Эксперимент

Казалось, что весь зал скандировал вместе с Андреем. Но нет. Алексей осмотрелся и увидел, что не все поддались эмоциональному натиску Андрея. Хотя натиск был сильным и точно рассчитанным. Подросткам хочется если не быть, то хотя бы казаться мужественными и сильными. А в данной ситуации отказ поддержать Андрея выглядел как признание в слабости. Алексей встретился взглядом с командиром Зелёных – Ахмедом. Он не поддерживал Андрея, и его команда тоже не участвовала в общем хоре.

«Нужно будет с ним поговорить после общего собрания. Интересно, что он думает о моём предложении», – подумал Лёша.

Команда Ахмеда всегда отличалась от всех остальных. Ахмед собрал в основном детей из мусульманских (в прошлом) семей. Сейчас верующих почти не осталось. Храмов, мечетей нет, всё закрыто или разрушено. Ни одна из религиозных конфессий не смогла остановить побоище, которое случилось шесть лет назад. Чёрная пятница. Говорят, что когда-то чёрной пятницей называли распродажу в магазинах. Собственно, в магазине основная битва и началось. Там я потерял бабушку. Так, я не о том думаю. Голосование мне уже не предотвратить. Большинство проголосует за идею Андрея. Нет, я не должен сдаваться. Нужно бороться до конца. Бабушку я не спас, потому что рано сдался, больше я не допущу такой ошибки. Пусть меня сместят с должности командира, но допустить новой войны нельзя.

Алексей вскочил с места, бегом побежал к трибуне. Андрей не ожидал, не успел придумать новую шутку, чтобы опозорить Алексея.

– Я, Алексей Серебряков, готов уйти с поста командира, если я вас не устраиваю. Может быть, я, Алексей Серебряков, похож на девчонку, но на умную девчонку, я думаю головой, у меня работают мозги, и в моей голове есть собственные мысли. А вы поддались эмоциям. В вас бушует кровь, амбиции, страх показаться слабым. Мозги вы отключили за ненадобностью. А ведь вы командиры! Поорать громко много ума не надо. Попробуйте хотя бы проанализировать оба предложения! Война или мир? Война – это смерти, боль, эскалация напряжения, болезни, голод. Исчезнут последние остатки цивилизации. Война может привести к полному уничтожению Нижнего берега. Вы помните, как всё началось. Сначала воевали мальчишки – квартал на квартал, район на район. А потом взрослые начали мстить за смерть своих детей, и в войну втянулся весь Нижний берег. Если бы не были введены правила, которые удерживали нас в рамках игры, нас бы уже не было. Так зачем вся эта бравада? Кому это нужно?

***

Ахмед поднялся на сцену.

– Я не умею долго и много говорить, но и молчать не могу. Слушай, надоело одно и то же. Засада, нападение, преследование, отход, засада, нападение, преследование, отход. Может, хватит уже. Другое что-то давай придумай, а? Бегаем, бегаем, как горный козёл. Год бегаем, два, пять лет уже бегаем. Никуда не добежали. Всё на том же месте стоим. У нас у самих уже скоро дети начнут рождаться, а мы всё как малыши играем. Предлагаю подумать, зачем торопишь. Война или нет войны – неправильный альтернатива. Нужно придумать, что может быть кроме войны. Пусть каждый отряд придумает свой вариант, а потом обсудим не спеша. Большой дело второпях не делают, важный решения быстро не принимают, – тихо, но уверенно говорил Ахмед, с акцентом, коверкая слова, но глупого ничего не сказал.

Уходя со сцены, многозначительно посмотрел на Алексея. «Да, интересный человек, – подумал Алёша,– и мысль интересную высказал. Война или нет войны – не альтернатива вообще. Войне нужно что-то противопоставить».

Александр, правая рука Андрея, хотел подняться на сцену. Но терпение у мальчишек закончилось. Не любят они слушать длинные речи.

– Всё, хватит на сегодня!

– Надоело!

– Назначайте другое собрание!

– Будем думать!

– Перемирие на неделю!

– Устали биться!

– Жратвы лучше найдите!

– Как воевать голодными!

Парни начали расходиться. Андрей подошёл к Алексею.

– Что-то ты больно умный стал. Где мыслей таких понабрался? Кто тебя научил? – жёстко спросил Андрей.

– Ты о чём? – не понял Алексей.

– Мне нужно имя. Кто автор этих идей?

– Каких идей?

– Не надо прикидываться. Я всё равно узнаю.Семь лет воевал, а сейчас вдруг захотел прекратить войну. Кто тебе подсказал эту идею? – наседал Андрей.

– Что за разборка во время перемирия? – вмешался Ахмед, подошедший к ним вместе со своей командой.

– Гуляй мимо, чучмек, – огрызнулся Андрей.

– Грубый, очень грубый человек, – миролюбиво ответил Ахмед. – Зачем ругаешься?

Алексей в очередной раз удивился выдержке Ахмеда. Мало кто из парней способен выдержать насмешку, не потеряв самообладания.

Андрей не стал продолжать разговор при свидетелях.

– Мы ещё поговорим об этом, – сказал он, свистнул своей команде и ушёл прочь.

