Хадур

К этому моменту Максим почти расправился с банкой кукурузы, он запрокинул голову и вытряхнул оставшиеся зерновки в рот.

– Ты закончил прием пищи? – Спросил Антон у Максима, и тот, зашвырнув банку подальше – в кусты, утвердительно кивнул. – Ну, тогда пойдем.

– Я хочу с вами, – уверенно заявил Паша, наконец-то осмелившись выйти из-за Лидии. – Я не буду вам мешать.

– Отставить, – резко скомандовал Антон. – Ты остаешься тут и будешь помогать Священнику в карауле.

– Но…

– Никаких "но", – Антон оборвал Пашу на полуслове. – Приказы не обсуждаются.

Плотно стиснутые губы тринадцатилетнего мальчика затряслись, а кулаки сжались с такой силой, что костяшки побелели, но он не посмел возразить военному. Может воспитание не позволило спорить со старшим, а может мальчик просто боялся большого и сильного Антона.

Паша быстрым шагом ушел в дом.

– Ребенок, – произнесла Лидия и неспешно двинулась за мальчиком. – Я поговорю с ним.

– Из оружия у нас осталось: два пистолета и ружье, – сказал Антон, достал из кармана кителя пистолет и протянул Максиму. – Я схожу за вторым.

– Не надо, – Максим слегка откинул подол дождевика, показывая мачете.

– Дело твое, – Антон деловито проверил обойму на наличие патронов и убрал пистолет обратно. – Но помни, что я не стану тратить пули ради тебя. Ладно, пойдем.

И двое мужчин двинулись к центру города Тосно. Маша махнула рукой вслед удаляющемуся Максиму и пожелала быть аккуратнее, но он не удостоил ее ответом и даже не обернулся. Расстроенная девушка склонила голову и вошла в дом.

2

Антон повел Максима через дворы двухэтажных домов, которые через полквартала переросли в пятиэтажные. Они проходили мимо детских игровых площадок, где неподвижно висели уже заметно проржавевшие качели, а из песочниц торчали игрушки: разноцветные лопатки и ведерки, пластмассовая машинка с отломанными колесами и куклы в белых платьях. Прошли мимо "Школы №1", из которой когда-то выбегали радостные дети, размахивая портфелями и радуясь окончанию уроков. Шли рядом с пустующими домами, где теперь обитали только птицы, да и то, только те, что смогли найти пищу в безжизненном мире. По всем дворам и улицам в хаотичном порядке стояли автомобили, покрытые толстым слоем грязи и пыли. У многих машин разбиты окна, вскрыты багажники, спущены колеса, и почти из каждого бензобака торчат шланги. И к этой серой, безжизненной картине добавлен жирный мазок художника, рисующего смерть. Мертвые люди. Трупы с дырками в голове или вовсе обезглавленные, сопровождаемые черными воронами-падальщиками.

Вскоре люди вышли на проспект Ленина. Проспект пролегал через весь город, а потом плавно переходил в федеральную трассу "М-10". Максим шел рядом с Антоном, и ему казалось, что они только вдвоем в этом маленьком городе.

– Как ты прожил эти полгода? – неожиданно спросил Антон, когда они обходили синий автомобиль, за рулем которого виднелось обезглавленное тело. Всю дорогу попутчики шли молча, и Максим надеялся, что общаться им придется только в крайнем случае. – Я имею ввиду, как ты выжил один?

– Ну, вот как-то получилось, – Максим ответил нехотя, тем самым давая понять, что разговаривать не желает, и Антон это понял.

И тут Максима осенила мысль, она пришла так резко, что парень даже на мгновение остановился:

Твою мать, Антон же военный! Надо спросить, вдруг он что-то знает или слышал? А может, имеет ко всему этому непосредственное отношение?

– Слушай, ты же военный? – Максим задал вопрос, а сам думал, что Антон не захочет отвечать или, вообще, разговаривать, но тот лишь утвердительно кивнул. – Я к тому, что ты, может быть, что-то знаешь о том, что произошло. Биологическое оружие или какие-нибудь неудачные испытания?

Выслушав Максима, Антон громко расхохотался, но сразу же сдержал себя, побоявшись, что на громкий смех сбегутся мутанты. Тихо отсмеявшись, военный ответил:

– Я служил много лет, – тут Антон заговорил очень серьезно и слегка отрешенно, казалось, что он не хочет вспоминать годы своей службы. Словно тогда случилось что-то, что доставляет невероятную душераздирающую боль. – Был командиром части в звании подполковника. Но я никогда не слышал ничего подобного. Армия таким не занимается. Ты, видимо, фильмов всяких пересмотрел, вот и лезет в башку всякая чушь про неудачные испытания и военные эксперименты.

