Синдром Адели

Открыл дверь и опрометью бросился вниз по лестнице. Дольше обычного возился с металлической дверью, — хоть засов я больше не использовал, — так тряслись руки.

Эви сидела на полу, привалившись к стене. В одной руке зажат нож, а другая… Божее!!! Другая была вся покрыта застывшими сгустками крови, а рядом на полу остывала красная лужица. Её взгляд потух. Она смотрела сквозь меня.

— Эви! Боже, Эви! — Закричал не своим голосом. — Что ты сделала, детка?! Что Я наделал?! — Подбежал и пощупал пульс на шее: дышит. Пульс еле прощупывается. Но есть! Подхватил ее на руки и поднялся по лестнице в свою спальню.

— Эви, милая, родная, посмотри на меня, — произнёс, едва услышал тихий стон. — Посмотри на меня! — Она безотчетно замотала головой, отказываясь открывать глаза. — Всё хорошо, детка. Всё будет хорошо.

Принёс всё необходимое и обработал раны: соединил рваные части кожи, продезинфицировал и наложил повязку. Дал ей выпить обезболивающее и успокоительное, благо в аптечке этого добра хватает.

Как же так, Господи?! Как же я до такого докатился?! Жестоко издевался над девочкой! Она же совсем ещё ребенок!

— Эви, милая моя, прости! Прости, если сможешь! Нет! Не прощай! Я не заслуживаю! Да и сам я себя простить вряд-ли смогу…

Я говорил с ней почти час, пока она мирно спала. Я говорил о том, что я искуплю. Восполню, сделаю все, что в моих силах, чтобы она забыла. Забыла какую боль чувствовала рядом со мной и как жестоко я с ней обращался. Я говорил и говорил, зная, что она меня не слышит. Ведь сказать тоже самое ей в лицо, я не смогу. Я не достоин говорить с ней. Да я даже дышать с ней одним воздухом не достоин.

Как я смог всё испортить?! Ведь я не один год любил её. Восхищался издалека, обожал… Обожал в ней всё, даже её несносный характер. И так теперь убил её. Сломал. Уничтожил всё, что было ею. Господи! Пожалуйста! Пусть она поправится! Я больше никогда! Никогда! Не причиню ей боли. Из-за меня Эви не проронит больше и слезинки. Я буду ей опорой и защитником! Сделаю всё, чтобы она была счастлива. Чтобы больше никогда! Не столкнулась с жестокостью.

Пока Эви спала, я подготовил соседнюю с моей комнату: драил полы, вытерал пыль, поменял постельное бельё и повесил свежие шторы: здесь не убиралось, я даже вспомнить не могу, сколько… Во дворе срезал цветы и поставил их около кровати в высокую вазу.

Периодически проверяя её, заказал лёгкий ужин и засел в интернет. Надо сделать необходимые покупки: у неё совсем нет одежды. Оплатив картой заказ, снова прошел в спальню. Я должен быть рядом, когда она проснётся. Я должен объяснить, дать понять, что… Такого больше не будет. Я должен!!!

Просидев ещё с полчаса, я забеспокоился: Эви спала более восьми часов. Подошёл ближе и проверил пульс: слышен ясно. Дыхание ровное. Всё должно быть в порядке, почему же она… Не успел подумать, как она открыла глаза и посмотрела на меня прямым немигающим взглядом. Попыталась встать, но тут же обессиленно повалилась на подушки.

— Эви, тише, милая. Не шевелись. Скажи, что ты хочешь, я всё сделаю. — Приподнял её немного и усадил. Было неловко смотреть ей в глаза, но она глядела на меня не обвиняюще, а будто не понимает, где она. — Хочешь, я приготовлю ванну? Или может быть ты хочешь поесть? Или… Господи! Я идиот! Она же… — Детка, ты хочешь в туалет? Не бойся, скажи…

— Я… да, я хочу, — произнесла хриплым голосом иссушенными губами. — Я не могу встать. Помоги.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Да, конечно. Обхвати меня за шею. — Поднял невесомую ношу и направился в туалет, усадил на унитаз, предварительно сняв с неё эту ужасную ночнушку. — Я подожду тебя за дверью, хорошо?

— Да, — ответила, держась рукой за стену.

Я быстро вышел и направился в ванную. Заполнил её водой и принес девушку, которая прижалась ко мне, будто я что-то значу. Она просто ещё в шоке. Она просто боится что-то сказать. Боится, что я обижу. Снова изнасилую или ударю. Как же всё исправить?! Как помочь ей?!