6. Поиск

Судорожно запихивая в рюкзачок вещи, чтобы переодеться на Нижнем берегу, я думала только об одном: как найти его. Нет, думать я не могла. Щёки горели. Что там щёки, всё внутри пылало, торопило, рвалось. Казалось, если сейчас, сию минуту, я не выпущу из себя рвущегося наружу джинна, то взорвусь. Я не могла дождаться такси. Хотелось бежать, лететь, ползти, в конце концов, но только не оставаться на месте. То слёзы душили, то глупая улыбка, выползшая сквозь слёзы, застывала на лице, как тонкий лёд на только что вставшей реке. Вот-вот прорвётся что-то сквозь улыбку, то ли смех, то ли плач, и заполнит всё вокруг. Таким необъятным, таким и изнуряющим, и радостным одновременно, было ощущение.

Такси. Записку маме, убежать до её прихода. Быстрей. Мама не поверит, она насторожена и что-то чувствует после прихода полиции, но пока молчит – собирает информацию. Безмятежное небо: мутно-красный, переходящий в жёлтый, затем в бледно-голубой и уж потом в синий. Моему настроению больше подошло бы что-нибудь яростное, рваное, яркое. Нет, всё хорошо, нужно слегка успокоиться, чтобы не наделать глупостей. Хотя куда уж глупее. Еду неизвестно куда, неизвестно к кому и неизвестно зачем. Такси ползёт медленно, неимоверно медленно. Мама рассказывала, что когда-то на мостах возникали пробки, из-за большого скопления машин невозможно было проехать. Но сейчас-то мостов куча. Что ж так медленно? Кажется, я сказала это вслух.

– Обычная для моста скорость. Автомобиль сам лимитирует скорость, въезжая на мост, – сказал водитель, так до сих пор называют автоответчик капсульного такси. Хотя есть и ретротакси, которым управляет реальный человек. Но, по-моему, это очень неудобно.

Закат краснеет. Издалека Нижний берег выглядит обычным городом, даже красиво. Центральные улицы светятся, а между ними редкие всполохи света среди тёмных дыр. Почему никто ни разу нигде, ни в школе, ни дома не рассказал нам, что произошло с Нижним берегом? Похоже на какую-то эпидемию. Всё погибает: и дома, и люди. Уф, какие мрачные мысли. Он не погибнет, всё будет хорошо. Хорошо. Хорошо. Самой бы не погибнуть там. Мне кажется, я сегодня не вернусь домой. Только не надо слушать предчувствия. Это предрассудки. Судьбу предсказать невозможно. Это противоречит законам физики, химии и всем остальным тоже.

Приехали. Вышла из такси. Куда идти? Вот что мне стоило забить точку в навигаторе, когда я была в том доме на сто тринадцатом этаже. Эх, нет сил, перегорела, как всегда, во время сборов, ожидания, предчувствий, перегорела. Энергия ушла в атмосферу. Присесть куда-нибудь. Собраться с мыслями, подумать. Так, надо где-то переодеться, чтобы не обращать на себя внимание. Зайду в первый попавшийся подъезд. Так, старая куртка, шапка, волосы надо взлохматить, лицо и руки немного испачкать, и одежду тоже измажу грязью. Вот теперь нормально. Свою одежду засуну в рюкзак. Можно идти. Никто не посмотрит на меня. Очки. Ходят ли они в очках? Ну, без очков я не могу, так что вперёд! А прикольно! Я чувствую себя другим человеком в этой грязной балахонистой куртке. Надо было ещё ботинки другие одеть. Но старую обувь мама сразу выбрасывает. Негде взять. Куда идти? Нужно ориентироваться на самый высокий дом. Он был немного правее нужного мне. Нужно включить навигатор, чтобы быстро найти дорогу на обратном пути. В первый раз было легче. Он мне сбросил маячок в контакте. Теперь его страничка заблокирована. Да и на моём компе стоит чип, поставленный полицейским, который я не рискнула удалить. Это вызвало бы подозрение. А вдруг они следят не только за моим компом, но и за мной? Надо проверить. Как это сделать без специальной техники? А, как в старинных детективных романах. Пройти быстро, затем внезапно остановиться у стекла и осмотреться. Осталось только найти среди этой разрухи целое стекло. Нашла. Посмотрю. Кажется, кто-то мелькнул за разбитой машиной. Ещё раз. Вот ещё кусок стекла. Посмотрю в него. Кажется, кто-то спрятался за угол. Кажется, у тебя паранойя. Так раньше называли навязчивые видения. Ладно, я же не больна. На Верхнем берегу нет больных. Все абсолютно здоровы. Слово «болезнь» вышло из обихода. К врачам ходят только для профилактики. Но когда я читаю старинные романы – у нас на чердаке остались старые диски памяти, – мне кажется, что я больше похожа на людей того времени. Они были странными и несовершенными, короче, больными. Душевнобольные. Причём практически все. Но это проще, все одинаковые. А я одна больная среди здорового города. Может, поэтому меня так тянет на Нижний берег. Нет, неправда. Не поэтому. Не надо искать дополнительных оправданий. Я хочу его увидеть, и это единственная причина, по которой я здесь, на Нижнем берегу. Ну вот, я почти уже дошла. Это где-то рядом. Ой, мимо кто-то пробежал, неожиданно выскочив откуда-то. Ещё один, ещё группа. Они как из-под земли появляются. Куда они все бегут? А-а-а-а! Целая толпа! Вот этого я не люблю! Сейчас начнётся! Всё, поехало. Сердце бьётся, с места двинуться не могу, даже кричать не могу. Это что? От страха? Да не страшно мне почти. Я не успела испугаться. Толпа на меня так действует. Откуда их так много. В голове так стучит, что я не слышу, не понимаю, что они кричат!