до глубокой старости.

– Батюшки, девонька наша, кто же тебя так обидел? – всплеснула руками Бабуся.

Но Ирина только трясла головой, как партизан на допро– се, и по щекам ее безудержно текли слезы.

– Пойдем, пойдем, выпьешь водички, или даже лучше во– дочки чекушку – и все спокойно расскажешь, – сказала Бабу– ся и, вцепившись в рукав нарядной блузки Ирины, потянула ее в кухню, где сразу же усадила на табуретку и заставила вы– пить воды.

– На тебя кто-то напал? – спросил Игорь глухо – его голос заранее осип от ненависти к обидчику.

Ничего, он эту скотину из-под земли достанет!

– Нет-нет, – всхлипнула Ирина.

– Кошелек, что ли, умыкнули? – спросила Бабуся, при– кидывая в уме, какая неприятность лично ее могла бы расстро– ить.

Но – нет, не до такой же степени, в самом-то деле!

– Нет, – еле слышно шевельнула бледными, ненакрашен– ными губами Ирина, отрываясь от стакана с водой.

– Изнасиловали? – спросил Игорь как можно спокойнее, как будто вопрос касался самого обыкновенного, будничного дела.

Но что поделать! Он просто не мог сейчас этого не спро– сить.

– Ой, нет, – сама испугалась Ирина и вдруг добавила: – Еще хуже.

Игорь облегченно про себя вздохнул и подумал: а что, собственно, может быть хуже?

То, что Ирина была жива, он и сам видел сейчас собс– твенными глазами.

А все остальное, наверняка, какая-нибудь ерунда, из-за которой не стоило так убиваться.

Поэтому Игорь сразу же успокоился, и к нему даже стало возвращаться его обычное чувство юмора.

– Зарплату, что ли, в библиотеке, наконец-то дали за три месяца, и ты ее пересчитала? – спросил он почти весело.

Ирина посмотрела на него с упреком.

Она и сама сильно переживала по поводу того, что тех денег, которые платили библиотекарям, ей, признаться, хва– тало на парочку походов на базар.

Зато в такой день она сама, как говорится, на свои «кровные», или как говорили в библиотеке – «на свои пыль– ные», могла купить Игорю какой-нибудь подарок или выбрать бутылку хорошего вина на ужин.

Но обсуждать эту тему вслух? Сейчас?

И на глазах Ирины снова показались слезы, но теперь уже от новой обиды. Так сказать, от обиды номер два.

Но Игоря пока все же гораздо больше интересовала пер– вая.

– Где ты была? – спросил он строго, решив попробовать зайти с другой стороны. – Мы тут за тебя все, между прочим, переволновались.

– На работе, – просто ответила Ирина.

– Так поздно?

– Да, там у нас...случилось.

– Но почему ты хотя бы не позвонила? Не предупредила? Ты что, совсем там потеряла голову из-за своих книжек? – напирал Игорь, начиная буквально полыхать праведным гневом.

И ведь он был прав: нельзя же так, в конце концов, мо– тать нервы близким людям из-за работы, которая к тому же приносит сущие гроши?

Его знание психологии Ирины оказалось верным – она сразу же начала оправдываться и объясняться.

– Наверное, меня теперь выгонят с работы, – понури– вшись, сообщила Ирина.

– Вот и слава богу... – начал было Игорь, но не стал продолжать, вспомнив, что для Ирины такой оборот стал бы настоящим несчастьем.

Сколько раз он предлагал ей устроиться в фирму к своим хорошим знакомым на какую-нибудь гуманитарную должность, ти– па секретаря-референта, где хотя бы платили побольше, но Ирина постоянно под разными предлогами отказывалась.

Впрочем, Игорь догадывался о главной причине всех ее отказов – Ирина просто до одурения любила свою работу в об– ластной научной библиотеке, хотя Игорь и не вполне понимал, что именно там можно было любить.

Хотя, когда Ирине все же удавалось вытаскивать Игоря на организованные ей выставки, вечера, встречи с разными занят– ными личностями, ему порой приходило в голову, что в профес– сии Ирины все-таки что-то такое есть.

Кто-то ведь должен даже в нынешней смутной, безумной жизни охранять островки культуры, к которым, оказывается, цеплялось множество читающих, и не только об одном хлебе на– сущном думающих тарасовцев?

