Ёлка желаний

Мне повезло, любовь к музыке тесно связалась у меня с любовью к моей первой учительнице. У меня не получалось, но мне так хотелось порадовать Веру Павловну, что я много часов проводила за пианино и разучивая сольфеджио. Потом начались уроки вокала и стало понятно, что не так всё плохо с моим голосом, как казалось вначале. Я росла и через усердную работу получала то, что кто-то имел от природы. А у меня от природы были упрямство и усидчивость. Моей подружке Машке, с которой мы тогда вместе занимались у Веры Павловны, требовалось сорок пять минут, чтобы выучить кусок, мне же требовались три часа усердной работы. Ей всё давалось легко, а мне нет. Единственное, что у меня было всегда, – это глубина и мамина артистичность. Я всегда чувствовала музыку и могла передать сначала руками, а потом и голосом то, что хотел сказать автор. Все плакали на моих концертах, а мама обнимала меня и прочила великую карьеру.

Я ничего не понимаю в людях, что ими движет и почему они поступают так, а не иначе. Но зато в музыке для меня нет секретов. С первого прослушивания я понимаю, что чувствовал тот, кто это написал. И могу передать людям. Можно наработать технику, но эмоциональность либо есть, либо её нет. Так же и в жизни. Я научилась взаимодействовать с людьми, но они всё так же непонятны мне. Видимо, поэтому ничего путного в отношениях у меня и не выходит.

В восемь лет меня взяли в музыкальную школу, где я продолжала со скрипом учиться. Мамочка, спасибо, что всегда верила в меня. Очень жаль, что я не оправдала твоих надежд и всё так же далека от мировой сцены, как и ты когда-то. Мама готовила меня к сцене, она считала, что одного музыкального образования мало. И я ходила в театральную студию, а в десятом классе добавилась студия актёрского мастерства. Родители не жалели денег на моё образование, а я была слишком послушной, чтобы спорить. Да и что спорить, мне нравилось притворяться и играть. У меня не было ни одной свободной минуты в школе, я не играла в куклы и не бегала курить за школу. Мне было некогда, я готовилась покорять Москву.

Теперь я могу выступать и моя работа – это то, что я люблю больше всего в жизни. А ещё у меня есть зрительская любовь и признание тех, кто хоть раз меня слышал. А это не так уж мало. Всемирная популярность не самое желаемое в моей жизни сейчас.

– Великолепно! Ирочка, когда же мы увидим вас на экране телевизора? С вашими вокальными данными надо на передачу «Голос». Вы там всех победите, – мой самый верный поклонник вперёд всех устремляется на сцену с корзиной красных роз, едва я заканчиваю выступление.

– Спасибо, Аркадий, но телевизор – это не для меня. Благодарю вас за эти изумительные цветы. Вы меня балуете, – усатый стареющий ловелас каждую пятницу неизменно приходит с букетом. В букете традиционно визитка с телефоном и приглашение познакомиться поближе.

Я забираю из его рук корзину, улыбаюсь самой пленительной улыбкой и переключаюсь на следующего дарителя цветов. Сегодня их больше обычного.

– Ваш голос пробирает до мурашек!

– Я никогда не слышала такого исполнения песен Армстронга!

– На бис!

Со всех сторон я слышу восторженные слова и ловлю флюиды искренней любви. Сегодня меня не выпускали со сцены на час дольше обычного. Я такого стараюсь не допускать. Максимум три песни сверх заявленного двухчасового концерта. Но я вошла в поток, слилась с залом и сама не могла остановиться. Мне требовалась мощная подзарядка. Мне нужно было нащупать почву под ногами и почувствовать себя живой.

– Ирина, можно угостить вас шампанским? Или что вы предпочитаете? – говорит статный мужчина в костюме. Кажется, раньше я его не видела.

– Я люблю просекко. Но я сегодня за рулём. Спасибо, в другой раз не откажусь.

Давно заметила, что ко мне подходят в основном мужчины в возрасте. Мои ровесники держатся стороной. Да и мне самой с ними скучно. Сегодня у меня нет настроения флиртовать, хотя я люблю это дело. Я отдалась музыке и хочу скорее поехать домой.

– Тогда до следующего раза, – говорит мужчина и уходит. – Я обязательно вернусь, и вы так просто от меня не отделаетесь.

