Страница 7 из 34
— Утро… — поздоровался Стас, ввалившись в собственный кабинет. — Ну и видок у тебя, будто выжатый лимон.
— Все утро любовался, как Дёмина правит свое тело.
— Ум, и как фигурка? Мне стоит тебе позавидовать?
Парень поморщился. Делиться своими фантазиями даже с другом не стоило. Стас и так подозревает, что он псих.
— Могу уступить тебе эту «обязанность». Будешь в семь утра ездить в зал, — огрызнулся он, вытянув ноги и распластавшись в кресле.
— Почему бы и нет? Я с шести в другом зале работаю, — подмигнул Белов.
Слова выскочили, а Кирилл почувствовал странный порыв: в действительности он не хотел, чтобы Стас смотрел на Дёмину в том вызывающем виде. И чтобы вообще кто-то смотрел на нее, кроме него самого.
— Впрочем, тренировки пойдут тебе только на пользу, — добавил глава безопасности.
— Ты ещё что-нибудь выяснил про неё? Я пришел к тебе ради этого.
Стас беспомощно улыбнулся. Проверка информации и расследования требуют времени. Тем более все приюты, где жила глава аудита, находятся на разных краях страны.
— Ребята обещают справиться на следующей неделе.
Брюнет поморщился. Ему не нравилась эта новость.
Белов же странно относился к затее Верховского-младшего. С одной стороны не одобрял, а с другой — его, как главу безопасности, задевало, что он не знает о какой-то интриге внутри офиса, хотя он вроде бы должен следить за всеми работниками банка, чтобы избежать утечки данных или мошенничества.
— Напомни-ка мне, чего это ты так на нее взъелся?
Кирилл обвел взглядом потолок. В самом деле, сдалась она ему. Теперь, когда он вроде как понял, что нет у Дёминой никакой подозрительной связи с его отцом, и вроде как стервой могла себе позволить быть выкладываясь по полной на благо банка, и получила уже сполна его грубости в ответ на свою принципиальность. Что тогда? Почему не может отпустить, забыть? Почему гребаная Евгения, мать его, Игоревна бродит мурашками под его кожей?
— Ты собираешься отступить? — с недоверием покосился Кирилл на друга, когда не подобрал никакого ответа, а пауза неприлично затянулась.
— Понятно, — махнул головой глава безопасности, составив серьезный покер фейс, — значит не время расслабляться.
Он взялся за дело Дёминой, потому что её приняли на работу в тот год, когда он ещё не вступил в должность. С тех пор дело почти не обновлялось, и в нем действительно была пара пробелов. Да и зная парнишку, стоило ожидать, что тот не отступит. Лучше быть рядом, если сорванец влипнет в неприятности, так будет легче вытащить его из них.
К тому же и здесь Стас может получить выгоду, найдя реальный повод сделать то, о чем он думал уже давно.
— Стоит и её ближайшее окружение охватить. Я попробую заняться её секретаршей, — хмыкнул Белов и ладонью провёл по волосам, растягивая губы в кривой улыбке.
Кирилл бросил взгляд на друга вспоминая Якушеву — ещё одна стерва в этом гнезде.
Верховский почти всю неделю вёл себя тихо: не пропускал практику, приходил как по часам и выполнял свою работу, не придраться. Это по капле начало злить Дёмину.
Она неизменно видела его на утренней тренировке, где он бросал такие взгляды, что пришлось сменить спортивную форму. И всякий раз выходя в общий зал в офисе, она чувствовала, что её спины касается колючий взгляд парня.
Как-то, склонившись над папкой на столе Прошина, она подняла на секунду лицо и чуть не обожглась о взгляд мальчишки. Хотя его рабочее место находилось почти в десятке метров от неё..
Но самым паршивым было видеть его на обеде в паре столиков от себя. Сегодня она даже ушла, ничего не съев — аппетит был испорчен.
Последней каплей стало невозможное обстоятельство — возвращаясь с обеда раньше обычного, Дёмина застала на лестнице Монику и начальника безопасности Белова. Якушева, что несвойственно ей, стояла, прижавшись спиной к стене. Дружок Верховского — младшего — нависал над ней, упираясь рукой в стену, и что-то премило мурлыкал.
