Страница 14 из 19
Правда кровь уже была. Она ручейками текла из разбитого носа жертвы Пашкиной агрессии. Парень пытался ее вытереть рукавом, но еще больше размазывал по всему лицу. Какая-то женщина сжалилась и протянула ему мятый клетчатый носовой платок.
– Так… Что тут происходит? – Крайчек гневно сверкнул глазами на Павла. Инцидент было сложно назвать дракой, скорее избиение. Причем без микроскопа было видно кто кого бил.
– Эта сволочь… – Пашка задыхался от гнева. – Он был вместе с дядей Витей… с Сотниковым. Он сбежал, бросил его. Поэтому дядя Витя и погиб.
Крайчек медленно перевел взгляд на парня с окровавленным лицом. Даже издалека я заметил, каким ледяным и беспощадным стал этот взгляд.
Дело принимало нехороший оборот. Это не разборки из-за девчонки или места в очереди за едой. Тут попахивало настоящим тяжким преступлением, за которое могут и турнуть из лагеря. Это понял не только я, это поняли все сидевшие за командирским столом. Мы как по команде поднялись и двинулись к месту событий.
В это время парень начал говорить:
– Я… я ничего не мог поделать, – он хлипал разбитым носом. – Наездников было несколько. Они кинулись и на меня. Я отстреливался, пытался прикрыть Виктора Семеновича. Но тут из-за машины выпрыгнул еще один. Он накрыл Сотникова. Что я мог сделать? Стрелять по нему?
– А дальше? – Крайчек внимательно смотрел в лицо разведчика. Я видел, что он пытается понять врет тот или нет.
– Мне пришлось отступить и бежать через подъезд. Вы ведь знаете, наездники в узких помещениях не очень проворные.
– Да, знаю.
Томас протянул это задумчиво, чисто автоматически, так как переваривал услышанное. Неожиданно он обернулся и обратился ко мне:
– Максим Григорьевич, а ведь ты, кажется, там неподалеку был? Стрельбу случайно не слышал?
– Вроде, не слыхал, – я пожал плечами. – Но мы ведь в БТРе сидели. Двигатель ревет, мы разговаривали, так что сам понимаешь, вполне могли что-нибудь и пропустить.
Я отвечал на вопрос Томаса, а сам не мог отделаться от ощущения, что в коротком рассказе напарника погибшего Сотникова что-то слегка не вяжется. Вот только что? Пытаясь понять это, я вспомнил тот далеко не самый приятный эпизод, когда колесами своей «восмедисятки» раздавил лежащего посреди дороги еще живого человека. Стоп! Вот оно! Сотников лежал посреди Можайского шоссе, и рядом с ним никаких автомашин не было и в помине. Выходит, он бежал, а наездник гнался за ним. Причем один наездник. Если бы их было двое, то пировали бы обе твари. Получается, никакого неожиданного нападения не было. А чего не было еще? Я перевел взгляд с молодого человека на валявшийся у его ног АК-74.
– Твой автомат? – спросил я у горе-разведчика.
– Мой, – тот угрюмо кивнул.
– Дай сюда, – я требовательно протянул руку. Черт побери, не мне же, старому полковнику гнуть спину.
Парень наклонился, одной рукой взялся за цевье и протянул мне оружие. Он, должно быть, решил, что я просто не доверяю ему и предлагаю подобру-поздорову разоружиться. Наивный. У старого, знающего свое дело, зама по вооружению на уме было совсем иное.
Я тут же отсоединил магазин, открыл крышку стольной коробки, извлек возвратный механизм и вытянул затворную раму. Затем я заглянул в ствол. Ствол грязный, но нагару этому было уже так с неделю, а на нарезке уселись крошечные ржавые бисеринки – напоминание о тумане, погостившем внутри как минимум пару дней назад.
– Не стрелял ты, друг дорогой, из автомата, – я передал оружие Крайчеку. – И автомобилей возле трупа Сотникова я не видел. Так что получается ты все врешь. Струсил ты, вот и сбежал.
– У-у-у, хлопец, тогда ты попал, – начал выдвигаться из-за моей спины Микола Горобец.
– Погоди, Николай, – остановил его Нестеров. – Так нельзя. Для этого правила существуют.
– О, менты о законе вспомнили! – вырвалось у Горобца.
