Каста Неприкасаемых

Замолчав, магистр внимательно проследил за моей реакцией и продолжил:

– Запомни, пока ты служишь Свету, ты зелот, но если вдруг ты решишь отказаться, то в тот же миг вновь превратишься в осужденного на смерть неприкасаемого. – Его губы вытянулись в жесткую линию. – Как видишь, выбор всегда за тобой.

В тот момент я вдруг вспомнил тех бойцов на арене. У них на браслетах была гравировка РВ, и Гор говорил, будто они участвовали в рейдах против детей Тьмы. Это воспоминание заставило меня спросить.

– Так значит, либо беззаветная служба ордену, либо вновь на плаху. Или могут быть исключения?

– Только одно. – Сар аль Бинаи невольно усмехнулся. – Орден разочаруется в твоей службе и сам изгонит тебя. Тогда казнь, возможно, заменят на Крысиную яму.

Ответ лишь подтвердил мне, что выхода отсюда не существует, и тогда, глядя прямо в глаза магистру, я задал последний вопрос.

– Почему вы взяли меня, ведь знали же, что я не успею пройти ни обучения, ни проверки на надежность и верность. Что если выйдя за ворота, я попросту сбегу?

– Нет, – Бинаи покачал головой, – сейчас не сбежишь.

На мой вопросительный взгляд и невысказанный вопрос «в чем кроется его уверенность» он усмехнулся:

– По двум причинам: первая, ты не знаешь мира и не представляешь куда бежать, и вторая, ты любопытен. Тебе интересно, что будет дальше и чем все закончится. Возможно потом, когда ты лучше узнаешь мир… – Он вновь задумался. – Возможно, но что-то мне подсказывает что останешься. Есть в тебе непонятная мне сила, настолько огромная, что тебе понадобится помощь, чтобы справиться с ней. Поэтому запомни – я на твоей стороне и всегда помогу, если ты попросишь.

Слова магистра до сих пор в моей голове, и они меня озадачивают. Он не стал меня пугать, грозить карой в случае побега, а обещал помощь. Это странно и подозрительно! Зачем это ему?

В памяти вдруг всплыло морщинистое лицо старика Перла и его поднятый вверх указательный палец: – «Бесплатный сыр только в мышеловке!» Вздрагиваю и, подняв голову, осматриваюсь. Пока я пребывал в воспоминаниях, мы уже изрядно удалились от городских ворот. Все подустали, и строй, что еще хоть как-то держался в городе, теперь совсем развалился. Тули уже шагал не впереди, а бок о бок со мной, остальные тоже брели скопом, и только славный паладин Талс аль Шамир сидел на своем скакуне так, будто аршин проглотил.

Вместе с реальностью вернулись и звуки, от которых я почти отключился. Топот босых ног, гомон голосов за спиной и голос Тули у самого уха. К своему стыду, понимаю, что он мне о чем-то рассказывал, а я даже не слушал. Пытаюсь вникнуть и ловлю откуда-то с середины:

– …идем в провинцию Ашанги. Там мол черти-что творится. Девки молодые пропадают чуть ли не каждую ночь. Народ в деревнях с вечера до утра запирается на все засовы и носа со двора не кажет. Ведьму какую-то вроде бы поймали, но напасти не унимаются.

Название провинции звучит уж больно знакомо, и я вспоминаю, где его уже слышал. «Точно! На ферме Дидала Ашшура, когда я там занимался подсчетами урожая. – Грустно вздыхаю про себя. – Вот было чудное время! Тишина, покой и жратва деревенская от пуза! – Покопавшись в памяти, уточняю даже момент. – За столом, во время обеда крестьяне рассказывали, и почти тоже самое, что девчонки молодые пропадают».

Все это кажется мне странным, и я не могу удержаться от вопроса.

– Ну хорошо, люди пропадают, ведьма, а мы то тут причем? Пусть проведут расследование, зачем туда паладина посылать, да еще с командой смертников?

Посмотрев на меня, Тули кивает в сторону махающего хвостом мула.

– Вон видишь жреца?! Это Халим бен Шали – личность известная! Беспощадный борец с нечистью и все такое. Он будет вести следствие по этому делу, а раз уж расследование поручили такому человеку, то значит, дело тут не только в десятке пропавших крестьянских баб. – Он грустно улыбнулся. – Чувствую, хлебнем мы еще горюшка!