Евгения медленно поднималась, смотря на эту картину, спугнула помощницу, та для виду скривилась и, грубовато оттолкнув мужчину в плечо, ушла. А громила, заметив Дёмину, так слащаво улыбнулся, что у той исчезли все сомнения — и здесь к ней подкрадывается противный гад.
***
— Что это было? — зло начала отчитывать свою помощницу Дёмина. Якушева лишь фыркнула, бросив на неё быстрый взгляд.
— Жень, прекрати. Мы просто разговаривали. Он даже не из нашего отдела, — недовольно ответила та. Они были знакомы ещё с первого курса в колледже, так что Моника могла себе позволить разговаривать с начальницей подобным тоном.
Дёмина едва сдерживалась, чтобы не ляпнуть что-то из серии: «Какой пример ты подаёшь!»
После первого разговора с Верховским она всё чаще начинала ловить себя на этом странном тоне воспитательницы. Но ведь Женя должна была ожидать от подруги чего-то подобного: Монику никогда не волновало ни общественное мнение, ни какие-то моральные принципы. Вкупе с этим имелась необъяснимая тяга к таким вот брутальным парням, по типу Белова. Все очень плохо складывалось. И все против нее — Дёминой.
— Он дружит с Верховским, а тот имеет на меня зуб, — попыталась сдержанно обрисовать ситуацию Евгения.
— У тебя паранойя, — огрызнулась та. Она была не менее вспыльчива, чем Дёмина, когда дело доходило до её личного пространства.
Евгения прикрыла глаза, глубоко вдохнув.
«Если бы…»
— Этот мелкий поганец…
— Ты сейчас про сына нашего нежнейшего руководства? Брось, Жень, какой же он мелкий, присмотрись повнимательнее — парень в самом соку, девчонки в офисе с него глаз не сводят.
— Этот мелкий поганец, — повторила Дёмина, выделяя фразу, — говорит мне гадости. Угрожает. Следит за мной в нерабочее время, на утренних тренировках и в обед, даже не скрываясь…
— Все действительно так паршиво? — вдруг с сожалением спросила Моника и села на стул, готовая наконец выслушать подругу.
«Ещё хуже», — подумала Дёмина. Перед подчиненными она всегда старалась выглядеть нерушимой скалой, но этот мальчишка своим странным поведением начал подтачивать её основание. Как сдерживать себя или казаться отстранённой и холодной, когда бьют так низко?
— Ты видела, как он смотрит на меня? — Женя хотела объяснить, что её насторожённость к людям тут ни при чем. Это Верховский обладает прожигающей все вокруг аурой. Его взгляд, кажется, преследует ее уже по ночам.
— Влюблёнными глазами? — попыталась отшутиться Якушева ровняя папки на столе начальницы. И не поймёшь: сарказм это или серьезно.
— Это Прошин смотрит «влюбленными глазами», — огрызнулась Женя. Семен действительно был неравнодушен к ней, для него любой разговор или случайное соприкосновение с начальницей заканчивались румянцем смущения. Но Прошину пока хватало ума молчать о своих чувствах, иначе бы Дёминой пришлось повести себя довольно жестоко. — А этот индюк, в отличии от него, прожечь во мне дыру хочет… Или убить.
— Мальчишки, — как-то странно улыбнулась Моника. — Знаю я этот тип парней. Он просто по-иному не умеет выражать эмоции, только через грубость и настырность. Эмоциональный дикарь…
Евгения снова почувствовала себя обессиленной. Якушева была одним из самых близких ей людей, но сейчас разговаривать с ней невыносимо — как будто вести разговор с глухим.
Подруга зачем-то пытается убедить её в том, что Верховский ведёт себя нормально, а в основании его поведения романтический интерес.
— Какие к черту эмоции? При первой нашей встрече в прошлую пятницу он начал с того, что унизил меня.
— Каким образом? — нахмурились Моника.
— Пригрозил домогательствами, если я продолжу заставлять его пройти стажировку. Прямо заявил, что через пол года я из под стола не буду вылазить удовлетворяя его плотские потребности, — почти сквозь зубы отрапортовала она.
Якушева вместо того, чтобы ужаснуться, фыркнула.
— И после этого ты ещё сомневаешься в его к тебе неравнодушии? Он как минимум тебя хочет, раз ляпнул такую вещь. Жень, посмотри на себя. Да тебя любой здоровый мужик захочет, а мальчишка, только вышедший из подросткового периода, так вообще захлебнётся слюнями, как Прошин.