Король Дебрей

Она нахмурила брови.

– Ой, надо же, а я-то думала война – это завоевательное территориально-экономическое «мероприятие»! А тут еще у нас оказывается династия какая-то не такая, как надо.

– Смейся-смейся, – хмыкнул он, скручивая сигаретку: – запомни мои слова. Мы – прокляты, и этим все сказано. Ты – тоже.

– Вот спасибо. – Девушка скривила недовольную гримасу. Спрятав руки, она тяжело вздохнула и облокотилась на край стенки: – Мне иногда кажется, что все мною сказанное летит куда-то в пустоту. В бездну отчаяния и ненужного нытья. Я говорю-говорю, а в ответ мне – тишина, страшная и жестокая.

– К чему это?

– Ты меня не слышишь!

– А ты меня не слушаешь!

– Дядя… – Она закатила глаза. Спину обдавало неприятным холодом и оттого создавало еще более неудобное положение. «Зря я начала это. Нет слов, все тщетно».

Глава 1

Дядя Алик, младший брат отца. Самый приятный человек на свете, но больно падок на красивые ножки и декольте поглубже. И от этого, как я считаю, у него все беды. Сам-то он не глупый, я люблю беседы в его компании, но стоит ему кем-то увлечься, былого недюжинного ума в голове будто и не было никогда.

У него есть теория о «Вагнеровской породе», которая время от времени успокаивает его в любой неловкой ситуации. Гласит она о том, что нам, членам «клана Вагнер», не везет в личной жизни. Как и от кого из предков произошло начало этого закона – мне неизвестно, но дядя как-то дал намек, что виной тому дед. Как назло, ни одного, ни другого деда я не знала. Впрочем, это может быть обычной уловкой для утешения своего самолюбия.

Как бы то ни было, эту теорию я также усвоила очень давно, и за это время она порядком мне надоела.

Я закрыла глаза и уставилась в небо. Говорить что-либо бесполезно. Благо погода сегодня хорошая для раннего апреля. Штиль, солнце, отсутствие грязи. Хорошо, безмятежно. Еще бы быть услышанной, о большем и мечтать не смею.

– Хорошая весна в этом году будет. Зеленая.

Я со злобой фыркнула. Такое резкое переключение на нейтральную тему всегда меня уязвляло.

Дядя продолжил: – А разве нет?

Мне удалось восстановить спокойствие, пусть и подавляя противоречивые чувства.

– Да нет, все правильно. Мне это другое напомнило. Ну, снова про мать. Я в последнее время заметила, что у нее в гардеробе появилось слишком много вещей. Чем теплее сезон, тем труднее закрывается шкаф. И ладно бы они просто существовали, она их демонстрирует. Причем знаешь, так навязчиво, что даже отталкивает. Ну, сам представь, вот подходит она к тебе и говорит: «Боже, что же мне надеть: зелененькое или… зелененькое? Но это другое зелененькое, чуть более светлое! Это важно видите ли!» Да на кой черт у меня спрашивать это? Я что, в моде разбираюсь? Я вообще не люблю зеленый цвет. Он всюду: на заборах, на домах, на ненавистных лицах, что терпеть не могут вставать по утрам.

– Ты слишком категорична, как по отношению к матери, так и к другим. Ты какая-то очень нервная! Я говорил тебе это, а зеленый как раз успокаивает. Вон, сейчас лето наступит, все расцветет. Хорошо же жить! Вообще, как можно ненавидеть зеленый цвет?

– А вот так вот. Ненавижу и все. И лето ненавижу, духоту не переношу, солнце это слепящее. Я белый цвет люблю. Вот зима мне нравится. Хорошо, свежо, только дороги расчищай, но снег сам растает, а жухлая зелень сама себя не соберет.

Дядя Алик вздохнул.

Знаю я, что он думает обо мне. Считает, что я капризный ребенок, который никак не вырастет из своих жалоб. Мне же ничего не остается кроме как смотреть куда угодно, только не на его хмурое лицо. Поэтому мой взгляд был устремлен далеко вперед.

Прямо, через несколько препятствий, стоял большой дом по улице Заречная, 8-ой по счету. Местные называли его «Залеском», так как находился он среди дебрей заросшего кустарника. Сам он выкрашен в темные тона. Весь угловатый, жутковатый, но семья, жившая в нем, явно не бедствовала. Есть такая у богачей традиция: делать облицовку фасада под природный камень. Ограждал его черный металлический забор почти три метра в высоту. Не так уж и безвкусно. Наш-то дом и вовсе весь в известке. Косметического ремонта ждать не от кого.

