Вирус войны

— Эээ…

Медрес резко хлопнула в ладоши, и с лиц женщин мгновенно пропали улыбки, а глаза опустились в пол.

— Ну, все! Раз укус нашли, разошлись все! Быстро! Ты, — она указала пальцем на одну из рабынь, — принеси закуски на ужин. И кувшин с водой. Скажи на кухне, что гостью укусила пчела.

Женщины покинули комнату так же быстро, как в ней появились.

— Я побуду с ней! Помогу! — Батима положила ладонь Саше на лоб, незаметно надавив сильнее и не позволяя подняться.

Землянка прожгла ее взглядом снизу-вверх, но промолчала. Только робко улыбнулась. Медрес окинула их обеих пронзительным взглядом:

— Я обо всем доложу госпоже Нулефер.

— Конечно…

Улыбка у девчонки вышла так себе. Но это как раз неудивительно, учитывая, что жена эмира вряд ли обрадуется новостям.

Старуха снова на них посмотрела, но все же покинула комнату и прикрыла за собой дверь. Терпения Александры хватило еще на пару минут ожидания, что этросска сейчас вернется. Затем она стиснула запястье Батимы и встретилась с ней взглядом:

— Рассказывай.

Никакого притворства не осталось. Только где-то на задворках сознания билась мысль, что девчонку можно заманить в ванную, а там «случайно» уронить головой об кран. Она мельче. И, пусть и выносливая, но все-таки хрупкая, а на Киорисе Саша научилась лучше владеть телом. Да и ночные уроки с Талией не прошли даром…

— Я тебе не враг. Но… здесь все не расскажешь.

Вырваться собеседница не пыталась. Смотрела прямо и открыто. А еще… играть она тоже перестала. Или же надела еще одну маску.

— Люди в том доме больны?

Этот вопрос волновал больше всего. Точнее, насколько болезнь заразна. И могла ли заболеть она сама? И, если да, то помог ли ей несчастный антидот? Или зачем его ей ввели?

— Да.

Дверь открылась, прервав диалог. Вошедшая рабыня поставила на кровать груженый поднос, низко поклонилась и вышла, плотно закрыв за собой дверь. Батима соскользнула на пол и задвинула засов. Затем вернулась и села, скрестив ноги, пока Саша пыталась устроиться поудобнее и не опрокинуть ужин. Хотя искушение было велико.

— Еда нормальная. И вода тоже, — девчонка налила себе в чашку из кувшина и выпила половину, затем протянула посуду гостье. — Пей. После антидота всегда мучает жажда.

Во рту уже пересохло, верить этросске не хотелось, но разве она уже не пошла ей навстречу?

На вкус вода оказалась обычной. И тут же захотелось выпить еще, но девушка подавила желание.

— Те люди заразны?

— Нет, — девчонка подобрала с подноса тонкую полоску вяленого мяса и сунула за щеку. Зажмурилась от удовольствия, а потом взглянула на нее. — Болезнь началась на Дунбае. Это второй материк. До моего рождения. Мама говорила: сначала заболела земля, на ней начали появляться странные пятна, потом деревья — они умирали, вместе с ними гибли животные, из рек начала уходить рыба, а вода стала ядовитой. Потом начали болеть люди.

— Это из-за рудников?

Саша вспомнила о добыче какого-то ресурса, который нужен для изготовления космического топлива.

— Нет. Мы давно знали, что добыча римета опасна. Те территории давно не обитаемы. И там все иначе. Животные живут. Но иногда встречаются странные. С тремя лапами вместо четырех или с дополнительными ушами. Там есть жизнь. А к нам пришла смерть…

Девушка говорила серьезно. Жестко. Как и вчера. Не верить ей не получалось. А злость понемногу уходила.

— Сначала все было медленно. Но через пару лет ситуация резко ухудшилась. Мой народ… Ты ведь уже заметила, что я отличаюсь от ассов?

— Ассов?

— Далила. Госпожа Нулефер. Эмир. Все они — ассы. Мой народ — этори. Наша земля — Дунбай. И теперь она мертва.

— Весь материк?

Недоверие скрыть не получилось. Такого не может быть. Просто невозможно. Это же катастрофа. Тем более скорость, с которой распространяется болезнь. Да как они вообще выжили?