– Хватит! – рявкнул на своих коллег Крайчек. – Сейчас еще только ваших сор не хватает. – Томас бросил автомат на стол. – Майор прав. Правила у нас действительно существуют. Без правил мы не люди, а животные. Так что и будем поступать согласно правилам.
Начальник лагеря повернулся к молодому человеку, у которого, насколько я мог заметить, дрожали колени.
– Ты, Сергей, пришел к нам с оружием?
Тот молча кивнул.
– Тогда забирай его и уходи. Сегодня уже поздно, ночь скоро. А завтра с утра собирайся и уходи.
– Куда же я… – начал было парень, но тут же осекся. Должно быть понял – прощения не будет. Он так и замер с поникшими плечами и низко опущенной головой.
– Все, инцидент исчерпан, – громко объявил Нестеров, а затем, обведя суровым взглядом собравшуюся вокруг толпу, добавил: – Кто тронет Сергея, сам отправится вслед за ним. Даю слово.
Клятва милиционера предназначалась всем присутствующим, но в особенности Пашке, который стоял напротив.
– Расходитесь и продолжайте ужин, – приказал Крайчек, и тут же громко, так, чтобы слышали стоящие рядом люди, обратился к Нестерову: – Завтра сам проследишь, чтобы он ушел.
– Сделаю, – пообещал милиционер.
Продолжение ужина оказалось основательно подпорчено. Инцидент оставил свой мерзкий отпечаток на всех без исключения. Мы сидели угрюмые и молчаливые, задумчиво уставившись в миски с едой. Каждый понимал, что шансы Сергея практически равны нулю. До Подольска далеко, километров сорок пять, это если по прямой. До Красногорска и Звенигорода вдвое ближе, но идти придется через земли, по которым кочуют стада кентавров.
Подумав о кентаврах, я вдруг вспомнил то, о чем всего час назад поведала мне Нина. Кентавры теперь не просто пожирают людей, они их готовят. И от этой мысли мне сделалось совсем тошно. Сразу представился труп этого недотепы Сергея, дымящийся и обугленный, болтающийся на примитивном вертеле. Аппетит сразу пропал, и я отодвинул в сторону крышку от котелка со своей пайкой.
– Наелся? – Крайчек с подозрением глянул на меня.
– Что-то в горло не лезет, – пробубнил я, выждал несколько секунд, а затем поинтересовался: – А этот парень… Сергей, он давно у вас?
– Что, жалко стало? – вместо Томаса ответил майор Нестеров. – Жалеть тут никого нельзя. Время сейчас не то, чтобы жалеть. Дашь слабину одному, второму, тут и придет конец всему тому, что нам с таким трудом удалось построить. Людей сейчас никто не воспитывает, ничто не сдерживает, поэтому законы нашего поселения это и есть тот последний барьер, за которым наступит хаос, беспредел и анархия. А этот молокосос, он предал своего товарища. И тот погиб. Еще повезло, что погиб лишь один Сотников. Если бы Блюмер, к примеру, стоял на воротах и сдрейфил там, то мы бы все полегли, и стар, и млад.
– Да все я понимаю, майор! Что ты мне тут лекцию читаешь, – огрызнулся я. – Мне только удивительно одно: этот Сергей Блюмер… с первого взгляда видно, что он никакой не герой и не следопыт. Так какого рожна вы его в разведчики определили?
– Его идея была, как сейчас помню, – Нестеров ткнул пальцем в Крайчека.
Я слегка наклонился вперед и, выглянув из-за широкой груди Миколы Горобца, вопросительно покосился на Томаса.
– Да, я так решил, – подтвердил начальник лагеря. – Блюмер, Сотников, Лиза и Павел Орловы… они пришли к нам все вместе, пришли из Харькова. Я тогда подумал, что если люди выжили в многомесячном смертельно опасном походе, значит они, как это говорится, везучие что ли. Значит лучше других приспособлены к условиям пустоши.
– И ты, доблестный наш милиционер, согласился с этим, – заступилась за мужа Нина.
– Согласился… – тяжело вздохнул Нестеров. – Хотя если честно, у меня сразу не лежала душа к этому мягкотелому интеллигенту.
– К Блюмеру?
– Ну да… к кому же еще. Ему бы у себя в институте проводки паять да кнопки нажимать. Так нет же, в разведку поперся, космонавт, блин, долбанный!
– Почему космонавт?
– Он в Харьковском Авиационном Институте работал или как там в последние годы эта богадельня именовалась… Академия что ли? Аспирант даже вроде.