– Я хотел сказать: с какой стати тебя должны выгнать? – поправился Игорь. – Пусть попробуют найти кого-нибудь, чтобы так же...

– Пропала книга, – сказала Ирина совершенно упавшим голосом.

– Ну и что с того? – удивился Игорь. – Подумаешь! На то она и библиотека, что одни книги пропадают, новые появля– ются. Я не понимаю, почему такая паника.

– В моем отделе пропала книга, – пояснила Ирина, де– лая упор на слове «моем». – И не просто книга, а одна из самых ценных в фонде. Мы до ночи разбирались, и директриса, наша Раиса Дмитриевна, сказала, что если я ее не найду, то должна буду из своего кармана заплатить полторы тысячи дол– ларов.

– Сколько? – переспросил Игорь.

– Сколько слышал. Дело в том, что эта книга сама по себе раритет – мало того, что она прошлого века, но на ней есть также автограф самого Киплинга.

– Какого? – удивленно спросил Игорь. – Который про Маугли написал?

– И не только про Маугли, но сейчас дело не в этом. Эту книгу подарил библиотеке один богатый американский дядь– ка, Дональд Кью, предки которого когда-то жили в Тарасове, а он теперь оказывает городу гуманитарную и всякую другую по– мощь. И стоит эта книжица – о-го-го! Знаешь, Игорь, мне да– же домой идти не хотелось. Представляешь, какие деньги?

– Да уж, столько у меня сейчас нет, – согласился Игорь. – И, признаться, в ближайшее время не ожидается.

– Вот видишь, и я о том, – всхлипнула Ирина. – Похо– же, я теперь до конца своей жизни буду работать в своей биб– лиотеке бесплатно, как... раб, как рабыня... а у меня будут эти денежки вычитать.

– Слушай, я что-то никак в толк не возьму, что же это за книга, если она такие деньжища стоит? – встряла Бабуся. – Что же там за золотые слова должны быть написаны, чтобы каждая буковка-букашечка даже не на рубь тянула, а еще и по– более? Уж не Святое писание ли, случаем?

– Да нет, античные мифы, баба Дуся. Редкое издание де– вятнадцатого века, уникальный в своем роде перевод. Но самое главное – этот автограф, из-за которого книга считается настоящим раритетом.

– А это что еще за ботва от редьки? – нахмурилась Ба– буся. – Какие еще мифы?

– Ну, как вам еще объяснить? Сказки! Понимаете, сказки всякие про богов и героев, которые греки выдумали в глубокой древности.

– Хорошенькое дело: они выдумали, а ты теперь должна расплачиваться из своего кармана! – всплеснула руками Бабу– ся, и Игорь не смог сдержать улыбки, глядя как старушка не на шутку разгневалась на проклятых древних эллинов с их бе– зудержными, неуемными фантазиями.

– Все дело в самом издании, – снова терпеливо поясни– ла Ирина. – Книга представляет собой антикварную ценность – это раз. Во-вторых, этот американец, как назло, снова приехал в Тарасов, даже со своим сыном, и завтра в библиоте– ке будет его встреча с читателями. Вот наша Салтычиха, в смысле – Раиса Дмитриевна – вечером и взялась самолично пересмотреть его подарки. Мол, вдруг мистер Кью завтра поже– лает убедиться, что они находятся в полной сохранности? И вот на тебе, как назло, самая дорогая вещь сегодня исчезла! Теперь директриса боится больше всего на сете, что Дональд, узнав про это, может не на шутку разозлиться и забрать назад и все остальные редкие книги, которые уже раньше передал в дар библиотеке. Мало того, он может вообще отказаться от по– ездок в Тарасов, ведь мистер Кью оказывает материальную по– мощь и больницам, и учебным заведениям, и тогда губернатор директрису с должности стопроцентно уберет...

– Надо же, и все из-за каких-то сказок, – снова с осуждением покачала головой Бабуся.

– Я ведь вам уже сказала, а вы никак не хотите пони– мать... – в голосе Ирины уже явно послышались истерические интонации. – На этой книге есть личный автограф Киплинга – кажется, именно он приходится каким-то дальним родственником нашему американцу, – а, значит, издание имеет огромную культорологическую ценность... И вообще... Такой дорогой ве– щи у нас в библиотеке никогда раньше не было, и теперь все тычут на меня пальцем. И я чувствую себя настоящей...прес– тупницей. Правда, я ведь теперь и сама тоже так считаю...