— Я не знаю, остался ли там кто-то живой… Мама росла на Дунбае. Отец забрал ее оттуда незадолго до широкого распространения болезни. Он хотел получить знания этори. Пообещал бабушке, что увезет ее дочь подальше от больных земель. Будет хранить и беречь. Та согласилась. Если бы не болезнь, никто не отдал бы ассу одну из будущих жриц.

— У вас есть жрицы?

— У этори… были. Раньше. Потом их стали называть хранительницами. Потом — знающими. Мама говорила, что от названия суть не меняется. Я тоже стала бы знающей. Наверное… Это те женщины, что помнят сказки нашего народа. Мама рассказывала мне их все детство. Потом заставляла пересказывать. Слово в слово. Потому что у истины не может быть трактований.

— Сказки?

Ситуация становилась все более запутанной, и Саша уже не понимала, для чего ей лишняя информация, но поневоле втягивалась в рассказ.

— Сказки. Легенды. Я не знаю, сколько в них правды, но они были важны для нас. Когда отец понял, что знание этори состоит в историях, он разочаровался. Мама ему надоела. А когда болезнь добралась до Атласа и заболел сын эмира, он попросил ее вылечить его. Мама не смогла. Она не знала лекарства от этой болезни. И никто до сих пор не знает. Наследник умер. Маму казнили.

— Казнили? — во рту снова пересохло, но уже от липкого, противного страха, сжавшего ее тисками.

— Удавили. Милосердная казнь. Она не мучилась. Единственное, что она смогла понять — что люди заболевают, если едят плоды с зараженной земли или мясо животных, что приходят оттуда. Теперь мясо — редкость.

— И все те люди… Обречены?

— Да.

Пятна. Она вспомнила, что видела похожее, когда они пролетали над пустыней. Невидимое излучение, что поражает все живое? Сюда еще не добралось, поэтому нет эпидемии? Но где тогда источник? На Дунбае? И каков спектр излучения, если его до сих пор не обнаружили? Вряд ли на Этре плохая медицина или плохое оборудование. Явно лучше, чем на Земле. И, если они до сих пор не смогли понять причину…

Легче стало лишь частично. По крайней мере, смерть в самое ближайшее время ей не грозит. А дальше…

— Зачем нужен антидот?

— Он нейтрализует яд местных пчел. Неважно, когда его ввели. До или после укуса. А сам укус смертелен для любого, кто не родился на Атласе. Тебе пригодится.

— Так меня не кусали?

По губам Батимы скользнула знакомая улыбка, а в глазах мелькнули искорки смеха.

— В толчее легко принять одно за другое… Этори осталось мало. Мы все помогаем друг другу.

— Этори — рабы ассов?

Лицо девушки исказилось, но она быстро взяла себя в руки.

— Среди ассов тоже есть рабы. Но в последние годы, из-за переселения с Дунбая, почти весь мой народ оказался рабами.

Стоило покинуть Землю, чтобы на другом конце галактики с размаху влететь в межрасовые разборки.

— Твой отец — шейх Данияр?

— Да.

— И почему я должна тебе верить?

Батима пожала плечами. Безразлично. Окинула ее взглядом. Усмехнулась.

— Ты играешь. Я вижу. Потому что сама научилась притворяться. И знаю, что ты видишь меня. Они не видят. Привыкли, что такая, как я — не может быть… помехой. А ты видишь…

Осталось лишь решить, на чем им строить взаимовыгодное сотрудничество. И нужно ли ей вообще это сотрудничество. И… вопросов много. Надо подумать. Потянуть время. Ей ведь плохо должно быть. Да…

Саша взяла с подноса такую же полоску мяса, сунула в рот, сползла пониже, устраиваясь на кровати.

— Я бы послушала сказки твоего народа… Если ты захочешь рассказать.

Девушка пересела ближе, прислонилась спиной к стене, запрокинула голову и закрыла глаза. А потом низким, поставленным голосом начала говорить:

— Много лет назад, когда этори еще ходили по океану, с неба упала звезда…

Глава 45

Земля

Проводив Сергея домой и, сдав с рук на руки матери, Ольга и Креон отравились домой. По дороге молчали. Женщина хмурилась, а еще чувствовала усталость. Поездка по разным районам Москвы ее утомила. Хотелось лечь и лежать, но завтра она обещала приехать снова. Их и сегодня уговаривали остаться, но киориец сумел отказаться, а уставший и какой-то потухший Сережка вообще был не в состоянии общаться.