Ночь с лучшим другом

Но стоит мне на мгновение ощутить внутри себя пульсацию, Мирон отстраняется и тут же меняет позу. Толкает на четвереньки и входит сзади, плотно взяв волосы в кулак.

Я перестаю соображать на пятой смене позы, когда Мирон откровенно вдалбливает меня в диван, крепко сжимая обе ягодицы пальцами, да так сильно, словно вмятину оставить хочет. Может быть, поэтому потерявшись в недрах собственных ощущений, я даже слова не сказала, когда при очередной смене позы, губы Мирона оказались между моих ног второй раз за несколько часов. А в мои толкается пахнущая мной головка члена.

Первые пару мгновений я тупо на неё смотрю, но потом рот от ласки языка открывается сам, и я со стоном беру конец. Сначала это так странно, дико, пошло, что хочется возмутиться. Но губы между ног заняли плотную оборону буквально вылизывая меня изнутри и понимаю, что если Мирон это делает и не чурается, то и мне стыдиться нечего. Беру розовую головку в рот, чувствуя, как член пульсирует. Но Мирон вдруг рычит и рефлекторно толкается глубже, почти достав до неба. Закашлявшись я немного охереваю, когда мне в рот стреляет вязкая субстанция.

— Блять, — только и произносит Мирон. — Извини. Я же не могу и слова сказать. Стряхиваю его с себя и, пошатываясь, в ванну иду. На входе чуть не падаю, из-за онемевших ног, но Мирон уже здесь и поддерживает меня. Потом держит волосы, пока я сплевываю, прополаскиваю рот и умываюсь.

Заглядываю в зеркало, а там он, растерянный, растрепанный, как и я. В такие моменты даже сказать, что, не знаю, и мы просто смеёмся.

— И что это была за поза?

— Шестьдесят девять. Удобная, но я не подумал, как сильно на меня подействуют твои губы.

— Давно о них мечтаешь? — игриво спрашиваю я, устало откидывая голову на его твердое плечо.

— Если бы ты знала, сколько, назвала бы меня педофилом.

— Мы же ровесники, — смеюсь я, но Мирон не улыбается. Проводит ладонью по моей шее, чуть сжимая, вызывая то же звенящее чувство в груди, что преследует меня сегодня, а потом наклоняет над раковиной и сразу находит твёрдым членом влажное отверстие.

Заниматься сексом с Мироном приятно. Но смотреть через зеркало, как он трахает меня сзади, щипает сосок, кусает шею, усиливает все ощущения во стократ.

И это чувствуется, потому что внутри все сжимается, а Мирон резко сжимает челюсти, шипя:

— Тебе нравится смотреть на нас? Охуенно.

И я бы не против возразить, но голос пропадает, когда Мирон, увеличивая темп, двумя руками с силой стискивает грудь. Я просто растворяюсь в этом волнении, содрогаясь, пока мое тело бьётся в неожиданно наступившем оргазме, словно пронзившее двухсот двадцати вольтовым разрядом тока.

Но Мирон не останавливается, когда я обмякаю. Двигается резче, грубее, интенсивнее, создавая поистине пошляцкие звуки того как наши тела сталкиваются в единой точке. При этом Мирон держит меня за бедра, иначе я бы просто свалилась. И с каждым сильным толчком стискивает косточки до острой боли, пока последний раз не вторгается на максимальной глубине, потом резко вытаскивает и не заливает густо мне спину. Потом, часто дыша целуя в шею, шепчет:

— Хочется тебе сказать что-то такое приятное, чтобы ты поняла, что все это для меня значит.

— То же самое, что для меня?

— Больше, гораздо больше, — разворачивает Мирон меня и целует, вкладывая в этот касание губ всю силу наших чувств.

А потом мы просто пили пиво, курили сигареты на балконе, обсуждая, есть ли за границами Вселенной жизнь. Я спросила, как отношения с друзьями, как Миша? Как гонки? Покатает ли он меня на своей гоночной машине, а он спрашивал, как продвигается проект по дисциплине маркетинга, про моих одногруппников. А потом мы снова занимались любовью. Сначала спать хотели лечь, но Мирон начал меня щекотать, и я его оседлала. В тот момент как-то резко шутки кончились, и начались совсем другие игры. А к тому времени, как город накрыла ночь, наши тела покрылись синим свечением тьмы, у меня болело везде, а по телу словно проехались катком.