Самих хозяев я не видела никогда. Возможно, никто не видел. У меня нет таких знакомых, чтобы спросить об этом. Здешняя ребятня сочиняла небылицы о «горбатом уродце», заточенным в нем. Взрослые, что мышлением своим недалеко ушли от тех же детей, говорили, что там живет отрешенный от опасного внешнего мира блаженный. Мне же просто нравилось смотреть на этот дом. Точнее было бы сказать, с моего ракурса, на эту черную крышу, над которой вечно летало крикливое воронье. Вид его придавал этому богом (ну, или губернатором) забытому месту немного мистики. С такими загадками жить интереснее.

– Хочешь анекдот про лампочку?

Я очнулась от раздумий.

– Чт…

– Если по ночам есть вредно – тогда для чего в холодильнике нужна лампочка?

Я хотела было что-то сказать, но совершенно не поняла вопроса. Он прозвучал спонтанно и совершенно не к месту.

– Чтобы… гореть?

Дядя посмеялся над моими потугами.

– Чтобы правила нарушать! Ринка, ну ты чего сегодня? Жизнь продолжается, снега тают. Весна. Заведи себе мальчика и гуляй с ним с ночи до утра всем назло. Тебе говорят – ты не слушай, поняла?

– Ага… – Я опустила голову так, что чуть было не клюнула носом в оттаявшую прошлогоднюю траву. Хороший совет, жаль, неработающий. Да и какой к черту мальчик? Нет, дядя Алик иногда бывает совсем неуместный.

– И кушай больше. Скоро как палочка на две части обломишься.

С этими словами он достал из внутреннего кармана кожаной куртки небольшой пакетик с мармеладками. Радость моя не была долгой.

– Трицератопс?

– Трицератопс… – прошептала я с досадой: – уже четвертый…

***

Вот уже несколько месяцев я хожу на подработку в школьную библиотеку. О, нет, денег я за это, конечно, не получаю. У меня другие «блага», не менее важные. Например, возможность прогулять какие-нибудь уроки.

Как это вообще вышло? Ну, давайте представим: сидишь ты такой на уроке ОБЖ, пытаешься вжиться в роль спасителя всего и вся во время наводнения. Может, болезни изучить или анатомию человеческую. Вникаешь в суть. Пытаешься построить логическую цепочку. Вся идиллия растворяется, как только приходит тучная библиотекарша. Знойная женщина, мечта поэта. И как кокетливо крикнет: «Вагнер!» Тут и сердце остановится и полмира затопит, и камень из почек сам собой выведется. «Иди», – говорит: «в библиотеку! Поможешь книги расставить!» Ну, а я что? Я же – добрая душа. Как отказать такому заманчивому предложению от чуткого человека.

Ирина Владимировна, моя учительница по физике, а по совместительству классный руководитель, была этому только рада. «Все что угодно, лишь бы не видеть моего «кислого лица» – ее прямая цитата. Так я застряла в этой пыли до конца мая.

К слову, я не жалуюсь. Меня все устраивает. Я не слыву в этих холодных коридорах «душой компании», потому я имею хорошую возможность не видеть своих одноклассников, хотя бы ближайшие три четверти часа.

Особенно мне не хотелось встречаться с Алисой. Она частенько попадается на мои глаза, но та специально не обращает на меня никакого внимания.

Отмечу сразу для полноты понимания происходящего: Кто такая Алиса? Не враг, не соперник, даже не зачинщик конфликтов. Она – самая обычная девочка, соседка и моя одноклассница «в одном флаконе».

Когда-то мы были подругами. Ее мать, хоть и тот еще экспонат для Паноптикума, но женщина невезучая. Она часто оставляла Алису у нас дома, так как работать ей приходилось допоздна. Ее воспитывали наш телевизор и безнадежная нищета перед глазами.

Годами позже, когда у нее выросла грудь, возле ее ног стали крутиться мальчики на класс или два старше. Она быстро смекнула, в какое русло следует использовать красоту, а ее, поверьте, было немало. После пришло осознание своей природной женственной натуры, выкурила пару сигарет за подворотней с плохими девчонками и твердо решила для себя, что ей больше незачем возиться с «детьми». Так я впервые была послана близким человеком в пешее непристойное турне. Пусть и бессловесно.