Такая осведомленность мне кажется подозрительной, и я язвительно замечаю:

– Ты-то откуда все это знаешь?

С той же грустной улыбкой Тули тяжело вздыхает.

– Не всегда же я командовал отделением смертников.

Я не решился выспрашивать подробности, но, видимо, на моем лице было написано такое нескрываемое любопытство, что он продолжил сам.

– Знаешь, у нас тут не принято распространяться о себе, может выйти боком. Но ты другое дело, ты спас мне жизнь. – Он помолчал, словно вспоминая далекое прошлое. – Как ты можешь видеть по моей касте, я из потомственной семьи военных. Мой отец, мой дед и все мои предки служили империи на поле боя. Я не исключение. В тот год я командовал кавалерийской схолой в армии гранда Марух аль Даршан. Мы разгромили орду дикарей, вторгшихся в земли Даршан и Ашанги, а затем погнали их на север. Там нас ждала неудача, армия попала в засаду и вынуждена была отходить, неся тяжелые потери. Моя схола дралась в арьергарде, прикрывая тыл отходящей армии. В одном из боев я получил удар мечом в голову и упал с лошади. Кровищи видать было много, потому что и свои и чужие решили, что я мертвый, но шлем меня спас, и удар лишь рассек кожу. Когда я пришел в себя, то никого из живых вокруг уже не было, только трупы. Я побрел через джунгли на юг. Без еды и воды, через три дня я упал от бессилия и должен был умереть, но судьба спасла меня вновь. Сознание вернулось ко мне в хижине у ручья, где юная хозяйка дома выходила меня, несмотря на то, что я был врагом ее народа. Я прожил в ее доме неделю пока набирался сил. Следом еще неделю, потому что не хотел уходить, а потом уж остался насовсем, потому что мы полюбили друг друга. Так прошел год. Самый счастливый год моей жизни! Следующей весной армия империи вернулась, и первое что сделали наши – это арестовали меня как дезертира. – Тули еще раз тяжело вздохнул и скривился в усмешке. – Так я узнал, что за счастье надо платить!

Тули замолчал, а у меня от этой истории чуть слеза не навернулась. Я сентиментальностью не отличаюсь, а в этот раз чуть не дал слабину. Искоса глянул на шагающего рядом парня и с легкой завистью подумал: «Ведь он ненамного старше меня, а сколько всего в его жизни уже случилось! И война, и любовь! А у меня…»

Замолчав, Тули подмигнул мне и, прибавив шагу, вырвался вперед. Я молча пристроился ему в спину. Понятно. После такого рассказа мне бы тоже захотелось побыть в одиночестве.

Глава 26

С высоты перевала смотрю на долину Ашанги и конечную цель нашего похода. Вот он город Мерис – центр самой северной провинции империи. Врезавшись в склон, он как бы сползает по нему длинной лентой городских стен, кварталами своих домишек и узких улочек. Еще ниже, у самого подножия, желтеют ровные квадраты полей, торчат крыши одиноких ферм, и весь этот осколок цивилизации – лишь крохотный островок в безбрежном зеленом океане джунглей.

Тропа пошла вниз, и наш маленький караван радостно прибавил шагу. Радость понятна, последние дни пути дались особенно тяжко. Северная часть провинции Ашанги завоевана совсем недавно, деревень и ферм здесь мало, и все они жмутся к городам, к их стенам и гарнизонам. Последний был почти неделю назад, и с тех пор мы не видели ни человеческого жилья, ни нормальной пищи. Дорог как таковых здесь тоже нет, только бесконечные непроходимые джунгли. Едва видимая тропа, исполинские деревья, полчища насекомых, змеи и хищники! И это еще не полный букет того, с чем нам пришлось жить целых семь дней.

Еще с утра наш проводник сомневался, что сегодня мы успеем дойти до города, но к полудню сомнения уже рассеялись. Желание, наконец, спокойно уснуть под крышей и в безопасности было так велико, что мы шагали как одержимые, без отдыха и привалов. Наградой нам стали красные в лучах заходящего солнца городские стены и – словно ждущие нас – открытые створки городских ворот.

Увидев вооруженных всадников, на мост выбежали копейщики. Их старший поднял руку, останавливая нас.

– Кто такие?!

Талс аль Шамир молча дал ему разглядеть гербы ордена на плащах, а выехавший вперед жрец протянул стражнику подорожную.