Но ещё никогда я не ощущала себя счастливее. О чем и хотела сказать Мирону, когда спустя несколько часов еле разлепила глаза. Правда подушка оказывается пуста, а в квартире стоит глухая тишина, как бывает в кино, когда только что стихли выстрелы.

Глава 46.

*** Алекс ***

— Алекс, прости, что побеспокоила, но у меня знакомый хакер есть, — почти заикается Сашка. Она умница, что помочь старается, но сейчас реально не до нее. Кто вообще мог подумать, что Дашка после такого события решит руки на себя наложить? — Он пробил адрес, с которого было выпущено видео. И даже имя…

— Харитон Черепанов. Я знаю Саш, спасибо, что позвонила, — отвечаю быстро и рукой по лицу уставшему провожу. Как вообще можно просчитать суицидник? Как можно было просчитать заранее, что Даша снова повторит попытку.

Что делать то? Саша еще что-то в трубку говорить пытается, а у меня шум сплошной.

— И видео буквально с минуты на минуту удалили.

— Это я тоже знаю. Саша. Я сейчас занят.

— Я понимаю! Рада, что все образовалось. Как Даша? — Как Даша. Хреново Даша. А этого задрота сейчас найдут и пусть он только попытается мне соврать или не ответить за свой поступок. А что Саше сказать. Стоит ли ей знать о подобном поступке ровесницы. Да еще из-за так называемой любви. Хотя тут скорее гордость женская задета. Как бы это грубо не звучало, но не будь у Даши лишнего веса, она бы иначе отнеслась к видео с собой в главной роли.

— С Дашей все будет хорошо. И почему ты в пять утра не спишь?

— Так хакер… — оправдывается она, но меня это мало волнует. Лучше, чтобы она не таскалась где-попало. И с кем попало.

— Сегодня я буду занят, позвоню тебе завтра. А сейчас возьми уже такси и езжай домой. Нечего тебе с хакерами общаться, — маленьким девочкам положено быть в кровати. А не случись это дерьмо, я бы был уже с ней.

— Конечно, Алекс, — сразу бросает она трубку. Даже не попрощались. Но эта глупая мысль вылетает из головы. Потому что голову заполняют воспоминания о встрече старых друзей.

Чета Малышевых появилась в коридоре, когда я сидел и ждал у палаты Даши.

Мой бывший лучший друг никогда дебилом не был, даже женившись на Ларисе, четко осознавал какой геморрой берет на свою задницу. Но лучшей шлюхи он не знал, а его родители очень хотели внука. Они сам гуляет. Вот уж правда, идеальные браки строятся на лжи.

Как раз в этот момент из палаты Даши выкатили каталку, и я не сразу узнал ту жизнерадостную девочку, что рассказывала мне про русскую историю, которую она так любит.

— Куда? — не сразу осознал, что происходит, а уже сделал шаги в сторону Даши, на пути вырастает Миша. Изрядно пополневший от сытой жизни, он занимал собой весь обзор.

— По документам она моя дочь, значит и разбираться с ней буду я, — тыкает этот хряк в мою грудь пальцем, и я сжимаю зубы, но действовать не стал. Мне еще проблем с законом не хватало, пока Даша не в безопасности. Я ей действительно никто, но нужно это изменить.

— Куда вы ее? — бросаю в сторону Ларисы, что очевидно не забыла, как я обошелся с ней вечеринке.

— Туда, где ей самое место, — прошипела эта сука и махнув волосами, пошла за мужем. Больше любого секса она ценила репутацию и секс.

Стряхнув воспоминания, когда руки буквально чесались придушить бывшую, я прописываю примерный план действий.

Дашу надо срочно вытаскивать из психушки. И помощником мне в этом неожиданно стал непосредственно сам участник событий. Марк Синицын. Я нашел его напивающемся в каком-то клубе и дал хорошенько в нос. А потом так же хорошенько расспросил про отношения с Дашей и его участие в этой истории. Его вина была, но весьма косвенная. Так что очнувшись в обед он потребовал ответа, что с Дашей. И я предложил ему ее спасти, если он конечно любит.

Марк согласился.

План был ненадежный, но лучше за такое время мы придумать не смогли. И даже семья Марка, а также пара бывших бандюганов, которые, как и я теперь — «приличные люди» не смогли придумать выход лучше.