Страница 17 из 40
Так вот почему такая текучка кадров. Он просто никому зарплату не платит. Девчонку, что пришла на две недели раньше меня, уже никто не видел.
Господи, как страшно-то… И Мирон кинул. «Дави на глаза»… Ладно, попытаться все равно надо…
Лучше бы с Мироном первый раз переспала, наверняка он не такой мерзкий, как этот за спиной.
— Садись, моя ласточка, — говорит Рашид кивая на свой Лексус. Большая машина, такая же как его самомнение о самом себе. И я вспоминаю свою же уловку в автобусе.
— Ой, — хватаюсь за живот. — Прихватило… Мне надо в туалет.
— Ну, давай быстрее, — гладит он меня по спине, и подталкивает обратно ко входу в ресторан, а я осознаю, что сама себя в ловушку загнала. Что делать-то?
Смотрю по сторонам, но на темной улице никого, а даже если бы кто-то и был, вряд ли они бы меня спасали.
— Я буду ждать тебя, полировать свой рычаг передач, — ржет он, а сглатываю ком слез. Дохожу, согнувшись до туалета и закрываюсь. Но что это мне даст? Передышку перед неизбежной схваткой?
Глава 22.
Дверь в туалет начинает дергаться.
— Я еще не закончила! — ору, глотая слезы страха, но ему все равно…
— Хочешь я сам тебя подмою?
Он ржет, а мне блевать охота.
И от туалета, что моется раз в неделю. И от Рашида, что нетерпеливо дергает ручку двери.
И я хватаюсь за нее и тяну не себя. Я не должна дать ему войти. Просто, не должна. Я не могу заняться с ним сексом. Я умру после этого…
— Персик мой, открой, по хорошему тебя прошу…
— Живот болит! — кричу я, так и держа дверь.
— Открывай, дрянь малолетняя, не хочешь по-хорошему, по-плохому драть тебя буду!
Слово «малолетняя» запускает мысленный процесс, и я сразу достаю телефон. И начинаю усиленно вспоминать номер Алекса. Но он упорно не хочет возвращаться в голову. И зачем я его ударила? Что я этим доказала? А главное кому?
Да и толку звонить, неизвестно где он. А я одна.
Впрочем, ничего нового, я все время одна.
И сейчас мне придется справляться самой.
Можно уже открыть дверь и принять свою участь, побарахтаться в грязи, пытаясь спасти свою никому не нужную честь и умереть, пока это животное будет надо мной измываться.
И судя по нетерпеливому тону голоса, ему уже плевать, где он будет меня насиловать.
С ревом дергаю дверь от себя и вдруг слышу глухой удар. В сознание пробивается луч света, когда я вижу, как заваливается туша Рашида, что через некоторое время могла придавливать меня.
Но рядом стоял не Мирон.
Алекса здесь тоже быть не может.
И это даже не полиция.
Это были криминального вида, лысые близнецы. Они тут же отодвинули Рашида в сторону.
У меня возникает желание закрыться снова в туалете. Потому что против Рашида у меня были какие-то шансы.
А против двоих амбалов, вряд ли.
Один из них скалится и делает шаг ко мне, но второй его останавливает.
— Мирон просил не пугать ее.
— Мирон? — вскрикиваю я и разве что в ладоши бить не начинаю.
— Он на гонках. Ты домой или с нами туда?
Вот так обыденно. Вот так просто. Пришибить человека и задать вопрос. А я могу поехать домой да, в пустую квартиру и прореветь всю ночь. А могу поехать и поблагодарить Мирона, что прислал своих подельников.
Других вариантов их общения у меня в голове не возникает. Скорее всего браться Власовы, хоть и Мирон не говорил, что они одинаковые.
— С вами.
Пока иду к двери, пытаясь собраться с мыслями и перестать оглядываться на Рашида, парни чистят кассу.
— У чурок нет твоего адреса? — задает вопрос один из них, и я качаю головой.
— Никаких документов…
Парни переглядываются, хмыкают и я понять не могу. Хорошо это или плохо.
Но спрашивать у них что-либо не решаюсь. Даже в машине, выжимаюсь в дверцу и только считаю фонарные столбы до приезда на трек.
Мирон не разу не брал меня собой. И кажется, единственные положительное в этом дне, что я здесь оказалась.
