Сам себе цикл. Дилогия

Ник сунул телефон в заранее купленный пластиковый пакет и оставил его в траве под скамейкой. Может быть Лев и не врет, но всегда лучше перестраховаться.

Сам он перешел улицу, подождал, пока кто‑то будет выходить из закрытого на кодовый замок подъезда, и нырнул в дверь, пока она не успела закрыться. На лестничной площадке на втором этаже было открыто окно, и Ник устроился на подоконнике. Обзор отсюда открывался как раз такой, какой ему был нужен.

Главное, чтобы бдительные соседи не заинтересовались, что он тут делает. Но Ник вышел из подросткового возраста, был нормально одет, гладко выбрит и надеялся, что не производит впечатление человека, от которого могут быть проблемы.

По крайней мере, на первый взгляд.

Ник точно не знал, чего он ждет, но был готов к чему угодно. Что сейчас на указанный им адрес приедет черный фургон СИБ, два автобуса аристократического спецназа или вооруженные до зубов мордовороты из службы его отца. Здесь явно вели какую‑то игру, а ему даже правила никто объяснить не удосужился.

За час сидения в подъезде мимо него прошли только два человека. Молодой парень, одаривший его лишь мимолетным взглядом, и опирающаяся на палку старушка, которая сначала его рассматривала, а потом попыталась заговорить.

– И чего здесь сидишь? – поинтересовалась она.

– Друга жду, – сказал Ник.

– Что за друг? Из какой квартиры?

– Оттуда, – Ник махнул рукой куда‑то выше.

– В семнадцатую, что ли? К Тольке?

Ник пробурчал в ответ что‑то невразумительное. Ни да, ни нет, понимай, как хочешь. Но старушку такой ответ, видимо, удовлетворил, потому что расспросы закончились, и она принялась спускаться дальше. Ник посмотрел ей вслед, когда она вышла на улицу, и провожал взглядом, пока она не скрылась из поля зрения. Старушка не оглядывалась, телефон из сумочки не доставала и вроде бы никому не звонила, но Ник подумал, что ему, наверное, стоит переместиться в другое место.

Он вышел на улицу, подобрал телефон, посмотрел на количество пропущенных вызовов от Льва – их было шесть плюс текстовое сообщение «ответь, это важно» – и уже было собрался сунуть телефон обратно под скамейку, когда Лев позвонил снова. Ник вздохнул и приложил телефон к уху.

– Слушай, у меня никак не получается, – сказал Лев.

– Я тут могу и до вечера просидеть.

– Так я и до вечера не освобожусь, – сказал Лев. – К тому же, не можешь. Я только что получил информацию, ты в розыске. Ориентировка поступила каждому участковому: государственный преступник, особо опасен, в контакт не вступать, при обнаружении сразу же сообщить в СИБ. Уверен, что готов и дальше рисковать?

– Что ты предлагаешь? – спросил Ник.

– Мой человек может подъехать и забрать тебя в течение десяти минут.

– И куда он меня отвезет?

– В безопасное место, – сказал Лев. – А я подъеду туда ближе к утру.

– Как они меня нашли? – спросил Ник.

– Я не знаю, – сказал Лев. – Мы только увидели их кавалькаду, въезжающую в район. Я попытался тебя предупредить, но было слишком поздно.

– Не удалось выяснить, что там было?

– Мы знаем только то, что есть в новостях, – сказал Лев. – Так мы договорились?

– Да, – сказал Ник.

Он в розыске. Значит, огромный репрессивный имперский аппарат бросит сейчас все ресурсы на его поиск, в таких условиях уцелеть или хотя бы выбраться из города без поддержки у него явно не получится. Но Льву, конечно, доверять нельзя.

Как и никому в этом городе.

– Хорошо, – сказал Лев, и Ник услышал сквозившее в его голосе облегчение. – Тогда жди.

– Жду.

Возвращаться в подъезд смысле не было. Ник сунул телефон в карман и просто отошел немного назад. Несколько метров газона и пара деревьев – не такая уж значительная преграда, если что‑то пойдет не так, но он все равно почувствовал себя капельку спокойнее.