Да, конечно. Сколько вас здесь таких приходит, я уже со счёта сбилась. Пока жена дома с детьми занимается, каждый горазд комплиментами рассыпаться. Но как же хочется нормального мужчину, а не это всё. Но этот вроде без кольца и симпатичный. Может, стоило с ним выпить?

Я смотрю, как мой не сложившийся кавалер медленно удаляется к компании подвыпивших мужчин.

Я потихоньку двигаюсь к барной стойке, благодарю за комплименты и цветы. Там меня ждут чай и наполеон. Я ужасно проголодалась и собираюсь запихать в себя как минимум два куска вкуснейшего торта. Такого наполеона, как здесь, я не ела нигде.

Люди постепенно возвращаются к своим бокалам и беседам, а я могу в одиночестве утолить голод. Но сначала надо позвонить Рите.

– Привет. Как у вас дела?

– Ирочка, не волнуйся. Всё хорошо. Миша уже в кровати, и я собираюсь ему читать. Никак не можем выбрать книгу. Большой он, видите ли, для Винни Пуха.

– Я сегодня немного задержусь, – я себе живо представила выражение Мишкиного лица, когда Рита взяла яркую детскую книгу.

– Давай я на диване переночую.

– Да нет. Я уже скоро поеду.

– Тогда дождусь тебя.

– Спасибо.

– Миша говорит, ты ему «Трёх мушкетёров» Дюма читать начала?

– Да, он под кроватью.

Рита вздыхает и охает, что рано ещё семилетнему парню это читать. Но я слышу, как она нагибается и достаёт книгу.

– Рита, мне работу предлагают перед Новым годом. Если соглашусь, все вечера будут заняты.

Минутная тишина, а потом Рита говорит:

– Соглашайся. Я за Мишей посмотрю. Мы справимся. Если надо, можешь в городе жить, а то так на бензин сколько денег уйдёт. Туда-сюда ездить. Да и машина твоя на ладан дышит.

– Спасибо, Рита. Что бы мы без тебя делали.

Я выдыхаю, одной проблемой меньше. Много работы – меньше времени на переживания. А ещё тогда можно будет машину отремонтировать и Мише железную дорогу купить на Новый год. Мишка будет счастлив, если утром найдёт под ёлкой заветную коробку. Эта железная дорога каких-то космических денег стоит, как будто она золотая.

Я беру свой чай и торт и иду за маленький столик в самом углу. Он закрыт колонной от основной части, и там можно посидеть в тишине и уединении. Я чувствую, как всё ещё наэлектризован воздух. Как он всё ещё питает меня. Я пронизана любовью. Я сейчас источаю любовь. Именно на эту ауру слетаются все мои поклонники. Они хотят получить частичку моего экстаза. Чувствовать себя причастными к тому, что я сейчас чувствую. Музыкальный экстаз после живого исполнения сродни оргазму. Я пребываю в расслабленной неге после выступления и боюсь расплескать всё то, что во мне.

Я медленно съедаю торт, я хочу прочувствовать все оттенки вкуса этого кондитерского чуда. Мне нравится чувствовать кислые нотки клюквы в сладкущем масленом креме. Я маленькими глотками выпиваю горячий чай. Ещё немного замедления в водовороте хаоса, и я буду готова ехать домой.

С моего места хорошо видно, как люди начинают расходиться. Забрав частичку меня, они спешат домой, чтобы предаться любви. Откуда я это знаю? Я три часа источала звуки страсти. Я возбуждала, заводила и раскачивала с помощью своего голоса. Я знаю, как он действует на людей. Почему-то особенно сильно на него реагируют женщины. Мои вибрации входят в резонанс с тайными желаниями и помогают им раскрыться. Я умею сама себя доводить до пика и выбрасывать в пространство свои чувства. Мне после концерта хорошо, а вот тем, кто слушал, требуется продолжение. Именно за ним они так спешат сейчас домой.

Через час, замотанная шарфом до самых глаз, я потихоньку выхожу из ресторана. Официанты убирают столы, редкие гости заканчивают свою трапезу. Я опять становлюсь незаметной, обычной, беззвучной. Я оставляю свою актрису вместе с платьем и туфлями в узком сером шкафчике до завтра.

Моя машина превратилась в сугроб. Крупные снежинки медленно укрывают толстым ковром землю. Парковка почти пустая, а под одиноким фонарём стоит Сеня.