Я даже смогу увидеть, как гоняет Мирон.
Первое, что я понимаю, оказываясь на треке. Москва никогда не спит. Это вечный электрический день. И сейчас это видно лучше всего. Столько света, что слепит глаз. Народу, что не протолкнуться. А рев машин на треке и крики зрителей закладывает уши. Но в этой клоаке, парни каким-то образом высматривают Мирона и показывают на него пальцем.
Я привстаю на цыпочки, пытаясь разглядеть друга и вижу, как он садится в красную машину. Очень дорогую по виду. От нее, виляя бедрами, отходит высокая блондинка и я поджимаю губы. Это она, да? Та женщина.
Внутри словно разливается прокисшее вино, отравляя организм.
Но я снова выхватываю взглядом красную машину. Тем более, что гонка уже началась и мне не остается ничего, кроме как болеть за единственного близкого человека в этой стране. Возможно даже в мире.
Глава 23.
*** Мирон ***
Стоит в стороне, как неприкаянная, а у меня даже радости от победы нет. Пиздец. Все мысли только о том, что ее могли изнасиловать. И хочется затрещину дать, потому что много раз говорил, что оставаться с Рашидом наедине нельзя. Да и вообще не с одним мужиком, если не планируешь заняться с ним сексом.
— И с тобой? — с усмешкой спрашивала она, когда я читал нотации.
— Со мной особенно, — рявкал я.
Но все бесполезно. Мало того… Эта дуреха не домой пошла, а поехала с двумя отморозками на трек.
— Поздравляю, милый, — обнимает меня Стелла и я привычно целую ее в губы. Нас видят, за нами наблюдают. Все все прекрасно понимают. В этом мире все продается и покупается. Даже любовь. — Я в тебе не сомневалась. Ко мне?
Ну все правильно. Покатался, теперь пора и саночки везти.
— Давай я позже приеду. Мне сестру домой отвезти надо, — киваю я в сторону застывшей в толпе Сашки.
— Ну тогда я лягу спать, а в следующий раз буду тебя жестоко наказывать, — улыбается она, кому-то может показаться сладко…
— Жду не дождусь, — грубо ее целую, пока она взъерошивает мои волосы.
Затем беру тачку и загоняю в гараж. Мне можно ею пользоваться, но по городу лучше байк.
Подъезжаю к парням, между которыми стоит Саша. Жму руки и отдаю бабло. Бесплатно они бы не помчали через весь город, чтобы выполнить мою просьбу.
— Обращайся… — хмыкает один из близнецов. Я их не различаю. Впрочем, их мать тоже решила упростить себе задачу и назвала их Толями. Так что Власовых что путай, что не путай. Им главное денег побольше, и баб пожирнее. — Таких красоток мы готовы вызволять из беды ежедневно.
— Еще одна такая, и я повешусь, — усмехаюсь и поворачиваюсь к напряженной Саше. — Садись, че встала?
Она тут же вздрагивает, берет мой шлем и садится сзади, привычно плотно прижимаясь к спине грудью.
И очень часто можно ощутить, как от быстрой езды у нее встают сосочки. И очень легко представить, как она пересаживается вперед и дает попробовать мне один на вкус.
Но Сашка скорее всего даже представить не может, о чем я думал, пока она прижималась ко мне своей попкой во сне, каждую ночь на протяжении месяца.
Или, когда выходила из ванной в одном полотенце. Или, когда в спешке одевалась, бегая в нижнем белье.
Мысленно я уже вытрахал ее в самых разных позах, а на деле не могу даже поцеловать.
— Здорово, что ты победил, — неловко переминается она, когда мы-таки доезжаем до ее дома. — Это было очень захватывающе.
— Тебе там быть больше не стоит, — резко высказываюсь, смотря как она кусает нижнюю губу.
Я бы прикусил.
Я бы кровь твою впитал.
— Ладно, — неожиданно соглашается она, и я приподнимаю бровь. — Я вообще решила, что буду тебя слушаться…
Эти слова вызывают такую яркую фантазию, что встать с байка я не рискую. Сразу поймет.
— Сразу бы так, — улыбаюсь я и это окончательно разряжает обстановку между нами. Она лучезарно улыбается и лучше бы Сашка так не делала. Потому что в такие моменты она кажется настоящим солнышком. А в темноте улицы особенно.