Все упиралось в его неподготовленность. Кларк бы уже наверняка раздобыл себе оружие, вплоть до гранатомета, обзавелся транспортом и уже брал бы штурмом Кремль… если бы у него была такая задача, конечно.

А Ник только и мог, что скрываться по кустам и подъездам, и не факт, что это у него на самом деле неплохо получалось. Своими последними маневрами он так ничего и не выиграл, только потерял время.

Ник открыл ленту новостей. Информации было немного. Здание гостиницы частично разрушено, по официальной версии произошел хлопок газа, СИБ отказалась комментировать, почему незадолго до происшествия рядом с отелем заметили принадлежащие этому ведомству машины. Количество жертв уточняется. Фотография к новости предлагалась только одна, и никакой информации она не несла, потому что на ней было запечатлено здание до взрыва. В смысле, до хлопка.

Ник предположил, что больше никаких новостей об этом «хлопке» может и не появиться. В конце концов, времена сейчас неспокойные, и это происшествие просто затеряется на фоне других новостей.

Никаких больше фото, никаких комментариев от ведомств, показания свидетелей строго засекречены, а дворники в штатском уже наверняка смывают следы крови с мостовой.

Уже через четыре минуты к месту подъехала машина. Какая‑то простенькая модель местного производства, неприметного серого цвета. За рулем сидела девушка, и Ник предположил, что это та самая девушка, фотографию которой ему показывал Лев.

Навязал‑таки своего сопровождающего.

Она не выходила из машины, озиралась по сторонам и явно чувствовала себя не в своей тарелке. Минуты через три ожидания она достала телефон и кому‑то позвонила, наверное, докладывала, что никто не появился и спрашивала, что делать дальше.

Ник и сам бы хотел это знать.

Девушка положила трубку. Похоже, ей сказали ждать дальше, потому что никаких действий она не предпринимала и двигатель машины продолжал работать на холостых оборотах.

Делать было нечего, Ник вышел из‑за дерева и направился к машине. Девушка его заметила, перегнулась назад и открыла для его заднюю пассажирскую дверь.

Что ж, Ник не стал игнорировать приглашение и уселся на заднее сиденье.

– Все‑таки появился, – констатировала девушка.

– У меня пистолет, – сказал Ник.

– Здорово, – ее поза и так была напряженной, а теперь она и вовсе вцепилась обеими руками в руль. Это не оперативный агент, отметил Ник. Непонятно, почему за мной прислали именно ее. Если меня обнаружат и будет погоня, что она сможет сделать? Или они рассчитывают, что в этом случае все сделает Ломтев? – Я просто счастлива.

– Просто предупредил, – сказал Ник.

– Мы можем ехать?

– Да, конечно, – сказал Ник, и только сейчас обнаружил, что забыл захлопнуть дверь. Зато о пистолете сразу рассказал… – Извини.

– Ничего страшного, – сказала она, трогаясь с места.

– А чем занят Лев? – поинтересовался Ник. – Наверное, это что‑то очень важное, раз он не смог приехать.

– Я не знаю, – сказала она. – Я в этой ситуации просто курьер.

– А я, значит, в этой ситуации просто груз?

– И довольно опасный, – сказала она.

– Может быть, мне стоит пересесть в багажник?

– Нет, – сказала она после некоторой паузы, словно на самом деле раздумывала над его предложением. – Но кепку и очки лучше не снимай.

Глава 24

Признавать свои ошибки нелегко. Для того, чтобы сделать это хотя бы перед самим собой, требуется определенное мужество. Но еще больше мужества нужно, чтобы признавать свои ошибки перед императором. Верховным правителем, скорым на расправу, и использующим слово «милосердие» только для заполнения пустых клеточек в кроссворде.

Ну, или в публичных речах, которые разительным образом отличаются от того, что он говорит в своем кабинете.

И входя сегодня в императорский кабинет, князь Белозерский полагал, что он готов к любому исходу. Что он выйдет отсюда, постаревшим на двадцать лет. Что его выведут гвардейцы, взявшие его под стражу, и препроводят в личную императорскую тюрьму, о которой ему доводилось знать не понаслышке.