Страница 27 из 88
- Я и не жду серебра прямо сейчас. Мой король, ты вправе давать балы, принимать иностранных гостей. Но бал закончился, гости разъехались. Всё! Серебро потрачено и не вернётся. А коль у тебя, единственного из королей Гхарга, во дворце появится окно на весь кабинет – из чистого прозрачного стекла, оно прославит Мульд на годы! На десятилетия твоего царствования. Всяк сюда входящий увидит: Карух велик. Наконец, сэкономишь на свечах и лампадном масле: моё стекло лучше пропускает свет.
- К пырху свечи… Расплачусь через два года!
То есть практически никогда. Ожидаемо. Послушаюсь мамочку.
- Я вообще не возьму с тебя серебра. Будем считать, что оно пойдёт в зачёт налогов будущего.
Если у местного яндекс-переводчика имеются шестерни, то они жалобно заскрипели, передавая фразу о налоговом зачёте. Слова-то все понятные, но не привыкли к подобным премудростям в этом мире.
- Какой зачёт? Ты чего надумал, глей? Своего короля хочешь обмануть?
- Готов повторить, положа руку на Камень Правды. Всё честно. Я отдаю тебе сто динов. Не само серебро, а товар на эту сумму. Ты мне даёшь королевский… пусть будет – мандат… В нём пишем: глей Гош освобождается от налогов на сумму сто динов, подлежащих уплате в казну после Дня пришествия Моуи.
- Манда…
- Мандат, твоё величество. Эдикт. Указ. Расписка. Лишь бы закреплённое в документе обязательство имело силу и принималось в суде с проверкой на Камне.
Он подумал. Почесал лоб и снова подумал. Потом спросил:
- То есть платить не надо? Ни сейчас, ни потом?
- Ты всё правильно понял, государь. Казна, правда, потом получит меньше налогов. Но через год, когда дела и так поправятся. А в новые окна будешь смотреть уже весной.
- Почему только весной?
- Если бы я мог наварить прорву стекла за неделю, поверь, оно бы не стоило сто динов. Процесс долгий. Затратный. Каждое стёклышко шлифуется. Часть бракуется и идёт дёшево мелким брентам. Часть неизбежно разбивается. Риск доставки во дворец – мой. А уж что наколотят твои рабочие, государь, то – твоё. За каждое лишнее стёклышко десять дуков, - увидев его возмущённый жест, торопливо добавил: - Конечно, распиской в мандате.
Он по-прежнему держал стекло в руках. Погладил пальцем кромку. Повертел.
- По-моему, ты меня дуришь. Но не пойму – как.
- Всё честно, твоё величество.
Он поднял руку, чтоб отпустить меня величавым жестом. Задержал её.
- Гош! Не надумал присоединиться ко мне походом за освобождение хрымов?
- Что ты! Слишком много расходов. На твоё стекло знаешь, сколько надо угля и кварцевого песку? А отобьётся лишь зимой. Вкладываешь восемьдесят серебряных и ждешь своей сотни почти год… У купцов капитал быстрее оборачивается.
Он подошёл вплотную.
- Мне тут рассказывали, ты не только можешь дружину выставить. Сам дерёшься отменно. Один стоишь сотни. Мне сбрехали?
- Преувеличили. В пограничье все умеют воевать. Кто лучше, кто хуже.
- Но ты – лучше. А хорошо сражаются только любящие воевать. Меч, из ножен не извлекаемый, ржавеет без дела. Не хочешь тратиться на дружину – приходи сам! По весне выступаем.
- Лестно твоё предложение. Но откажусь. Стекло надо сварить. Виноградник разбиваю. Каменный замок строю. Война – штука знатная, но она – на месяцы. А ещё по весне у меня первенец родится. Как он без батьки?
Зря я про первенца. Короля перекосило.
- Твоя жена, я слышал, – ант? И ребёнок тоже будет ант?
- Он будет мой ребёнок. Каким воспитаю, таким и вырастит. Научу хрымов не обижать. А уж цвет волос и длина клыков – как Моуи даст. Все мы его дети.
- Скользкий ты, Гош. Ладно. Иди. Документ получишь у Пинха. Завтра. Но лучше тебе провалиться на этом месте, если не выполнишь к весне!
- Слушаюсь, твоё величество.
Поклонившись, я задом попятился к двери. При Карахе вели себя проще, его сын, говорят, слишком чувствителен к внешним знакам уважения.
У приёмной обнаружились оба взятых напрокат бодигарда. Те успели затеять свару с придворным. Рядом ошивалась фрейлина королевы-матери. На лице некогда красивой женщины перемешалось выражение двух эмоций. Чем-то раздосадована. И одновременно довольна. Неужели из-за увядшей дамы зазвенят мечи и пара охальников получит лишние дырки? Перебьёшься! Прокатное имущество надлежит вернуть в целости.
- Глей Гош к вашим услугам. Вижу, двое моих неотёсанных влипли в историю?
Решил вызвать огонь на себя. Тем самым погасить его. Просчитался.
- А… бывший министр. Выскочка из южной провинции.
Ещё один ручной пёсик нового короля. Тявкает. Наглый. Самоуверенный.
- Выпить душу? – сориентировался Биб. – Или памяти лишить, чтоб не помнил – из-за чего свара?
- Бабёнка напомнит. Чую, разрешение щипать за ляжки два долботраха приняли буквально.
Секунда внутреннего разговора была принята крысёнышем за замешательство.
- Молчишь? Вас, деревенщину, не учили манерам?
- Думаю. Вызвал бы тебя на дуэль и заколол как пырха за оскорбление благородного глея словами «выскочка» и «деревенщина». Но проще сходить к судье и просить возбудить дело. Буду просить тебя высечь на рыночной площади. Со снятыми портами. Для безродного хватит.
Деда рассказывал, что в его молодости, когда не было игровых приставок, пацаны забавлялись с лягушками. Вставляли соломину. Надували. Ровно так же надулся недоносок. Безо всякой соломинки.
- Да ты не представляешь, с кем связываешься, глей! Я – брент Крулай! Или будешь прятаться за свой титул?
- Для тебя я не глей, а господин глей, недоносок.
- Что-о?! Ты кого обозвал недоноском?
Ситуация накалилась. У меня право выбора. Ант может вызвать любого анта, кроме короля. Глей хрымской расы не обязан отвечать на вызов хрыма-брента. А, чёрт с тобой…
- Биб! На нём нет никаких амулетов, благословений Моуи или ещё чего-нибудь защитного?
- Нет, хозяин. Пить?
- Не сейчас, - я посмотрел в нахальные серые глаза королевского любимчика и спросил вслух: - Твоё брентство хоть чего-то стоит? Или там кусок пустыря с собачьей будкой?
Он рассказал. Старался, пыжился, будто предлагал мне это брентство купить за вагон серебра. Постепенно вокруг стала собираться толпа. В основном – придворные и посетители дворца. Выпорхнул и король, оповещённый о ссоре.
- Крулай! – подначил он. – Ставишь брентство против его глейства?
- Ставлю!
- А ты, Гош?
- Моё глейство против его брентства – что каросского кхара против дохлого кота. Но я не привык бегать от опасности.