Максим знал, что в смерти всего мира виновата именно армия, он просто хотел подтвердить кое-какие знания, но, видимо, Антон не входил в круг высокопоставленных военных, которые знали все.

– А ты чем занимался? – Как бы, между прочим, спросил Антон, но Максим догадался, что военный интересуется не просто так, и он будет внимательно слушать и следить за Максимом. Все-таки, этот Антон оказался не таким дураком, как могло показаться с первого взгляда. – Ну, я имею ввиду, до мутантов.

– Спорт, – и тут Максим не врал, как про армию, он действительно занимался спортом. Немного помолчал, а потом добавил: – Фехтование.

– Тогда ясно, почему ты с саблей ходишь.

– Это мачете! – резко ответил Максим.

– Жена, дети?

– Умерли.

Максим ускорил шаг, переступая через труп, распластавшийся на двойной сплошной линии. Вот о своей личной жизни ему совсем не хотелось разговаривать. Тем более, с кем? С человеком, который еще двенадцать часов назад тыкал в него пистолетом и грозился убить и, судя по взгляду, он не шутил. Вы только посмотрите, дорогие друзья и соседи, что творится! Ну, уж нет.

Ну, уж нет.

Максим шел быстро, и Антону пришлось ускориться, дабы не отставать.

Впереди, метрах в семидесяти, показалась неоновая реклама в виде красного креста. Крест из узких трубочек висел на торце пятиэтажного дома но, к сожалению, уже давно не светился, как положено. Зато сейчас он приятно поблескивал в лучах осеннего солнца. Недалеко от аптеки валялся искореженный столб с обрывками проводов. Рядом лежал перевернутый грузовик, который, судя по всему, и стал причиной падения столба.

Максим и Антон подошли к бетонной лестнице, ведущей в аптеку. Военный вынул пистолет и взял его так, что стал похож на Дукалиса из милицейского сериала "Улицы разбитых фонарей" и это слегка позабавило Максима. В детстве ему нравился этот сериал. Максим уверенно начал подниматься по бетонным ступенькам. За полгода их, естественно, никто не подметал, и грязный слой пыли, перемешанный с желтыми листьями, взметнулся вверх. Антон медленно и опасливо двинулся за Максимом, но остановился на третьей ступени, ровно посредине лестницы.

Поднявшись, Максим посмотрел сквозь стеклянные двери, но кроме своего отражения и едва различимых выставочных прилавков ничего не увидел. Он взялся за пластиковую ручку и потянул дверь, та оказалась открытой. Максим сделал шаг внутрь аптеки, остановился, вдохнул затхлый запах медикаментов и трупной вони, осмотрел зал. По стенам расположились стеклянные витрины, все они оказались разбиты и выпотрошены. В центре зала торчал стенд, на котором обычно располагались разнообразные таблетки и сиропы от кашля – также оказался пуст. Максим сделал два шага, хрустя разбитым стеклом, как снегом, и заглянул за центральный стенд. Спиной к нему стоял маленький мальчик, лет пяти-шести. Черная курточка казалась полностью потрепанной и затертой, из рукавов торчала резинка, к которой мама предусмотрительно пришила варежки но, все-таки, правую мальчик умудрился где-то потерять.

– Мальчик, иди сюда, – Максим позвал ребенка, но тот упорно его не слышал. – Мальчик, мы отведем тебя к родителям. Не бойся.

– Чего там у тебя? – с улицы послышался негромкий голос Антона. – Докладывай.

Максим обернулся:

– Ребенок тут.

Антон поставил пистолет на предохранитель и убрал его в карман кителя.

Максим повернул голову обратно и от неожиданности вздрогнул. Ребенок, который оказался совсем не ребенком, стоял на расстоянии полуметра. Глаза мальчика-мутанта полностью застлала серая катаракта, но Максим не сомневался, что эти глаза видят все. Изо рта мутанта медленно вылез язык длиной около тридцати сантиметров и подернулся, словно змеиный, но совсем не походил на него внешне. Язык твари больше похож на зеленый стебель, вокруг которого искрится статическое электричество. Или антенну. И вот сейчас зеленый язык-антенна как будто обнюхивает лицо Максима, но тот знает, что не тронет, а вот Антона…