Для начала, надо дать ей помыться и накормить. Потом переодеть и снова дать отдохнуть. А потом… Завтра. Мы поговорим. Обо всем. Я встану на колени и вымолю прощение. Буду вымаливать его до самой смерти.

Закутав её в махровый халат, уложил в постель.

— Я сейчас. Принесу тебе поесть. Ты голодна?

— Почему ты заботишься обо мне?! Ты мой муж?! — Как только эти вопросы слетели с ее губ, я резко остановился

— Что?! Что ты сказала!!! — Неверяще уставился на неё.

— Ну, ты такой заботливый, что я подумала, что мы…

— Что мы?… Женаты? Нет! — Я понял, что произошло. От шока и многомесячного заточения сделало своё дело. Её мозг отказался воспринимать такую реальность! У неё амнезия. Господи, что же это?! Благословение свыше или злой рок?! — Эви, милая, мы не женаты, но мы любим друг друга. — Ложь далась мне легко. Здесь и сейчас. Только так я смогу добиться её любви и прощения. Новая Эви. Новый я. Новая жизнь…

Глава 14. Свет луны

Артём

Я сотворил херню, ошибся, споткнулся. Мучился виной. Влажные от нервов ладони стали постоянными спутниками. У меня никого нет, кроме неё. И никогда не было. Я не простил себя. Не простил, и не знаю, смогу ли…

С ней какая-то часть меня будто просыпается. Она словно затрагивает во мне неизвестные глубины. Господи! Я такого натворил, а она считает, что я самый лучший. Она меня принимает. Таким какой я есть. Бля, принимает! Потому что не помнит! Ведь речь об этом… Если я задерживался, она сходила с ума. Накручивала себя: не отходила от окон, прислушивалась к шороху, шагам за дверью. Она за меня очень переживала… Всегда и везде. Я наконец-то понял смысл любви: она не ставит условий. Любовь — это когда ты нужен.

Я читал ей вслух, каждый вечер, сидя рядом с ней на постели. Мы терялись во времени, и пространстве. Пришёл ноябрь. Три недели… Три недели после… Мы гуляли во дворе, Эби изъявила желание сделать скворечник. Сказано — сделано. Висит на дереве, привлекая птиц яркой раскраской. По приходу домой повесил полки на стены, которые недавно приобрели. А она расставила на них книги, томик к томику. Уходя на работу, я обязательно оглядывался и отправлял ей воздушные поцелуи, а она их ловила и отправляла обратно. Мы дико скучали в разлуке. Как только я возвращался, она прыгала мне руки и мы целовались. Бесконечно долго. Голодные друг до друга.

— Привет, детка! — Говорил по приезду домой.

— Ну что ты так долго?! Знаешь же, что я тобой дышу. Что ты всё и ещё чуть-чуть… — Новая Эви стала нуждаться во мне. Я незримо присутствовал в каждом моменте её жизни. Читал её, как книгу. Узнавал… Вытащил на свет всё скрытые фантазии, придал им смысл и образ…

— Знаю, я же тоже отсчитываю секунды.

Дарил ей цветы каждый день без повода, а Эви радовалась, как ребёнок. Так протекали наши дни… Мне казалось, я повзрослел, будучи взрослым. В тот день произошла переоценка ценностей: Эви стала важнее всего. Стала смыслом моей жизни.

Узнал, что она восхитительная девушка, такая чувственная, веселая и умная. Она заставляла меня смеяться до потери пульса, взрывала мой мозг своими истериками. Да, иногда они давали о себе знать. Каждое утро я просыпался с ее рукой на моей груди и осознавал, что счастлив. Я просто дико ее любил. Она стала моим идеалом, и ни что не могло повлиять на моё мнение.

Только сейчас я увидел в ней живого человека: понимал, что она может быть не в настроении, иногда хочет поплакать или погулять в своих мыслях. Вот тогда я загоняюсь. Мне кажется, вот он момент истины. Сейчас. Сейчас она всё вспомнит и наша счастливая жизнь рассыпется. Но, ничего не происходит. Эви всё также любит.

Я практически не спал, с огромным трудом ходил на работу, так мне хотелось все время проводить со своей возлюбленной. Настроение менялось резкими скачками: я то был любимым, то, мне казалось, она не любит. Депрессия становилась регулярной, несмотря на наш мир счастья. А Эви, моим эмоциональным наркотиком…